— Понял, товарищ майор, — ответил лейтенант.
— Абазов, ты самый выносливый человек в группе. Прямо сейчас выходишь и направляешься к полигону за подмогой. Возьмешь тех восьмерых фронтовиков, которые недавно появились на полигоне. Все они имеют боевые награды, побывали в серьезных боях. Возьмешь на полигоне еще одну рацию. Затем двинешься в сторону Анютина, у которого, как ты понимаешь, тоже будет рация. С ее помощью он наведет тебя на цель — на шестерку немцев. Уничтожишь их.
— Так точно, товарищ майор, — отчеканил младший лейтенант Абазов.
— Капитан, после уничтожения группы Раубеха, свяжетесь с Анютиным. По ходу дела решите, как следует действовать, если Абазов еще не подоспеет. Свяжете и оставите где-нибудь Раубеха, главное, не забыть про него потом, и вчетвером уничтожите фашистов, переправившихся по озеру. Все, Абазов, ступай, — распорядился Коготь. — Удачи тебе, младший лейтенант, проинструктируй бойцов с полигона, с которыми предстоит тебе идти в бой с элитой Абвера. После уничтожения двух групп возвращайтесь к полигону, а там я с вами свяжусь по рации. Иди, Абазов, удачи.
— Вам тоже, товарищ майор, — кивнул Абазов и скользнул за деревья.
— Это все, безусловно, хорошо. При таком раскладе нам по силам уничтожить две группы немцев, — заметил капитан. — А что делать с немецким командиром, которому сдуру стукнуло в голову лезть по болоту? — взглянув на майора, спросил Андронов.
— Поскольку дело сверхрискованное, невероятно опасное — за группой Майне пойду я, — сказал Коготь тоном, не терпящим возражений.
— Да ты что, Владимир Николаевич, это же верная гибель, — развел руками заместитель майора.
— Раз немцы лезут, значит, можно как-то пробраться. Мы что, хуже их? А если откровенно, разве у нас есть другой выбор? Если Майне не преследовать, попробуй тогда узнай, где он выйдет? Полигон большой. И что замыслил этот фриц, трудно сказать. Что и говорить, противник более чем серьезный, дерзкий, действует нестандартно. Кто же мог подумать, что немцы попрутся на глухое таежное болото. Раубеху мы хоть показали тропу — ас этим как быть? Я возьму рацию и буду периодически выходить на связь. У кого есть вопросы? — посмотрев на каждого из офицеров, спросил Коготь. — У всех на лицах запечатлелась тревога. — Когда я был подростком, мой дед, потомственный охотник, учил меня, как выбираться из болот. Думаю, что сейчас эти занятия мне пригодятся. Что ж, всем желаю удачи. Надеюсь всех встретить живыми где-нибудь возле полигона. А там будем действовать по обстановке, — закончил Коготь.
— Товарищ майор, — негромко сказал сверху Егоров, — кажется, фрицы куда-то засобирались.
— Спускайся сюда, Егоров, — приказал Коготь, — пойдешь с капитаном, он все тебе расскажет по ходу дела.
Коготь взвалил вещмешок на плечи и произнес:
— Ненавижу прощания, словом, увидимся, — он взглянул на своих товарищей и, развернувшись, вылез из оврага.
Немцы и в самом деле, разделившись на три группы, последовали своими маршрутами. Коготь направился за группой полковника Карла Майне, которая, обходя озеро слева, направлялась к болотам.
Глава 20
Знание местности давало тройке лейтенанта Андронова преимущество перед немецкими диверсантами в перемещении по тайге. Огибая озеро справа по тропе, идущей через болото, смершевцы шли, подыскивая место для засады. Анютин ушел далеко вперед, чтобы наблюдать за немецкими диверсантами, собиравшимися переправиться через озеро на резиновой лодке.
С озера дул холодный ветер, накрапывал дождь.
— Интересно, как там дела у нашего майора? — спросил Самойлов.
— Рисковый мужик Владимир Николаевич. Иногда мне кажется, что он вообще ничего не боится, — тихо отозвался Андронов, шедший рядом.
— А он такой и есть, я его еще до войны знал, — сказал Самойлов.
— До войны? — удивленно взглянул на лейтенанта Андронов.
Самойлов рассказал историю их знакомства.
— Молодец, майор, — выслушав, произнес капитан, — не раздумывая, вступился за незнакомого парня. — Немного помолчав, Андронов сказал: — Мы хоть втроем здесь, да и задача наша предельно ясная — укокошить из засады из пулеметов восемь фрицев, а девятый дернется, так и его прикончим. А вот майору одному на болоте тяжко. Недаром наши предки говорили, что на миру и смерть не страшна. Это точно. Одно дело воевать, когда рядом товарищи и ты знаешь, что в случае чего тебе придут на помощь, и совсем другое — действовать одному. Тут иного рода отвага нужна, — философски заметил Андронов.
— Да, — задумчиво протянул Самойлов, — волнуюсь я за майора. Ты же знаешь, капитан, что я с ним с 41-го вместе воюю.
— Знаю, — кивнул Андронов.
— Мало того, что болото само по себе коварно, только зазевайся — и вмиг лишит жизни, так еще и враг опытный и осмотрительный. Вдруг немцы заметят майора? В одиночку с автоматом против пятнадцати до зубов вооруженных диверсантов долго не продержишься. Тем более у них снайперы, — покачал головой Самойлов. — Наша задача по сравнению с задачей майора кажется пустяковой детской прогулкой. Ладно, дай Бог, повезет ему, — заключил лейтенант.
— Скоро у нас на пути должен быть кустарник, там еще пару валунов лежало, и дорога расширялась, — глядя вперед, сказал Андронов.
— Помню. Валуны находятся как бы в стороне от тропинки, — кивнул Егоров.
— По-моему, неплохое место для засады. Как думаешь, капитан? — спросил Самойлов.
Андронов огляделся.
— Думаю, что здесь самое лучшее место для засады. Валуны надежно защитят от вражеских пуль, а кустарник издали прикрывает камни. Фактор внезапности будет на нашей стороне, — заключил капитан.
Вскоре они добрались до валунов и залегли, прислушиваясь к каждому шороху.
— Фрицев мы как минимум на час опередили, — лежа рядом с Андроновым, прошептал Самойлов.
— Остается только ждать, — сказал лежавший за камнем Егоров.
— Как чувствуешь себя, Иван? Рана не болит? — поинтересовался Самойлов.
— Побаливает на смену погоды. Ничего, жить можно, — ответил Егоров.
— Постепенно и это пройдет. Ты молодой. Все у тебя будет нормально.
Первым фашистов заметил Андронов.
— Появились гады, — тихо сказал он.
Начинало темнеть, когда Раубех, шедший впереди, оглянулся и скомандовал по-немецки: «Быстрее!» Как опытный диверсант, Раубех понимал, что лучшее место для засады — эти вот лежащие чуть в стороне от тропинки два валуна. Когда он согласился работать на русских, советский майор и еще двое его людей провели Вальтера по этой тропинке, чтобы он потом по ней мог провести к засаде группу немецких диверсантов. Еще тогда Раубех обратил внимание на эти валуны.
— Всем приготовиться, — прошептал капитан, — пропускаем Раубеха и открываем огонь.
Егоров и Самойлов кивнули. Немцы шли один за другим, держа оружие наготове и посматривая по сторонам. Они ничего не подозревали, а в них уже целились три пулемета смершевцев. «Ну, давайте, ублюдки, быстрее! Не терпится вас поскорее отправить на тот свет», — чувствуя удары своего сердца, думал Андронов, который после Сталинграда не брал в плен ни одного фашиста.
Раубех ускорил шаг, поравнявшись с камнями, и в этот момент три пулемета ударили почти в упор по фашистским диверсантам. Раубех прыгнул вперед и, падая, почувствовал, как пуля вонзилась ему в живот. Это был случайный рикошет. Вальтер застонал от боли, инстинктивно схватившись руками за рану, из которой толчками выливалась кровь. Первые диверсанты были сразу же уничтожены. Но двое, шедших последними, упали на землю и открыли огонь в ответ. Завязалась перестрелка. Немцы искусно стреляли, не давая возможности смершевцам вести прицельный огонь. Одна пуля угодила в валун рядом с головой Андронова. Острые каменные осколки до крови посекли капитану лицо.
Раубех задыхался от боли, кровотечение из живота было очень сильным. Егоров взглянул на стонавшего неподалеку на земле Раубеха и понял, что тот серьезно ранен. «Странно, — подумал младший лейтенант, — мы же в него не стреляли». Вальтер понял, что жить ему осталось немного. Он не хотел мучиться от боли. И немецкий майор, Егоров это видел, достал из кобуры пистолет, приставил дуло к виску и нажал на спусковой крючок. «Вот так дела. Коготь будет недоволен», — подумал Егоров и выпустил очередь в стрелявших фашистов.
Стоило Егорову высунуться, как пули прошли совсем рядом, заставив младшего лейтенанта укрыться за камнем.
— Уперлись черти! — зло сплюнув, сказал Андронов. — Можем здесь застрять до утра.
Немцы, прикрывая друг друга, пытались отходить, но на неширокой тропе это было плохой затеей. Как только один из фашистов привстал, Егоров выпустил в него очередь. Фриц дернулся и повалился на бок. Но оставшийся в живых фашист продолжал отстреливаться из пулемета. Смершевцы отвечали огнем.
