Хельвен мотала головой из стороны в сторону, и не удивительно, что прядь ее волос оказалась во рту Адама. Это на миг отвлекло его внимание, он замедлил темп своего наступления. Послышался невнятный возглас неудовольствия, и в тот же миг женское тело еще крепче прижалось к нему. Теперь ногти Хельвен по-настоящему больно вонзились в кожу. Хватанув ртом воздух, Адам возобновил свои движения с новой силой. Все мыслимые чувства и ощущения постепенно сосредоточились в одном месте, где жар неизбежного взрыва накалялся с каждой секундой. Хельвен все выше поднималась под ним, одержимая неистовой силой любви, когда внезапно замерла. Раскрыв глаза, она встретилась с ним взглядом, исцелованные губы приоткрылись, и Адам услышал рвущийся из горла Хельвен сдавленный крик. Одновременно она сильно выгнулась под ним, ни на мгновение не отрываясь от его тела, и для Адама настал миг вершины блаженства. Теперь уже он изогнулся всей спиной, а копье, вонзившееся, наконец, в самую сердцевину мишени, надломилось и стало раскалываться на множество осколков.
Когда Адам опомнился, первое, что он почувствовал, были губы Хельвен, прижавшиеся к плечу, и покрывающие его легкими поцелуями. Их тела вспотели и липли друг к другу. Адам явственно ощущал боль от царапин, оставленных пальчиками Хельвен. Она издавала довольные мурлыкающие звуки, словно сытая кошечка.
— Как это было восхитительно, — прошептала Хельвен на одном дыхании и сверкнула в сторону Адама ярким зеленовато-голубым взглядом, в котором одновременно читались пресыщение и жажда повторения. Адам поцеловал задранный кончик ее носа и легонько укусил за губу. Ему не хотелось, чтобы наступал конец минутам наивысшего счастья и нежности, испытанным только что, и просто не верилось, что такое может повториться.
— Всего лишь восхитительно? — теперь он ласкал Хельвен, не опасаясь преждевременной вспышки желания.
— Не хотелось бы, чтобы от гордости твоя голова разбухла в такой же пропорции, как некоторые другие места, — парировала Хельвен.
— А я как раз не голову имел в виду, — молниеносно подхватил шутку Адам. Засмеявшись, он вдруг вскрикнул и соскочил с нее с ловкостью ярмарочного воришки, так как острые ногти вновь вонзились в кожу, на этот раз в ягодицы. — Настоящая лиса, — жалобно протянул Адам и погасил возможное недовольство жены улыбкой, перешедшей в новый поцелуй.
Хельвен охотно ответила тем же. Ее руки опустились вниз по его плечам и задержались на золотистом островке волос на груди. Наконец, с неподдельным сожалением во вздохе, Хельвен оторвалась от мужа.
— Твое письмо останется ненаписанным, верно? — Повернув голову, она стала искать свою нижнюю рубашку.
— Тебе стоит побывать в ванне, прежде чем пойдешь к деду, — Адам улыбался, оглядывая тело жены с головы до ног. — Пожалуй, я и впрямь не гожусь для написания писем, но любовью, кажется, разрисовал все твое тело.
Хельвен проследила за его взглядом и ужаснулась. Грудь, и живот, и ноги были хаотически разукрашены чернильными пятнами и полосами, попавшими на ее тело вместе с потом с рук Адама. Однако Хельвен тут же рассмеялась:
— Я оценила твои способности к работе пером и полагаю, что это любовное письмо окажется для нас единственным. Даже жалко смывать.
Адам шутливо хлопнул ее по мягкому месту.
— Плутовка! — воскликнул он. — Никакое это не любовное письмо. — Он протянул руку к сосуду с вином.
— Почему нет? А что же это такое?
— Квитанция об уплате долгов.
Глаза Хельвен округлились и расширились.
— Как же так, — воркующим голосом откликнулась она, — разве ты ведешь учет не зарубками на своей палочке?
Адам просто задохнулся от смеха. Заливаясь хохотом вместе с ним, Хельвен взъерошила мужу волосы и прошествовала в остывающую ванну.
* * *
В полном молчании, освещенная слабым светом свечи, Хельвен сидела у изголовья дедушки, держа его за руку и понимая, что проходят последние секунды его жизни. Уже было написано и отправлено письмо к ее отцу, а погибшие при нападении валлийцев люди приготовлены к погребению. Их тела, выставленные в часовне, дожидались нового спутника по пути в царство теней.
Хельвен посмотрела на сидевшего напротив Адама. Тот пристроился на табурете, прислонившись спиной к стене. Судя по тому, как он часто опускал голову, было видно, сон старается перетянуть его на свою сторону. Хельвен пыталась убедить мужа поспать, но тогда он отказался, заявив, что будет бодрствовать у постели умирающего вместе с ней. Но с каждым часом, проведенным в темноте и молчании, сила воли Адама ослабевала, а решимость отказаться от сна таяла.
Рука Майлса шевельнулась под рукой Хельвен, старик заморгал глазами почти так же быстро, как мотылек бьется крыльями о стекло, пытаясь приблизиться к свету.
— Дедуля? — Хельвен склонилась над стариком.
Приглушенный, но испуганный голос разбудил Адама. Он вздрогнул и выпрямился, молча проклиная себя за то, что заснул, быстро подошел к жене, полагая, что на постели уже покойник. Вместо этого встретился взглядом с ясным и умным выражением глаз все еще живого Майлса. Даже отдаленное подобие улыбки тронуло посиневшие губы старика.
— Брошь, — беззвучно сложились губы Майлса, ибо уже не было дыхания, способного озвучить слова. Глаза старика были прикованы к сияющему округлому предмету, закрепленному на платье Хельвен. Едва уловимым движением головы умирающий выразил свое одобрение выбору внучки.
Адам положил руку на плечо Хельвен.
— Та самая брошь, — подтвердил он. — Я не могу пообещать, что никогда не стану гоняться за собственным хвостом, но уж постараюсь этого не допускать.
У Майлса вырвался звук, который можно было бы принять за смешок, но умирающий не мог справиться и с этим усилием. Сердце в груди дернулось и остановилось, еще живое тело выдохнуло воздух в последний раз.
— Дедушка? — опять испуганно прошептала Хельвен.
Адам склонился вместе с женой над постелью и осторожно и почтительно закрыл указательным и большим пальцами глаза скончавшегося. Те самые глаза, которые в такой далекой юности сияли столь же великолепно и ярко, как глаза Хельвен. Сейчас они потухли и погрузились в непроглядную тьму еще до того, как к ним прикоснулся Адам.
— Отошел, — Адам, перекрестившись, отступил назад. Потом перевел взгляд на Хельвен и молча привлек ее в свои объятья. Хельвен прижалась лицом к его груди и на мгновение сильно обхватила обеими руками. С заплаканными глазами, но решительная и собранная, она оторвалась от мужа и с вызовом заглянула ему в лицо.
— Со мной все в порядке.
