Они думали, что Егор — тот, кого выбрало мое сердце. Оказалось, он тот, кого выбрала моя беспросветная глупость. Ну да ладно, чего прошлое ворошить?
Не раздумывая, сильно в себе не копаясь, я нахожу иконку Вайбера и выбираю из списка мамин номер.
Соединение идет бесконечно долго, но все-таки на экране расцветает мамина улыбка, а в глазах ее тревога. Извечная тревога за дочь, за ее здоровье, счастливое будущее и сухие ноги. Я закончила второй курс, едва не выскочила замуж, но каждое утро отчитываюсь о том, как спала и чем собираюсь завтракать. И да, о шапке в зимнее время мама тоже беспокоится регулярно.
— Кирочка, радость моя, — щебечет мама, и на пару мгновений картинка становится смазанной, пока телефон не находит точку опоры на специальной подставочке. — Как ты? Я так соскучилась по тебе, и папа… Папа тоже передает тебе привет! Он сейчас на работе, но он все время о тебе беспокоится, ты же знаешь.
Я улыбаюсь, и на этот раз картинка теряет резкость из-за моих слез. В них нет горечи, только счастье, что мне повезло с родителями. Как бы там ни было, повезло.
— Мам, хорошо все, не волнуйся. Немного занята была… но вот, звоню, на глаза показываюсь. Ем отлично, сплю хорошо, друзей выбираю прекрасных.
— Точно? — любопытничает мама, но вдруг хмурится. — А где-ты? Вид какой-то незнакомый… ты со своим молодым человеком? С Егором? Кстати! Когда привезешь его нам показать, познакомиться? Знаешь ведь, без родительского благословения нельзя жениться. В ваших больших городах, конечно, все иначе, я видела в передаче, все с ног на голову перевернулось, но у нас все по старинке.
Мама щебечет и щебечет, а я смеюсь. Честно, она такая милая сейчас, что хочется просочиться сквозь экран телефона, перетечь по невидимым сетям и обнять крепко-крепко.
— Мамуль, мы расстались, — обрываю поток ее переполненных тревогой о моей судьбе слов.
— Как это?
— Ну вот так, — пожимаю плечами, а мама ахает. Хорошо, что телефон поставила, а то бы точно уронила. — Не переживай, это к лучшему. Правда.
— Ты в порядке? Дочь, я приеду! Или сама приезжай. Давай, возвращайся, сейчас же каникулы. Что ты там одна делать-то будешь? Тебе плохо? Больно? Не плачь только! Если он тебя обидел… Кира! Что ты улыбаешься? Не молчи! Ты меня пугаешь.
Я знаю маму: она мысленно уже бронирует билет на поезд, автобус, самолет, такси, вызывает извозчика, седлает лошадь — все, лишь бы скорее лично убедиться, что со мной все хорошо.
— Мам, я действительно в порядке, не волнуйся. И приеду очень скоро, расскажу в подробностях.
Мама согласно кивает, тарахтит о том, что они мне рады в любое время дня и ночи, всегда ждут, любят и вот это вот все. Сквозь ее заботливую трескотню слышу хлопок входной двери, а из духовки тянется аромат свежей выпечки. Хорошо ведь, правда? Очень хорошо.
В кухне показывается Руслан, и у меня в который раз перехватывает дух от его габаритов и силы, исходящей от мужчины. Силы не столько физической, сколько душевной. И в ней он прекраснее любого киноактера, любой звезды экрана или модельного бизнеса.
Руслан показательно втягивает воздух полной грудью, блаженно жмурится, учуяв аромат пирога, а я смеюсь. Натурально хихикаю, забыв, что мама все еще смотрит на меня. Вообще обо всем забываю.
— Кирочка! Ты не одна? И где ты? Ты так и не рассказала.
Я понимаю тревогу мамы, но вот как ей сказать, что с Егором-то я рассталась, но в покое меня не оставил его собственный старший брат. Стыдно ли мне? Нет, конечно. Но по Вайберу такие новости не расскажешь.
А Руслан, будто издеваясь, все ближе и ближе. Бросаю испуганный взгляд на маму, а та хмурится все сильнее.
— Мамочка! Повторяю: у меня все хорошо, я скоро приеду, все, пока!
Но Руслан не дает мне отключить видеозвонок, напротив. Забирает из рук телефон и, откашлявшись, натягивает на лицо самую свою чудесную улыбку — улыбку победителя.
— Добрый вечер! Меня зовут Руслан Валевский и я по уши влюблен в вашу дочь.
Мама громко икает, я замираю с открытым ртом, чуть не падаю с подоконника, а Руслан улыбается еще шире. Совсем мальчишка, несмотря на нашу разницу в возрасте, его статус, миллионы важных дел. Порывистая натура, бескомпромиссная, цельная… вот как им можно не восхищаться?
А Руслан уже отдает мне телефон и, насвистывая, уходит в душ, а я боюсь посмотреть на экран.
— Кира… он сумасшедший? — зловещим шепотом вещает мама, словно мы не по Вайберу разговариваем, а на кладбище гуляем. — А ты? Ему лет сколько?
— Тридцать пять, — пищу попавшей в мышеловку полевкой, а мама осуждающе качает головой.
— Дочь, не староват ли жених?
— Наверное, но ты папу на сколько младше? — нахожу контраргументы, а мама качает головой и цокает языком. — На четырнадцать. Это почти одно и то же.
— Кира-Кира… вот бу…
— Да-да, вот будут у меня свои дети, я все пойму.
— Не переубедить? — горестно вздыхает мама.
— Ты же знаешь, что нет.
— Упертая. Вся в бабушку. Ладно, привози своего безумно влюбленного, будем знакомиться. Вообще он смелый… мне понравилось.
И перед тем, как отключиться, я замечаю улыбку на лице мамы. И правда, понравилось.
Эпилог 2
Спустя полгода
Руслан
В аэропорту не продохнуть и не протолкнуться. Впереди рождественские каникулы, новогодние праздники и многие норовят урвать кусочек солнца, обжигающего дальние страны. Люди не хотят мерзнуть, а я хочу подарить Кире кусочек лета.
— Никогда не ездила так далеко, — шепчет мне куда-то в шею Кира, а я прислушиваюсь к объявлениям.
Где же ты, где, рейс на Доминикану?
— Спасибо тебе, — говорю и целую ее в макушку.
Кира поднимает на меня вопросительный взгляд, а я щелкаю ее по носу.
— Ты такая забавная сейчас, честно.
— Так за что спасибо? Я не понимаю… ничего такого не сделала.
— За то, что я научился отдыхать и думать о том, что лично мне нужно в первую очередь.
— И что тебе надо?
— Ты. Ну и отпуск, — смеюсь, а Кира обвивает мою шею руками, становится на носочки и целует в щеку.
Эти ее невинные ласки, шалости действуют на меня, как мощный афродизиак на дембеля: все в штанах горит огнем, и я уже не хочу ни на какой курорт. Киру хочу, но придется потерпеть.
— Смотри! — Кира ерзает в моих объятиях, делает “страшные глаза”, изо всех сил пытается не показывать на что-то пальцем. — Это же Таня, да? Это она? Красивая…
Оборачиваюсь и смотрю на Таню. На плечах соболя, на лице скука, а в руке какой-то журнал. Рядом семенит низкорослый ловелас и поблескивает в искусственном свете лысиной. Не старый, но наша с Кирой разница в возрасте — семечки.
Хмыкаю и отворачиваюсь, а Кира качает головой.
— Это точно не Егор, — замечает скептически, а я усмехаюсь.
— Вряд ли за полгода Егор смог бы так измениться.
— Ты знал? Ну, что она не в Польше? Не с Егором?
Киваю и развожу руками.
— Она даже с ним не поехала. В аэропорту обратно повернула. Это же Таня и Егор, у них всегда все через задницу.
Кира вздыхает тяжело — знаю, что сочувствует Егору. Она вообще добрая.
— Не переживай, в петлю лезть не собирается. Все у него хорошо. Кажется, в этот раз он насовсем с этой любовью попрощался.
Кира льнет ко мне, но знаю, что одним глазком подглядывает за Таней, а та плывет в сторону стойки регистрации, поводя плечами, а мех буквально искрит и переливается. Честно, даже злиться на нее не получается. Просто она вот такая, и даже Егор это уже понял наконец-то.
И теперь я верю, что он сумеет быть счастливым без нее. Научится.
— Хочешь шубу? — зачем-то спрашиваю, а Кира прыскает от смеха.
— Боюсь, на пляже я в ней сгорю.
— Да нет, глупая. Вообще… хочешь?
— Не-а, — кивает головой и улыбается. — Не люблю меха, животных жалко.
— Жалостливая моя… может, маме твоей шубу купим? Папе можем шапку выбрать.
Кира гладит меня по груди, разравнивает складки на свитере и смотрит прямо в глаза.
