Однако, в отличие от Ницше, Вейнингер не порывал до конца с христианством, надеясь, что этот будущий спаситель Германии от фарисейского еврейства будет опираться на опыт Христа:
«Христос тот человек, который преодолевает в себе сильнейшее отрицание — еврейство, и тем самым создает сильнейшее утверждение — христианство, как самую крайнюю противоположность еврейства» (О. Вейнингер, стр. 406). Маниакальная иллюзия своего мессианства всегда владела сознанием Гитлера. Еще не ставший кумиром Германии, 18 декабря 1926 года на празднике Рождества Христова в одной из мюнхенских пивных он вещал:
«Рождение Человека, которое празднуется сегодня, имеет для нас, национал-социалистов, огромное значение. Христос был нашим величайшим предшественником в борьбе против еврейского всемирного врага. Он был величайшим бойцом, какой когда-либо жил на земле. Дело, которое Христос начал, но не докончил, я доведу до конца <…>.
Целью галилеянина было освободить свою страну от еврейского гнета» (X. Кардель, стр. 180).
Вот так в больном пропагандистско-плебейском сознании «мессии» национал-социализма Царство Божие, которое должно зарождаться в душах человеческих и по Евангелию быть «не от мира сего», обретало зловещие очертания будущего «тысячелетнего третьего рейха».
* * *
Более подробное и тщательное изучение генетических комплексов Холокоста открывает исследователям еще одну тайну «еврейского антисемитизма». Оказывается, что мировое еврейство отнюдь не однородный организм, как это нередко кажется представителям других народов. Оказывается, что «в европейской иерархии западные евреи, сефарды, стоят выше, чем ашкенази» (X. Кардель, стр. 77).
«Гитлеру в его борьбе против восточных евреев оказывали финансовую поддержку западные евреи из Нью-Йорка, которые и сегодня не позволяют хоронить на своем кладбище ни одного восточного еврея, даже если он живет в Нью-Йорке уже в третьем поколении» (стр. 95).
«Гитлер хорошо научился различать культурных и образованных евреев и приезжающих с Востока лапсердачных еврейских торгашей. Он знал о старинной вражде между ними на протяжении столетий. Когда после проигранной Первой мировой войны польские евреи начали массами заселять Берлин, еврей Ратенау, министр иностранных дел Веймарской республики, заговорил об «азиатских ордах на песках Бранденбургской марки» (стр. 38).
О сефардах и ашкенази, о западной и восточной ветвях еврейства я узнал еще в 70-х годах прошлого века, прочитав изданные в 1979 году советским издательством «Прогресс» мемуары видной функционерки из ГДР Мишкет Либерман, озаглавленные «Из берлинского гетто в новый мир. Мемуары антифашистки». Это был живописный и подробный рассказ о том, как еврейская община из Галиции, прожившая века в замкнутом талмудическом мире под властью раввинов, после начала Первой мировой войны, спасаясь от ее ужасов, переселилась не просто в глубь Германии, а в Берлин, и не просто в Берлин, а в его центр — в район Александерплатц и знаменитой Линденаллеи, в течение полутора лет (в 1915–1916 годах) вытеснив оттуда немецкое население. Евреи-беженцы организовали в сердце Германии свое гетто и начали жить в нем по своим законам и обычаям. Вот несколько отрывков из этой откровенной книги: «Да, и в Берлине было гетто. Добровольное… У гетто было свое продовольственное снабжение… Евреи-иммигранты сами отрезали себя от внешнего мира. Они жили, как Моисей на Синайской горе: строго следовали десяти заповедям и сотням запретов… Большинство ортодоксальных евреев — и старых, и молодых — не умели читать и писать по-немецки… Девочкам приходилось совсем плохо. Они сидели дома и ждали, когда наступит брачный возраст. Смешанный брак считался у верующих евреев самым большим грехом. О нем вообще не могло быть и речи…» О матери: «Какие были у нее волосы, не знала она сама. Она их просто не имела со времени свадьбы. Ее заставили сбрить их, прежде чем идти к алтарю. Так требовал ритуал. Теперь она стригла их каждый месяц. Почти до лысины. Она носила парик, который делал ее старше и еще некрасивей. Мужчинам ритуал запрещал стричь волосы. Они носили длинные бороды и пейсы почти до плеч. Безумный мир…»
О сестрах: «… они накрывали праздничный стол. Все было приготовлено еще в пятницу. Еда стояла в печи. Ее накрывали перинами, чтобы она держала тепло целые сутки. Еда действительно не остывала, но прокисала, особенно летом. Отсюда столько страдавших желудком из числа фанатичных».
«Участвовать в пирушке женщинам не позволялось. Ни молиться в одной комнате с мужчинами, ни сидеть за одним столом».
«Пурим был очень веселым праздником. Как ночь карнавала. Пурим основан на легенде о прекрасной Эстер, еврейской жене персидского короля Артаксеркса. Эстер удалось удержать министра Хамана от убийства евреев. В этот день в гетто царили дети и молодежь. Они наряжались, ходили от дома к дому и разыгрывали эту легенду. Вечером они шли гурьбой в синагогу, захватив с собой трещотки. Как только раввин произносил имя Хамана, они начинали трещать. Возникал оглушительный шум, все смеялись и радовались. Вот и дали же мы антисемиту Хаману!»
«Птице связывали ножки, крутили ее над головой и при этом произносили молитву. Малышам надо было все время повторять: «Тебе на смерть, а мне для жизни». Мой маленький братик тоже шепелявил эти слова, в то время как отец крутил петуха над его головой. Затем животных доставляли еврейскому мяснику, чтобы они были зарезаны по ритуалу».
Оказывается, не все евреи похожи на Альберта Эйнштейна, на лорда Дизраэли или на Иосифа Кобзона. Среди них в начале XX века жила ветвь, цивилизованная не более, чем племя таджикских огнепоклонников, с которыми я встречался в горах Памира, или африканская народность тутси… Зная все это, начинаешь понимать Ратенау, называвшего восточных евреев «азиатскими ордами на песках Бранденбургской марки», и даже мысль Гитлера становится понятной, когда он говорил о том, что «нам необходимо избавиться от этого груза, отправить этот народ туда, откуда он пришел — в пустыню» (X. Кардель, стр. 127).
В связи с этим на поверхность истории всплывает один весьма щепетильный вопрос, проясняющий, почему американские и европейские банкиры из сословия сефардов помогали национал-социалистической партии обретать власть и становиться на ноги, почему нефтяной король Детеринг, основатель фирмы «Шелл» Самюэль Маркус, банкир Варбург помогали становлению фашизма. Ответ напрашивается сам собой: потому что в их глазах советский коммунизм олицетворяли местечковые варвары «с косматыми сердцами», по выражению В. Шульгина.
«В начале 20-х годов гамбургский банкир Варбург посоветовал немецкому президенту Эберту остановить наплыв восточных евеев. Когда один посланник Уолл-стрита, который должен был обеспечить Гитлера деньгами, засомневался в последнем и спросил Варбурга о его мнении, тот со смехом ответил: «Гитлер сильный человек, и он нужен Германии. Под евреями Гитлер понимает галицийских евреев, которые после войны стали чумой Германии. Евреев чисто немецкого происхождения он признает абсолютно единородными» (X. Кардель, стр. 95).
Весьма глубоко и своеобразно понимал сущность еврейско-немецкого «узла» Генрих Манн, который незадолго до конца войны, обращаясь к разгромленным соотечественникам, писал в «Слове к Берлину» о причинах изменения политики американского истеблишмента к фашистской Германии, о том, почему американские евреи сначала помогали национал-социализму встать на ноги, а потом вступили с ним в беспощадную борьбу:
«Теперь вы можете знать, что это на самом деле было: насильственное прекращение вашей революции (фашистской. — Ст. К.). Они предотвратили ваше социальное движение, потому что некоторые магнаты использовали его против других народов (речь идет об истреблении восточноевропейского еврейства. — Ст. К.). Их порученец Гитлер так же не был немцем, как и они».
История, как любил говорить Карл Маркс, западный еврей, осуществляется, как трагедия, а повторяется, как фарс. Об этом вспоминаешь, когда до тебя доходят вести о том, как арабская молодежь громит магазины и поджигает автомобили в окрестностях Парижа, как ужасаются чопорные англичане при виде целых кварталов Лондона, оккупированных пакистанцами, или о том, как датский карикатурист, изобразивший в карикатурном виде пророка Мухаммеда, скрывается от мусульманских мстителей.
Но разве этот фарс, этот своеобразный реванш Востока не связан историческими корнями с воплями фюрера на арийских сходках 30-х годов о наступлении на Европу «жидобольшевизма»?
«Гейдрих при создании своих зондеркоманд в 1941 году (…) говорил полицейским перед отправкой на Восток своим звонким резким голосом: «Восточное еврейство — это резервуар большевизма, и поэтому, по мнению фюрера, его необходимо уничтожить» (X. К. — стр. 195).
