Я спросила у Дадонова, где находится ЖЭУ, и тот показал на торец дома, первый этаж которого занимало жилищное управление.
— Прижучим паспортистку? — уточнил Валерка, наблюдая, как Дадонов торопливой походкой топает к своему подъезду.
Я одобрительно кивнула. Другого выхода у нас и не было. Оставалась только эта тоненькая ниточка, которая могла вывести нас на Воробьева. Смущало только то, что со времени обмена сгоревшего паспорта на новый прошло около года, и паспортистка вряд ли вообще помнит всю эту историю. Хотя, если она воспользовалась своим положением и дала на время кому-то чужой паспорт, помнить об этом она должна. А что, если она так делает постоянно? Дает на время документы из сейфа предприимчивым людям, которые по этим данным открывают предприятия, заводят лицевые счета, покупают оружие?.. Перечислять можно бесконечно. Но в том, что паспортистка воспользовалась возможностью подзаработать, я не сомневалась.
Минаева и Шилов остались около машины у подъезда Дадонова, а мы с Валеркой пошли в ЖЭУ, находившееся в первом подъезде стандартного пятиэтажного дома. К нему вела невысокая полуразвалившаяся лестница, по которой и подниматься-то было страшно. По-видимому, эта лестница символизировала заботу работников жилищного управления о вверенном им участке.
В кабинет к паспортистке стояла недлинная очередь. Перед нами оказалось три человека, которые в ряд сидели на стульях у стенки, но я все же поинтересовалась, кто последний.
— А ты, милочка, сегодня уже туда не попадешь, — добродушно предсказала бабуля, не отвечая на мой вопрос. — Она работает до двух часов, а сейчас уже половина.
Я взглянула на часы: старушка была права, но тем не менее я присела на один из стульев, решив, что эта пожилая женщина и была последней.
— Тебя не примут, — опять обратилась ко мне бабушка, увидев, что я не собираюсь уходить.
— А она и без очереди пролезет мимо вас, Аграфена Павловна, — заметил тщедушный старичок с палочкой.
— Пусть только попробует! — угрожающе зашипела старушенция, демонстративно отодвигаясь от меня. — Лариска тут быстро порядок наведет: она уже выглядывала и видела, кто ее поджидает.
Я возмутилась таким разговором, но подавила в себе приступ гнева, сказав как можно спокойнее:
— Я зайду в кабинет только после вас. Не переживайте!
Сидящий первым молодой человек усмехнулся, так как он тоже относился к молодежи, и обрадовался, что я дала хоть какой-то отпор старушке. Как это было ни странно, но дальше этой перепалки разговор не пошел. Старушка насупилась, старичок уставился на дверь кабинета в ожидании, когда выйдет очередной посетитель. Так прошло минут десять.
— Что они там? Умерли, что ли? — задался вопросом старичок и встал с места.
Подойдя к двери, он приоткрыл ее и поинтересовался:
— Лариса Алексеевна, вы еще долго?
Ответа паспортистки я не слышала, но, наверное, он был не совсем цензурным, так как старичок сразу же захлопнул дверь и с недовольным видом сел на прежнее место.
— Это еще что! — многозначительно протянула бабушка. — Я в прошлый раз здесь три часа проторчала. К Лариске ее подруга приходила, и они там без зазрения совести чаи распивали. Очередь была огромной, а эта Танька никак не уходит. Я несколько раз заглядывала, а им хоть бы что. У нее там не Танька опять?
— Не-а, — со знанием дела ответил старичок, ковыряясь палкой в потертом линолеуме на полу. — Таньку я тоже видел. У нее там другая. Если бы это была ее подруга, то мы бы здесь не сидели.
На эту болтовню я не обращала внимания, задумавшись над своими проблемами, но тут Валерка толкнул меня в бок.
— Ира, а может быть, это та самая Татьяна? — шепотом спросил он.
— Какая? — не поняла я.
— Балашова! Любовница Воробьева! — уточнил Валерка.
— Мало ли на свете Татьян, — отмахнулась я. — Но уточнить можно.
В этот момент дверь в кабинет отворилась, и в коридор вышла немолодая женщина, которая сразу же проследовала к выходу. После ее ухода очередь задвигалась быстрее. Молодой человек пробыл у паспортистки не более минуты. Старичок задержался немного больше, а бабуля вышла ровно без пяти два.
В коридоре оставались только мы с Валерой. Я без стука вошла в кабинет первой и поздоровалась с молоденькой миловидной женщиной, которая сидела за широким рабочим столом.
— Вы по какому вопросу? — поинтересовалась она, с интересом посмотрев на нас с Гурьевым.
— Мы к вам с серьезным разговором, — сообщила я и первой села на стул напротив стола, не спросив разрешения.
— Слушаю вас, — с готовностью ответила Лариса Алексеевна, откладывая в сторону бумаги, которые держала в руках.
— Около года назад вы занимались оформлением паспорта некоего Дадонова Василия Владимировича, — начала я, внимательно наблюдая за реакцией паспортистки, лицо которой оставалось бесстрастным. — Вам нужно было поставить штамп о прописке. Несмотря на то что на это требуется дня три, не более, вы держали у себя документ в течение месяца…
— А вам какое до этого дело? — насторожилась Лариса Алексеевна. — Мало ли какие проблемы там могли возникнуть? Я уже и не помню. Может быть, Дадонов не предоставил все справки, может быть, я долго ждала решения этого вопроса от начальства. Кто его знает?
— Дело в том, что в этот промежуток времени было совершено серьезное преступление, которое теперь висит именно на Василии Владимировиче, так как преступники воспользовалась его паспортом, — сообщила я и заметила, как паспортистка вздрогнула при упоминании о преступлении.
— Я ничего об этом не знаю, — поспешно открестилась она.
— Теперь знаете, — уточнил Валерий, который оставался в дверях.
— А что за преступление? И какое отношение вы имеете к этому делу? — с интересом спросила паспортистка.
— К этому делу имеете отношение вы, — ответил Гурьев грубовато. — И если будете упираться, то мы вызовем милицию. Кстати, вот и телефончик у вас есть.
Гурьев кивнул на телефонный аппарат на столе паспортистки. Лариса Алексеевна вся напряглась, обдумывая ситуацию. Я осматривала ее кабинет, который на меня произвел еще более удручающее впечатление, чем лестница и коридор. Ремонта не было, наверное, несколько лет, поэтому обои были грязно-серого цвета, а линолеум был вырван клочьями. К тому же в кабинете пахло какими-то лежалыми мокрыми тряпками, как мне показалось, из шкафа, стоящего у стены, дверь которого была приоткрыта, и я заметила, что в нем хранился всякий хозяйственный инвентарь.
— А что вам вообще-то от меня нужно? — спросила паспортистка, вставая со своего места и беря пепельницу из того же шкафа.
Лариса Алексеевна не постеснялась нас и закурила.
— Даже если и придут с проверкой, то ничего не смогут доказать, — сказала она, заметив, что мы не торопимся отвечать на ее вопросы. — Я вам уже объяснила, что, если я не могла оформить прописку раньше, значит, у меня были на то основания.
— Но паспорт же был у вас в руках, поэтому вы могли им воспользоваться в преступных целях, — заметил Валерий.
— О чем вы говорите? Зачем мне это нужно? — крикнула Лариса Алексеевна.
— Вы кому-то отдали на время паспорт Дадонова за определенную сумму денег, — предположил Валера. — А за это привлекают к уголовной ответственности. К тому же не забывайте, что было совершено серьезное преступление.
— Но я не виновата, — твердила Лариса Алексеевна.
— А не мог ли кто-нибудь у вас выкрасть документ? — поинтересовалась я.
— Нет, — уверенно ответила она и затушила бычок в пепельнице, тут же вытряхнув ее над мусорным ведром. — У меня все документы хранятся в сейфе, к которому доступ имею только я. Я всегда сейф закрываю, даже если ненадолго выхожу из кабинета.
— Значит, кто-то в вашем присутствии забрал паспорт Дадонова и незаметно подкинул его обратно, — предположил Гурьев.
— При мне? Кто же при мне на такое осмелится? — возмутилась Лариса Алексеевна. — У нас с этим строго. У одной моей подруги, кстати, она тоже работает паспортисткой, однажды остался сейф без присмотра, и у нее выкрали какие-то бумаги, так ей за это так влетело…
— Татьяна? — поинтересовался Валерий.
— Что Татьяна? — не поняла намека паспортистка.
— Вашу подругу зовут Татьяна? — переспросил Гурьев.
— Нет, — ответила Лариса Алексеевна. — Танька вообще работает не здесь.
— А почему она у вас частенько сидит на работе? — строго спросил Валера со знанием дела, вспомнив, о чем разговаривали бабушка со старичком перед дверью кабинета.
— Просто так заходит, — отмахнулась Лариса Алексеевна, но тут же спохватилась: — А откуда вам о Татьяне известно?
Мы с Валеркой промолчали, чтобы не раскрывать свои карты. Пусть Лариса Алексеевна думает, что нам известно гораздо больше, чем ей могло показаться.
