не встречал. Естественно, мы должны быть в месте. Хоть ты и то еще недоразумение, да и внешность посредственная, – он посмотрел на меня и даже фыркнул недовольно, – однако, я прекрасно понимаю, что лучше держать тебя ближе, чем отпустить.
Я же, ушам своим поверить не могла.
– Ты поэтому гадостей про меня Егору наговорил?
– Этот неудачник и так рано или поздно себя бы показал, одно то, что он поспорил на тебя, уже должно было сказать тебе о многом, – Дима опять презрительно скривился. – Я поражаюсь твоей тупости, разве можно было это спустить на тормозах? – Он опять посмотрел на меня, как на букашку.
Я же в ответ, лишь покачала головой, не в силах хоть как-то комментировать его слова.
Лишь когда Крепенин спросил мой адрес, сильно удивилась.
– Ты разве не знаешь, где я живу? Ты же был в голове моего брата.
Дима опять недовольно скривился.
– Он на тот момент вообще был невменяемым, и я в его памяти не рылся, лишь в поверхностных мыслях. А ты, можешь рыться глубоко в памяти? – он посмотрел на меня заинтересовано.
– Могу. Я всегда, побывав в голове любого человека, помню абсолютно всё, что помнит он.
Крепенин аж присвистнул.
– Ни хрена себе… и почему такому убожеству, даны такие сильные способности?
– Может потому, что убожество – это как раз ты? – не сдержалась я.
– Полегче, детка, – ответил Крепенин, – а то высажу сейчас, и домой пешком пойдешь.
Он остановился на светофоре, а я поняла, что с меня хватит, и попробовала отстегнуть ремень, чтобы выйти из машины и убежать подальше от этого козла, но ремень, как назло, заело.
– Ну будь дурой, – спокойно сказал Дима, наблюдая за моими потугами с улыбкой. – Ремень отстегнется лишь тогда, когда машина полностью заглохнет. Так работает система безопасности. Так что можешь не тратить силы. Лучше скажи, куда тебя везти.
Попыхтев немного, я опять ощутила сильную усталость, но говорить, где живу, не хотела, и когда открыла рот, чтобы сказать адрес моего бывшего дома, Крепенин вдруг вырвал мою сумку, и начал в ней рыться.
– О, отлично! Абонемент из библиотеки. Адрес есть! – усмехнулся он, пока я хлопала ресницами.
К сожалению, на абонементе я указала адрес Игоря, и теперь Крепенин будет знать, где я живу.
Отобрав свою сумку, и сложила туда абонемент, и со злостью посмотрела в окно.
Пока ехали, попали в пробку, и поэтому от нечего делать, я решила спросить, хотя сильно сомневаюсь, что он ответит, но всё же:
– Откуда ты понял, что я такая же, как ты?
Он опять посмотрел на меня, как на идиотку, а затем прищурившись, сказал:
– Ты правда ничего не помнишь?
– Что я должна помнить? – нахмурилась я.
Крепенин какое-то время вглядывался в моё лицо, а затем, качнул головой и произнес на выдохе:
– Охрнететь, ты и правда меня забыла…
– Мы встречались раньше? – удивилась я.
Он опять замолчал и помрачнел, что я уже решила, что он так и не ответит, как Крепенин заговорил, смотря при этом перед собой:
– В детстве, мы встречались, с двух до семи лет, примерно. А потом, ты прекратила ко мне приходить.
– Куда я приходила? – в шоке уставилась я на парня.
– Ты приходила ко мне во снах, – будто через силу ответил он, и зло добавил: – А когда увидела в университете, сделала вид, что не помнишь.
– Я и правда тебя не помню! – рявкнула я, почему-то злясь на этого идиота.
Он опять замолчал, а затем, посмотрел на меня, и сказал:
– Ты обещала, что никогда не оставишь меня, а затем, просто исчезла и всё! Я даже не знал, где тебя искать! У меня ничего не было! Ни адреса, ничего!
Эти слова он буквально выкрикнул мне в лицо, при этом и правда веря в то, что говорит.
Я же продолжила смотреть ему в глаза, совершенно не понимая, о чем речь.
– Я клянусь! Что не понимаю, о чем ты говоришь, – зло процедила я.
Крепенин опять замолчал, продолжая вглядываться в моё лицо, и явно пытаясь там найти следы лжи. Но затем, в его взгляде, что-то изменилось. Появилась беспомощность и растерянность. И это было так непривычно, что я несколько раз моргнула, потому что видеть таким Диму, мне не приходилось еще никогда. Но когда в его взгляде вновь проскользнула эмоция скепсиса, я заговорила:
– Впервые я увидела тебя в университете. До этого я не видела тебя никогда. Я вообще до того, как мы съездили в лагерь, и я не ударилась там головой, не знала, что могу гулять во сне и залезать в чужие головы. А сегодня, мне даже не пришлось засыпать. Я просто посмотрела человеку в глаза и увидела всю его жизнь. И то, что ты говоришь, я не помню. Да и то, что ты рассказывал про наши встречи… Ты же был ребенком, может быть это была не я?
– Тебя зовут Антонина Юрьевна Светлова? – спросил меня Крепенин, с кривой улыбкой на лице.
– Да, – кивнула я.
– Значит, ошибки быть не может, это сто процентов ты. И именно ты, объяснила мне, как ходить по чужим снам, буквально водя меня с собой за руку, и ты рассказала, как найти себе родителей. Потому что ты так нашла себе.
– Я? – только и смогла я спросить.
И пока я пыталась моргать, чтобы прийти в себя, он начал говорить, через силу, словно толкая громадные валуны перед собой, а не слова, но все же говорил:
– Ты. Именно ты меня всему научила. Моя мать от меня отказалась еще в роддоме, я жил в детском доме, но мы вместе путешествовали по снам, и попали в сны женщины, которая хотела детей. Ты заставила её забрать меня. Оказалось, что она очень богатая, но детей не имела. И она уговорила своего мужа меня забрать. Самое интересное, ты заставила её забыть о том, что она нас видела во снах. И она считала, что я просто ей понравился. Кстати, она до сих пор меня любит, и уверена, что это было её решением взять ребенка, именно меня из детского дома.
Ты сделала тоже самое со своим братом. Ты приходила к нему во снах и внушила ему, что он должен тебя забрать себе. Уговорить родителей.
И он однажды это сделал.
Я общался с тобой еще где-то два года после того, как начал жить в новом доме, а потом ты исчезла. Просто перестала ко мне приходить. А я не знал, как и где тебя искать.
– То, что ты
