Это были деньги. Нереальное количество долларов, немецких марок, даже немного английских фунтов стерлингов. Перетянутые резинками пачки, в основном, небольшого достоинства – десятки, двадцатки, иногда пятидесятки.
Так, вопрос обеспечения эмиграции решен. Теперь осталось благополучно доставить богатство домой, и можно искать канал ухода через Мурманский порт.
Главное – благополучно доставить.
Надев и подогнав найденную в комнате главаря еще одну кобуру – наплечную, Механик отправил в нее обслуженный ТТ.
Второй занял место в поясной. Обоймы, патроны, гранаты, сырая ветровка в полиэтиленовом пакете, удачно сыгравший набор инструмента легли поверх денег. Подумав, заранее поморщившись, Сергей обошел трупы с кинжалом и еще одним полиэтиленовым пакетом. Снова промыл руки и оружие, выбрал подходящую по размеру кожаную куртку в прихожей и покинул квартиру.
Уход прошел без проблем, как и закладка сумки в ту же автоматическую камеру хранения. Прикинув расклад, Механик все-таки отправился на встречу со Штурманом. Соблазн плюнуть на все и уехать в Захолмье присутствовал неимоверный. Но разрушать созданную экспромтом легенду нельзя. В учебном центре торчать еще десять дней. Наверняка вычислят и найдут.
Лучше играть крутого профи и дальше, благо, есть эффектное подтверждение. Но с оглядкой!
На этот раз в кафешке народа хватало. В основном, крепких парней вполне однозначного вида. На взгляд Сергей прикинул: человек пятнадцать. И чего они кавказцев так пугались? Двойное численное преимущество.
Зайдя в зал, Александров неторопливо направился к столику, за которым с хмурым, озабоченным лицом восседал Леха.
Механик подошел, недобро глянул на бригадира братков. Поставил на пол пакет со звякнувшим автомобильным инструментом. Подчеркнуто неспешно сунул левую руку в карман и вытащил полиэтиленовый кулек с белесовато-кровавым содержимым:
– Принимай работу, Штурман.
– Это что?
– Ушки. Правые. Ровно семь. Можешь посчитать.
Пятная скатерть, на стол действительно высыпались отрезанные человеческие уши. За спиной Механика кто-то звучно сглотнул. В полной тишине веско прозвучал короткий комментарий сидящего справа от Штурмана парня: «Песец!»
С трудом оторвав взгляд от страшного подтверждения, Алексей уточнил:
– Как прошло?
Механик молча, криво усмехнулся. Кивнув, бригадир протянул перетянутые резинками четыре пачки долларов:
– Как договаривались.
Взвесив на ладони толстую стопку сотенных, отогнув и пролистнув купюры, Сергей убедился, что имеет дело не с "куклами". Затем отправил деньги в объемистые внутренние карманы. Сунул руки в боковые удобной кожанки, к лежащим там взведенным стволам. Кивнул:
– В расчете.
Повернулся и пошел к выходу, между расступающимися быками, остро ощущая свою незащищенную спину.
– Механик!
Не спеша развернулся.
– Как тебя найти, если что?
– А надо ли? У меня своя земля, здесь я проездом.
Ответив, Сергей вышел.
Он покрутился в метро, часто пересаживаясь и петляя в переходах. Нет, за ним точно не следили.
Ночь Александров провел в приспособленном под недорогую ночлежку составе старых купейных вагонов на Казанском вокзале, предварительно перекусив в кафе. Часто просыпался и сторожко прислушивался. Сопели и храпели соседи, воняло нестираными носками, доносились объявления об отходящих и прибывающих поездах. В общем, все нормально.
Утренней электричкой убыл с Ленинградского вокзала в Захолмье.
Разумеется, тащить бесценную сумку в учебный центр было бы полной глупостью. К счастью, вокруг воинской части хватало укромных мест. В одном из них Сергей и заложил на хранение современный клад.
Деньги и оружие он предварительно упаковал в предусмотрительно купленные полиэтиленовые пакеты, пересчитав захваченное. Шестьсот пятьдесят три тысячи долларов, двенадцать тысяч марок, пять сотен фунтов.
При себе оставил кинжал и ТТ в наплечной кобуре. Под форменной флотской "разгильдяйкой" будет незаметно.
А через два дня, выходя по окончании занятий с технической территории, капитан Александров увидел за КПП стоящего и явно поджидающего его Штурмана. М-да, еще в кафе чутье подсказывало, что так просто расстаться не получится.
Выглядел бывший однокурсник крайне смущенно, и не только скромный гражданский прикид был тому причиной.
***
Накануне между Штурманом и неизмеримо выше стоящим в криминальной иерархии человеком произошел примечательный разговор:
– Значит, ты уверен, Лешенька?
– Виктор Палыч, зуб даю! Киллер он. Профи матерый.
Алексей откровенно нервничал, потому что Виктор Палыч… Виктор Палыч мог мизинцев шевельнуть, и бригадира Штурмана просто не стало бы. Вместе со всеми его пацанами. Но если Виктору Палычу глянешься…
Собеседник недобрительно поморщился:
– Ты зубами понапрасну не разбрасывайся. Факты излагай. Сам же говоришь: поначалу лох лохом был.
– В том то и дело. Ну, лошара совковый, голимый. Одет не пойми во что, базар левый.
– Разговор, Лешенька, разговор. И ты тоже передо мной понятиями не отсвечивай, выражайся яснее. Не бык из ПТУ, офицер бывший.
Бывшему офицеру уже тяжело давалась нормальная речь, но он старался:
– Слушаюсь, Виктор Павлович. Привел я его в кафе. Сидит за столом, ест…
– А кушал он как? Жадно?
– Нет. Хотя, он и в училище ел, как на приеме у английской королевы.
– Значит, спокойно?
– Так точно. Потом влетает Мага, базар-вокзал, Винту пулю в башку… Короче, я глазом не моргнул, как он магиного кента на перо посадил, а потом и Магу кончил. Хорошо, что у отморозка парабеллум отказал!
– А если бы нет? Выстрелить Мага успевал?
Поежившись, Штурман подтвердил:
– В меня – наверняка. Резкий он был.
– Да, Лешенька, похоже, не простой твой знакомый.
– Я же и говорю!
– Он ждал, когда вас обоих пристрелят, чтобы грохнуть зверьков и чисто уйти. Без свидетелей. Думаю, бармен свою пулю тоже бы получил.
Замолчавший Штурман только ошарашенно хлопал глазами. Потом выдавил:
– То-то мне его улыбка такой сожалеющей показалась. Вот волчара!
Очень хотелось выматериться, но бригадир братков вовремя вспомнил, что собеседник этого очень не любит. Поэтому, преодолев желание, скромно дополнил:
– А потом спокойно так говорит: «Механик мое погоняло».
Собеседник задумался, припоминая:
– «Механик»… Не слышал. Но его края далеко, там все может быть. Дальше что?
– Дальше я его подрядил замочить Мусу с кентами. За девяносто тонн зелени. Он и пришел, как договаривались.
Поежившись, бригадир добавил:
– Уши принес. И сам в кожанке Мусы.
– Выглядел как?
– Спокойно. Вообще спокойно. Но взгляд… Словно прикидывал, как меня и пацанов завалить половчее.
– Понятно. Ты, Лешенька, у нас из военных, тайну хранить привычен. Вот и послушай, что я скажу, да язык потом не распускай. Есть у меня мысль, что Механик твой из киллеров, но не простых, а конторских. Раньше на государство работал, а сейчас на кого-то из бывших кагэбэшников. Много их нынче во власти обретается.
Штурман вскинулся:
– Виктор Палыч! В училище на пятом курсе базарили, что Александров с особистами повязан! Он еще в рукопашном зале каждый день тренировался. Точно!
– Вот-вот… М-да, повезло тебе, Лешенька, что старая дружба осталась. Завалить ему тебя, да и ребяток твоих, как мне, старому, высморкаться.
– Да я всех бойцов подтянул!
– Он Мусу с его отморозками одним ножом вырезал. Всех семерых. Без звука, как свиней. Ты не видел, как знакомец твой там поработал, а мне побывавший после него в квартире человечек рассказывал. Опытный человечек. Только и он впечатлен был по самое немогу. Поэтому, Лешенька, собираешься ты, да едешь за своим дружком. Хочешь, целуй его, хочешь, на коленях ползай, но Механика сюда вежливо и со всем уважением доставь.
– А если?..
– Тогда можешь сам зарезаться. Или его попроси.
Беспощадный металл в голосе заставил Штурмана похолодеть от плохого предчувствия:
– Ты все понял, Лешенька?
***
– Механик, в натуре, край! Запутка полная! С тобой такой человек хочет встретиться – выше нету.
– Мне что с того? Я сам по себе.
Скривившись, обреченно махнув рукой, бывший сокурсник произнес:
– Тогда мне вилы. И тебя тоже достанут, какой бы ты крутой не был. Под ним половина Москвы ходит.
Помолчав, Александров неохотно кивнул:
– Ладно. Только переоденусь.
***
Тот, под кем ходит половина Москвы, вообще не производил впечатления криминального босса. Без малинового пиджака, золотой цепи, даже без наколок. Приятный пожилой человек в дорогом костюме. С волчьими умными глазами на морщинистом благообразном лице.
