Сам доктор Эмиль Ланцугва появился у нас шесть лет назад. Никто тогда не спросил его, откуда он прилетел и куда отправится дальше, когда ему тут поднадоест: у нас такое не принято, вольное поселение все-таки. Но доктор осел надолго, и хвала Архитектору, потому что с его появлением здоровье местного населения конкретно улучшилось — нам давно не хватало нормального костоправа, с тех пор, как фельдшера Друскене в лесу заломал метамедведь. По крайней мере, после того как Ланцугва приступил к работе, количество генетических поражений в колонии, неизбежное при таком количестве близкородственных браков в крошечном замкнутом обществе, резко пошло на убыль. Посторонних женихов-то в нашу скучную дыру калачом не заманишь, а уж невест тем более.
Умные люди сказывают, что доктор Ланцугва сбежал аж из самой Метрополии. То ли что-то не то отрезал жене какого-то высокопоставленного столичного военного, то ли наоборот, не раз и не два неосторожно вставил ей что-то лишнее… в общем, в итоге доктору пришлось оперативно собирать вещички и драпать в Вольные Миры, подальше от всевидящего ока имперского Сената и Храма Верховного Архитектора. Некоторые поговаривают, что Ланцугва просто не прошел очередную ежегодную аттестацию на благонадежность и предпочел бегство исправительному лагерю, а Тони Имхо по большому секрету вообще поведал нам, что доктор подозревается в подрывной деятельности против Империи. Впрочем, Тони всегда был треплом, каких мало.
Когда Головастик наконец опустился на посадочное поле, пропахал в грунте солидную борозду и замер, привычно завалившись на бок, мэр Ганшпуг сунул трубку в нагрудный карман и зашагал к карликовому космократору — встречать незваного гостя. Мы с ребятами остались на краю площадки — докуривать. В ближайшие четверть часа лишние рабочие руки там все равно без надобности, пока Юркий Головастик не остынет и Тони не сумеет заставить его распечатать трюм, да и Диаманди еще не подогнал к космократору своих разгрузочных мирмекоидов.
Однако Петер вернулся совсем скоро, мы еще трубки не успели выколотить. И что-то выглядел он странновато для всегда уверенного в себе мэра вольного поселка. Игнат Воротило еще пошутил: чего это ты, брат, дескать, лицо-то задом наперед надел? Но Ганшпуг не стал отбрехиваться, только сокрушенно покачал головой:
— Айда в бар, ребята.
— А что, разгрузки сегодня не будет? — оторопел Иезекия Хастлер.
— Сегодня не будет, — сказал мэр стеклянным голосом, словно галлюциногенную страхожабку проглотил. Нет, не поймите неправильно, наш Петер страхожабами никогда не баловался, но есть в поселке и такие любители. А тут было полное ощущение, что Тони возле Юркого Головастика угостил его чем-то, что категорически запрещено к приему в пределах Империи.
Ладно, в бар так в бар. Кто же откажется?
— А чего тогда Тони приперся? — поинтересовался Тапиока, когда мы уже шагали к старику Хаджикоюмджиеву. — По местному пиву соскучился? Мы еще и свой груз не успели для него подготовить толком.
— Не надо груз, — сказал мэр прежним страхожабьим голосом. — Сейчас он усыпит Головастика, придет в бар и сделает общее объявление.
Ну, не надо так не надо. Народ на Курской Дуге подобрался размеренный и нелюбопытный. Захочет Тони Имхо сделать общее объявление — сделает. Чего зря вперед ездового механоида забегать?
Когда мы явились в бар, народу там уже было полно, и между столиков, смешно высунув языки от старательности и раскачиваясь всем телом, уже вовсю шмыгали биоморфы-официанты. Народ у нас размеренный и нелюбопытный, конечно, но все равно всем было жуть как интересно: чего это вдруг Тони приперся и не разгружается? Посадку Головастика наверняка многие видели, поселок у нас маленький. Раз в месяц Имхо привозит нам цивильные товары из Внешнего Круга согласно предварительно сделанному списку заказов, а обратно забирает жучиный мед, ультраелочную пыльцу, некоровий сыр и прочие сельскохозяйственные радости, которых на Вервеге не водится. Там это все стоит, конечно, в три раза дороже, чем на Курской Дуге, но мы все понимаем: должны же и торговцы свой профит иметь, чтобы окупать длительные путешествия, тем более что и конкуренция между производителями велика. Наука экономика как она есть.
Мы с ребятами с трудом нашли свободный столик. Молодец старик Хаджикоюмджиев, всегда держит место для постоянных клиентов. Верил, что придем. И еще один пустой стул стоял у стойки: когда прилетал Тони, его место никто не занимал, потому что работа торговца не из легких и после сложного перелета ему непременно нужно в себя прийти. Это священно.
Не успели мы пригубить наркопива, как в заведение завалился Тони Имхо собственной персоной. В общем, так и не было никакой разгрузки, и погрузкой местной продукции он тоже не озаботился — как только усыпил космократор, так и явился. Тут же уселся на свой стул и жадно припал к кружке душистого, которая уже дожидалась его на стойке — за пять лет старик Хаджикоюмджиев изучил вкусы нашего торговца до последней запятой. Тони жадно лакал наркопиво, не переводя дыхания, а мы молча смотрели на него, терпеливо дожидаясь общего объявления. Не бывает такого, чтобы торговец прилетел ради собственного удовольствия, потусить с фермерами типа. Слишком хлопотно выходит лететь в такую даль без торговли.
Имхо единым духом опростал кружку, крякнул, поставил ее на столик. Развернулся и посмотрел на нас — как мы молчим и ждем, чего он скажет. А то, что ничего хорошего и приветливого Тони нам уже не скажет, к тому моменту ясно было даже старику Хаджикоюмджиеву. Так что сводки новостей мы ждали с нетерпением.
Имхо и редкие залетные торговцы у нас всегда были вместо новостной программы: межсистемная связь стоит баснословных денег, и никто у нас ею не пользуется, хотя мачта на всякий случай растет, конечно, еще со времен первопоселенцев. Так что узнать последние новости Галактики можно только от торговца. Да у нас они, в общем-то, особым спросом и не пользуются: живем на отшибе, вдалеке от звездных трасс, ничего вокруг не происходит, а что творится дальше Вервеги, нас абсолютно не касается. О том, что Империя вела грандиозную войну с колониальным союзом Хануд, мы узнали только через полгода после ее завершения. Не наши это войны и не наши новости. Нет спроса.
Но сегодняшняя весть, которую привез Тони, касалась нас непосредственно, никаких сомнений.
Утолив жажду, торговец вышел на середину зала, поклонился присутствующим, как это водится у приличных ораторов, и выдал нам цель своего визита.
Ну, если вкратце: сказывают будто бы добрые люди на Вервеге, что Гиго Долопихтис и Тим Горгонзола снова сильно нашумели в мятежных секторах, сопредельных с Внешним Кругом имперских поселений. Несмотря на нашу нелюбовь к новостям, этих легендарных сепаратистов на Курской Дуге все знали как облупленных, потому что 4D-фильмов про них уже снято видимо-невидимо. Очень сильно нашумели Долопихтис с Горгонзолой, имперцы понесли довольно ощутимые потери в живой силе. И теперь, стало быть, разъяренная Империя собирается обоих примерно наказать силами крупного армейского соединения. А по дороге зачистить до основания в нашем мятежном секторе все подвернувшиеся под ноги карликовые колонии вроде Курской Дуги — чтобы, значит, отнюдь не снабжали повстанцев продовольствием, как это у них принято, а еще чтобы наша ужасная судьба стала прекрасным уроком для остальных несознательных колеблющихся элементов в Вольных Мирах. Внушительную панораму наших растерзанных трупов потом весь год в назидательных целях станут крутить по всем 4D-сетям. Так уже бывало в других мятежных секторах, обычная имперская практика, ничего из ряда вон выходящего.
— В общем, так, ребята, — подвел итог Тони Имхо. — Корабль у меня маленький, но сорок два человека система жизнеобеспечения должна вытянуть, если особо не шиковать. Сами решайте, кто это будет. Если обернусь за неделю, прилечу еще раз за второй партией. Если нет — не взыщите, я и так сую голову в петлю, сотрудничая с врагами Империи. Не позже чем через десять дней здесь будет карательный зверобатальон. Сейчас я иду спать, потому что гнал сюда без остановок и в ближайшие восемь часов не вполне соображабелен, а стартуем завтра утром. Сорок два человека спасу, поняли? О плате договоримся, но шкуру сдирать не буду. Разве ж я без понимания?
Потом торговец попытался заплатить за пиво — бармен только махнул на него рукой, — и, пошатываясь от усталости, побрел в номера, которые старик Хаджикоюмджиев держал для редких гостей поселка на втором этаже своего заведения.
Некоторое время мы молча переваривали неожиданную новость. В нашей дикой местности каждый человек должен быть готов к тому, что в любую секунду может внезапно умереть — дешево терраморфированная планета, опасные хищники, мерзкие болезни. Да мы и были готовы, просто всегда тошно, когда о скорой неотвратимой гибели становится известно заранее. Человек не должен знать точной даты собственной смерти, неправильно это. И особенно мерзко, когда решение о том, жить тебе дальше или умереть жуткой смертью, принимают не кровожадные хищники или смертоносные вирусы, а такие же люди, как ты — обычные мужики и бабы в имперских погонах, которые так же, как и ты, небось, любят котят, хорошее пиво и собственные семьи. Но страсть как не любят вооруженного сепаратизма.
