Из груди Джессики снова вырвался стон. Если отец достанет свою заветную бутылку, то это может затянуться надолго! Она вскочила на ноги и, строго глядя на мать, сказала:
— Думаю, что мистеру Теннисону пора заняться делами. К тому же я обещала проводить его до отеля. Нам нужно поговорить, какие здешние места ему стоит посетить. Я не хочу задерживаться допоздна.
— Джессика совершенно права, — с улыбкой проговорил Аллан. — Я благодарю вас за радушное гостеприимство и уверен, что мы еще с вами встретимся прежде, чем я отправлюсь обратно в Лондон.
Попрощавшись с хозяевами, Аллан вышел из дома. Джессика последовала за ним. Когда они отошли от дома на некоторое расстояние, Джессика остановилась и набросилась на Аллана:
— Ну, мистер Теннисон, скажите мне наконец, какого дьявола вы сюда заявились?
Он мрачно улыбнулся ей и сделал вид, что удивился такому вопросу.
— Ты всех своих гостей встречаешь так нелюбезно? А мне казалось, что ты обрадуешься, когда снова меня увидишь.
— Бросьте все эти шуточки, подлый вы человек, — резко сказала Джессика. - Вы можете ввести в заблуждение моих родителей, но я-то знаю вашу натуру.
Глаза Аллана сверкнули гневом. Он сдержанно произнес:
— Ты сильно изменилась. И стала привлекательнее прежнего, я бы сказал. Но откуда эта грубость в выражениях? Прежде такого не было. И я советовал бы тебе не кричать так, чтобы вся деревня не стала свидетелями нашего дружеского обмена любезностями.
Она окинула его гневным взглядом и сдавленно произнесла:
— Я вас презираю. И не воображайте, что я вас боюсь.
— В самом деле? — с насмешкой в голосе произнес Аллан. — Тогда зачем ты уехала из Лондона?
Она ткнула его пальцем в грудь.
— Вас это не касается. Предупреждаю: держитесь подальше от моих родителей/Они порядочные, честные люди. Мне кажется, что вы не имеете понятия, что это такое. И не смейте больше сюда являться.
Джессике трудно было понять этого человека.
— Вы, должно быть, сошли с ума, — сказала она. — Осмеливаетесь еще показываться здесь! Да у меня тут дюжина двоюродных братьев и дядюшек. Они живо соорудят из вас наживку для ловли омаров. Стоит мне только рассказать им, как вы со мной поступили.
Он пожал плечами.
— Было бы другое дело, если бы я овладел тобой силой. Но, насколько я помню, ты отдалась мне весьма охотно, хотя и несколько легкомысленно.
Джессика нетерпеливым движением руки поправила свою прическу и направилась к гавани. Он пошел рядом.
— Вы заманили меня в ловушку, - пробормотала она. — Все у вас было продумано, и вы заставили меня поверить, что... что... — она осеклась, затем сказала раздраженным тоном:
— Вы знаете, о чем я говорю. Не пытайтесь этого отрицать.
— Я ничего не отрицал до сего момента, — хмуро заметил Аллан. — Но перестань мне угрожать. Ты сама попала в незавидное положение. Не ты, а я являюсь пострадавшей стороной. Запомни это на будущее.
— Вы — пострадавшая сторона! Хотите сказать, это из-за того... — она остановилась на середине фразы, увидев приближавшегося к ним навстречу преподобного Маккинли. - Это идет наш проповедник, — громким шепотом произнесла она. — Вы здесь чужой человек, он поинтересуется, кто вы такой, и мне придется ему объяснить. Ни в коем случае не говорите ни слова. Не открывайте рот, я все скажу сама.
Он насмешливо взглянул на нее:
— Почему? Боишься, что я ему что-нибудь расскажу, и твоя добрая репутация пойдет прахом? Чтобы он не подумал, что одна овечка из его паствы заблудилась?
Джессике пришлось все это проглотить. Приближаясь к пастору, она изобразила на лице приятную улыбку.
— Добрый вечер, святой отец! — приветствовала она его.
— И тебе добрый вечер, Джессика.
Голос у пастора никогда не менялся. Хоронил он кого-нибудь или крестил, в нем звучала
печаль и сознание неотвратимости судьбы. Он оглядел Аллана скорбным взглядом. Джессика заторопилась представить гостя святому отцу.
— Это мистер Теннисон из Лондона. В данный момент он не может говорить. У него тяжелейший случай ларингита. И потому врач строго наказал ему беречь голос.
— Ах, вот как... Скажите ему, что я очень сожалею об этом. Надеюсь, что он скоро поправится. У меня у самого часто болит горло после субботней проповеди. И тогда я пью теплое молоко с добавлением ложечки меда.
Пора было расставаться.
— Вы уже сами все ему сказали, святой отец, — вежливо напомнила Джессика священнику. — Он же не глухой. Просто не может сейчас говорить.
— Ага... верно.
— Наш гость приехал сюда по делам, святой отец. Он интересуется недвижимостью. Я показываю ему наши места.
— Да, да... Очень приятно, что вы снова с нами, Джессика. К сожалению, многие молодые люди покидают наши места и едут в большие города, где становятся легкой добычей разных пороков. Я молился за вас и надеюсь, что вам удалось избежать всяческих неприятностей. Порок всегда оставляет свой след в душе человека, но к вам это не относится. Вами могут гордиться родители и все жители Камбартона.
— Спасибо, святой отец, вы очень добры, — пробормотала Джессика, дивясь тому, что не покраснела от стыда. — Я стараюсь.
Когда священник удалился своей дорогой, она вздохнула с облегчением, а Аллан рассмеялся.
— Он всегда произносит подобные речи?
— А что если так? — холодно возразила она. -
Он наш священник, и вам нечего над ним смеяться. Мы любим его таким, каков он есть. Конечно, он уже старый человек, но намного достойнее вас.
— Ну, я не стану с этим спорить. Но скажи мне, каждый раз у меня будет ларингит при встрече с кем-нибудь? Если так, то нам лучше найти спокойное местечко, где мы могли бы поговорить без помех. Мы можем, например, пойти в мой номер в отеле, повесить на дверях табличку «Не беспокоить» и пообщаться.
— Нет уж, вам больше не удастся затащить меня к себе в номер, — с вызовом произнесла Джессика. — Можем продолжить разговор на берегу моря, у входа в гавань. Там никто нам не помешает.
Они прошли мимо опустевшего рыбного рынка, вдоль набережной, и очутились на гранитном волноломе. Море на закате было необыкновенно тихим. Солнечные лучи отражались в нем расплавленным золотом. В воздухе неторопливо кружилась пара чаек... В детстве здесь было одно из любимых мест для ее игр, вспомнила Джессика. Она часто проводила здесь долгие солнечные дни: бегала босиком, пыталась поймать какую-нибудь живность на нехитрую наживку из моллюска на крючке, окуная ее в воду. Ей не удавалось никого поймать, но зато это был хороший предлог, чтобы подольше посидеть на солнышке, предаваясь своим детским фантазиям. Но ей никогда не приходило в голову, что может случиться нечто подобное тому, что происходило с ней сейчас.
