Одни информанты говорили Сармьенто, что морской поход длился девять месяцев, другие — год. Возвратившись, Тупак привез «черных людей» и иную добычу, которая хранилась в крепости Куско до прибытия испанцев. Сармьенто даже опрашивал сторожа, охранявшего эти сокровища (Sarmiento, 1572[271]).
О том, что Инка выходил в океан на севере, сообщал также патер Мигуэль Кабельо де Бальбоа, прибывший в Перу за год до того, как Сармьенто отправился искать острова Инки. Бальбоа писал о Тупаке Инке, называя его королем Топой:
«…и обсудив свои планы и замыслы с офицерами, он вышел в поход с несметным войском и разместился в Манте, и в Чарапуку, и в Пикуаре, ибо не было возможности разместить и прокормить на меньшей площади такое множество людей, какое было с ним. Именно здесь король Топа Инка впервые увидел океан, после чего повелел надлежащим образом поклоняться ему, назвав его Мамакоча, что означает „мать озер“. Он приказал снарядить большое количество судов, какими пользовались местные жители, и делались такие суда из сотен бревен особенно легкого дерева, связанных вместе одно за другим, и на эти бревна настилали сотни сплетенных вместе камышовых циновок, так что получались очень надежные и удобные суда, называемые нами „бальсас“. Приготовив затем обильные запасы всего необходимого для многочисленного войска, которое должно было его сопровождать, и отобрав среди жителей приморья самых опытных кормчих, вышел он в океан с тем же мужеством и отвагой, которые всю жизнь приносили ему успех. Об этом плавании я не хочу говорить больше того, что представляется вполне достоверным, но те, кто рассказывали о подвигах сего храброго Инки, уверяют, что в этом походе он провел в море год, по словам некоторых — и больше, и что он открыл острова, получившие наименования Хагуа-Чумби и Нина-Чумби, и лежат эти острова в Южном море, от берегов которого отчалил Инка».
Бальбоа тоже сообщает, что на плотах Инки были привезены в Южную Америку «многочисленные пленники с черной кожей» (Balboa, 1576–1586[17]).
Бетансос, попавший в Перу с первыми испанцами до прибытия Сармьенто, записал гораздо более старинную легенду о выходе в океан из того же района Манты народа белых виракочей; это предание занимало воображение жителей Инкской империи куда сильнее, чем недавний поход Тупака Инки. Люди твердо верили, что легендарный культурный герой Виракоча вместе со своим доинкским народом проследовал из Тиауанако на север и через Куско достиг эквадорского побережья. Собравшись у Пуэрто-Вьехо, вблизи Манты, они отплыли в Тихий океан (Betanzos, 1551[34]). Сармьенто сопоставил эти широко распространенные инкские предания с исторически известным ему и всем конкистадорам фактом, что первых испанцев здесь приняли за вернувшихся из Тихого океана белых бородатых виракочей, — ошибка, которая, как мы видели, помогла Писарро с его отрядом захватить без боя всю обширную инкскую империю с ее мощной армией и укреплениями (Sarmiento, 1572[271]).
Вероятно, Инка Тупак не случайно избрал для старта северный порт, откуда вышел в море его легендарный предшественник: Манта лежит почти точно на экваторе, а Тупак, подобно Виракоче, поклонялся солнцу, почитая его своим предком и покровителем. К тому же Эквадор был единственным поставщиком бальсы, которая шла на строительство плотов по всему приморью инкской империи, и, чтобы добыть нужное количество бальсовых бревен и бамбука для целого флота морских плотов, Инке пришлось отправиться со своими людьми в этот лесной край. Из сообщений инкских информаторов следует, что флот затем взял курс на южную часть океана; это и побудило Сармьенто идти из Кальяо на запад-юго-запад.
В 1100 км к югу от Манты, на засушливом побережье Северного Перу, испанцы услышали не менее яркие рассказы о плаваниях представителей культуры мочика на бальсовых плотах. Патер Мигуэль Кабельо де Бальбоа записал:
«Люди из Ламбайеке говорят — и все обитающие по соседству подтверждают, — что в незапамятные времена пришел с большим флотом бальсас из Северного Перу основоположник рода, муж великой отваги и большого ума, по имени Наймлап, и привез с собой много наложниц, но главной его женой называют Сетерни. Его сопровождало много людей, которые называли его капитаном и своим предводителем» (Balboa, 1576–1586[17]).
По преданиям жителей северного приморья, прибытие этих мореплавателей привело к основанию династии и культуры чиму.
Сходные версии о становлении инкской династии рассказывались индейцами побережья Центрального Перу еще в прошлом столетии (Stevenson, 1825[294]). Предания племен, обитающих вокруг Лимы, говорят, что первые королевские Инки обманом пришли к власти, внушив горным народам, будто происходят от солнца. Раньше других это обвинение записал иезуит Анельо Олива, поселившийся в XVI в. среди равнинных племен. Ему поведали, что первые королевские Инки на самом деле были потомками моряков, приплывших из Эквадора (Oliva, 1631[236]).
Патер Иосеф д’Акоста записал, что индейцы Ики, а также лежащей в 1250 км южнее Арики рассказывали испанцам, будто в прошлом моряки выходили в южные моря и посещали какие-то острова далеко на западе (Acosta, 1590[9]). Акоста полагал, что эти доиспанские экспедиции совершались на плотах из наполненных воздухом тюленьих шкур, однако многочисленные шверты из твердой древесины и модели бревенчатых плотов, найденные при раскопках соответственно в Ике и Арике, подтверждают, что эти две области были старейшими доинкскими центрами мореплавания на бревенчатых плотах (Heyerdahl, 1952[148]).
Капитан де Кадр записал указание мудрого старого индейца Чепо (ему будто бы было 115–120 лет), что Арика и Ило, две важнейшие гавани на побережье ниже Тиауанако, считались особенно удобными исходными пунктами для плаваний к обитаемым тихоокеанским островам. По словам Чепо, индейцы обычно начинали плавание в Арике и Ило и после двухмесячного перехода на запад подходили сперва к необитаемому острову Коату с тремя высокими горами и множеством птиц. Чтобы попасть на лежащую за ним обитаемую землю, надо было продолжать путь, оставляя Коату слева. Следующий уединенный остров, называемый Кюэн, был густо населен; на нем жил вождь по имени Кюэнтике и еще два вождя — Укенике и Каманике. В десяти днях пути на запад от Кюэна находился другой, еще более крупный обитаемый остров — Акабана. Когда Чепо пригрозили смертью, если он не скажет всей правды, старик стал расписывать капитану великие богатства этих далеких островов. Под конец он по собственной воле добавил, что для плавания использовали деревянные плоты. Испанцы полагали, что Чепо подразумевает Соломоновы острова (так они называли все острова, будто бы расположенные к западу от Перу), однако Амхерст и Томсон, издавшие в 1901 г. английский перевод старой рукописи, полагали, что старик пересказал искаженную версию о действительно состоявшемся индейском плавании. В сноске они указывают, что Пасха и предшествующий ему голый островок Сала-и-Гомес удивительно подходят к описанию, полученному капитаном де Кадром (Amherst, Lord and Thomson, 1901[12]).
