По лицу Дюжего побежали пятна. Он часто задышал, затем побелел.
— Это вы! — забормотал он. — Я сам создал легенду… Надо было сразу спросить… Потратил столько денег! Зачем? Ничего бы не было! Я б поступил бы на юридический…
— Жалеете о пенсии отставного прокурора?
Глаза Дюжего стали бешеными.
— Не вам судить! — он встал.
— Ваш отец был смелым человеком, — сказал Крайнев. — Будучи раненым, велел везти себя к полевому складу боеприпасов, собираясь его взорвать. Не его вина, что нарвался на немецкий патруль. Он заслужил орден и добрую память.
Дюжий не ответил.
— Мне надо обратно! — сказал Крайнев.
— Нет! — отрезал Дюжий. — Проект закрыт. Я не намерен финансировать то, что мне без нужды.
— Там бой! Гибнут люди…
— Это их судьба… Все, Виктор Иванович, конец. Экстрим завершился. Позабавились, глотнули адреналина, отвели душу… После тихого офиса в Москве приятно побегать, пострелять с теплой мыслью, что за Родину… Очнитесь! Здесь своя война. Давно смотрели телевизор? Мировой финансовый кризис в разгаре! У банка проблемы с ликвидностью, сокращаем расходы, где только можем, а я буду тратить деньги на ваши забавы?
Дюжий повернулся и пошел к дверям.
— Степан Савельевич! — окликнул Крайнев.
Дюжев с неудовольствием повернулся.
— Ваша установка может направить человека в будущее?
— Только на день, — пожал плечами Дюжий. — В начале проекта я задавал изобретателю этот вопрос. Он говорил что-то об устойчивых и еще не сформировавшихся хрональных полях.
— День в условиях кризиса — это очень много! — сказал Крайнев. — Человек, у которого мозг генерирует поле, совпадающее по частоте с полем установки, может добыть уникальные сведения. Желательно, чтоб он хорошо разбирался в финансах, еще лучше — работал в банке. Он проникает в будущее, считывает и анализирует финансовую информацию: курсы валют, процентные ставки, фондовые индексы, новости о банкротствах и слияниях… И так каждый день.
— Черт! — Дюжий вернулся и снова сел в кресло. — Вам, действительно, нужно обратно?
— С этими людьми я делил хлеб и кров, мы вместе воевали и хоронили погибших. Я не могу уйти просто так.
— Чего хотите?
— Завершить дела и попрощаться.
— Двух дней хватит?
— Вполне.
— Договорились!
— Это не все. У меня там жена. Я хочу ее привезти.
— Виктор! — Дюжий накрыл своей ладонью руку Крайнева. — Я все понимаю. Первая половина двадцатого века, не испорченные цивилизацией девушки, девственность — норма, а не исключение, чистые, искренние чувства. Хищниц, которые пасут богатых женихов, нет в помине… Однако глянем трезво. В нашем времени появится человек из другого мира. Ей здесь понравится? Отношения между людьми, окружающая среда, темп жизни — все другое. Телевизоры, компьютеры, сотовые телефоны…
— Привыкнет.
— Не уверен. Как ты думаешь ее легализовать? Нужны документы. Не только паспорт; но свидетельство о рождении, документ об образовании…
— Это вопрос денег.
— За деньги ты купишь фальшивки, которые рано или поздно распознают. Что потом? Депортация? Назад в сорок второй?
— Добудем подлинные документы.
— Не с твоими связями. Ладно, предположим, получится. Сколько ей лет?
— Восемнадцать.
— Ребенок! Ты уверен в ее чувствах? Она сумеет сохранить их, после всего, что на нее обрушится? Кого она полюбила? Командира партизанского отряда, героя войны. Здесь превратится в жену скучного банковского служащего, человека со странными для первой половины двадцатого века интересами и пристрастиями. С кем ей поговорить, отвести душу? Ни родных, ни друзей… Начнется разлад, кончится тем, что ты ее бросишь. Что тогда?
Крайнев не ответил.
— Не хотел говорить, но раз коснулось… Думаешь, в нашем времени нет чистых, порядочных, искренних женщин? Напрасно. Их мало, но они есть. Одну ты знаешь.
Крайнев поднял взгляд.
— Это Ольга, — сказал Дюжий. — Я не прав?
— Прав.
— Что между вами произошло?
Крайнев не ответил.
— Не говори, если не хочешь, — согласился Дюжий. — Ты ей нравишься. Даже больше, чем просто нравишься. Она не говорит, но я вижу. У меня единственная дочь, Виктор, и единственная наследница. Понятно? Я хочу, чтоб она была счастлива.
Крайнев молчал.
— Ольга говорила, что тебя не интересуют деньги! — вздохнул Дюжев. — Я, признаться, не верил. Тем хуже, я начинаю сомневаться в выборе. Бизнесмен не отказывается от выгодной сделки из-за личных чувств. Подумай: лучшей жены тебе не найти! Красивая, умная, любящая, добрая… Я прожил жизнь, и знаю что говорю…
— Можно нетактичный вопрос? — сказал Крайнев.
— Пожалуйста! — согласился Дюжий.
— Восемь лет назад умерла ваша жена. В Москве появился завидный жених. Еще не старый, крепкий, и очень богатый. Мечта женщины. Думаю, невесты проходу не давали. Наверняка среди них встречались чистые, порядочные, искренние. Почему вы не женились?
Дюжий вскочил.
— Пошел ты к черту!
Хлопнула входная дверь.
«Что отец, что дочь! — подумал Крайнев. — Чуть что не по ним, так сразу ругаться! Ладно! Кончено! Жизнью клялся не исчезать, за язык не тянули…»
Он достал из-за пояса «люгер», оттянул затвор. Последний патрон Краузе выскочил наружу, Крайнев поймал. Раскрыл руку. Толстенький, как сытый поросенок, патрон маслянисто поблескивал на ладони, словно уверяя: «Не подведу!» «При выстреле в упор пуля вдавит в мозг куски черепа, — размышлял Крайнев, — интересно, это больно? И как долго будет длиться боль? Какой-то доктор в Интернете уверял: когда человеку отрубают голову, он чувствует боль еще несколько минут. Может лучше в сердце? Только следует правильно прицелиться. Сердце не слева, как все думают, а за грудиной…»
Крайнев затолкал патрон в обойму, вставил ее в полую рукоятку до щелчка. Оттянул затвор. Патрон из магазина хищно скользнул в ствольную коробку. В этот миг в дверь позвонили. Крайнев сунул «люгер» за пояс и пошел открывать.
Это был не Дюжий. На пороге стоял незнакомый мужчина, маленький, толстый, с растрепанными длинными волосами. К груди незнакомец прижимал напольные домашние весы. Крайне не успел спросить, что ему надо, как растрепанный протиснулся мимо него в прихожую и шлепнул весы на дорожку.
— Становитесь!
Крайнев машинально двинулся к весам, но растрепанный замахал руками:
— Нет! Нет! Снимите с себя все! До трусов.
Крайнев, пожав плечами, подчинился. Растрепанный встал рядом и подождал, пока цифры на дисплее замрут.
— Семьдесят шесть! Очень хорошо! Думал: больше. Выглядите солидно. Какой вес второго объекта?
«Какого объекта?» — хотел спросить Крайнев, но внезапно понял.
— Килограммов сорок пять.
— Уверены?
— Не взвешивал.
— Так сделайте! Возьмете весы с собой.
Крайне кивнул и стал одеваться. Гость не ушел. Стоял рядом и пояснял:
— Индукционная катушка рассчитана на сто двадцать килограммов, — тараторил он. — Думали так: вес тренированного, крепкого мужчины восемьдесят — девяносто килограммов плюс тридцать килограммов снаряжения. Никто не предполагал, что можно будет в любой момент вернуться сюда, планировалось по графику и принудительно. Поэтому увеличили мощность. Пригодилось. Постарайтесь, чтоб у вас вместе получилось до ста двадцати килограммов.
— А если больше? — не удержался Крайнев.
— Катушка сгорит. Но это еще полбеды, хотя только за нее меня расстреляют без суда и следствия. Она стоит как башня Кремля! Не рассчитаюсь до смерти… Хуже другое. Сгорит в середине процесса — вас выбросит неизвестно где и неизвестно в каком времени. Не найдем. Вы уж постарайтесь! Снимите с себя все, но чтоб не больше!
Крайнев кивнул. Он застегнул шинель, затянул ремень и сунул за него «люгер».
— Можно? — внезапно спросил гость, облизывая губы.
— Он заряжен! — предупредил Крайнев, протягивая пистолет.
Растрепанный взял оружие, бережно покрутил в пальцах.
— С детства о таком мечтал! — сказал, виновато улыбаясь. — Там легко добыть?
— Убейте немца — и он ваш!
Растрепанный поскучнел и отдал пистолет. Крайнев улыбнулся:
— Если получится и вернусь с женой, подарю!
— Не забудьте! — обрадовался гость. — Бегу включать установку!
Крайнев взял карабин и присел на кресло. Противоречивые чувства переполняли его. Ему предстояло два трудных дня. Реорганизовать отряд, включив в его состав мобилизованную в Городе молодежь. Среди людей Соломатина наверняка огромные потери… Всем старостам и «своим» полицейским выдать справки о работе на партизан. Каждую пусть подпишет Саломатин, его свидетельство здесь решающее. Передать остатки денег и склады с товарами. По ведомости. Это дисциплинирует и заставляет строже отнестись к имуществу. Спать в эти дни ему не придется. Самое главное — разговор с Семеном и Настей. Отцу и дочери предстоит разлучиться навсегда. Согласятся ли? Крайнев не представлял, что он скажет жене и тестю, какие слова найдет, но найти следовало. «Люгер» с патроном в стволе оставался пока у него…
