Кейн рассмеялся.
— Тогда приступим к делу. Не хочу тебя трахать Рэйв.
— Это ты был бы сукой, а не я, — Рэйв подмигнул. — И в любом случае ты не мой тип.
Глава 16
Антон смотрел на Шеннон, с интересом разглядывающую комнату, выделенную им Воном в его доме, и едва сдерживался от соблазна схватить девушку в объятия, бросить на кровать и сорвать с нее одежду.
Его член пульсировал болью, в ловушке штанов, болел от сильного желания погрузиться в ее горячее, сладкое, влажное, тесное лоно. Антон едва сдерживал рычание.
— Ты уже не испытываешь больше такой сильной нужды, котенок.
Стоя к нему спиной, она выглянула в окно и любуясь открывшимся прекрасным видом на лес.
— Предполагаю, что гормоны, которыми они меня накачали не длительного действия. Я, наверное, никогда не смогу снова так сильно впасть в горячку. — Она повернулась с улыбкой. — Разве это не хорошая новость? Я стала почти нормальной. Хотя мне все еще нездоровиться, и я по-прежнему хочу тебя.
"Буду ли я сволочью, если скажу, что не согласен?" — подумал Антон мрачно. "Я хочу, чтобы мой котенок снова стала такой горячей. Я бы все отдал, чтобы ты снова медленно тлела подо мной, цеплялась за меня и не могла бы насытиться." Он сдержал эти мысли при себе.
— Ты мне нужна.
Ее взгляд опустился на его пах и ее глаза расширились.
— Ты в самом разгаре горячки. Как я могла не заметить этого раньше? Ты тверд, как камень.
— Да, детка, — У него было больше сил сдерживать своего зверя, и Антон медленно начал приближаться к ней. Волк внутри него выл для Шеннон. Пот выступил по всему телу, и он начал тяжело дышать. Он боялся напугать ее.
— Мой самоконтроль стремительно тает малышка. — Он вздрогнул от резкого тона своего голоса.
Она потянулась к пуговкам на своей рубашке.
— У нас есть презервативы? Нам бы они пригодились, на случай если ты потеряешь контроль и захочешь меня укусить. Мы и так слишком много рисковали в последние несколько часов.
И его память услужливо подсказала, как именно они рисковали. Антон застонал про себя от нарисованной его воображением картины, и огонь охватил его от макушки до пяток, но основной пожар полыхал в паху, в его стоящем колом члене. Ощущать голым членом ее горячую, влажную и тугую киску, обхватывающую его как перчатка, было лучшим, что он испытывал в своей жизни.
Он всегда использовал защиту во время жары, никогда не доверял женщине, не позволял ей искушать его во время спаривания, но сейчас его оборона была полностью повержена, разбита в пух и прах, Шеннон была особой женщиной. Любимой женщиной. Она была его парой.
Он хотел удержать ее. Хотел пролить свое семя глубоко внутри ее чрева, и, прокусив ее плоть как можно сильнее, хотел связать их вместе навсегда.
— Они находятся в верхнем ящике тумбочки. Вон всегда держит запас во всех комнатах. Он развлекает здесь оборотней, когда папа приглашает их сюда.
Шеннон сняла рубашку, и бросила ее на стул в углу, Антон с силой втянул в себя воздух, сжав кулаки при виде ее мягкой, бледной груди с твердыми пирамидками розовых сосков.
Ее соски, вероятно, отреагировали на холодный воздух в комнате, и все же Антон наделся, что она хочет его так же сильно. Он посмотрел на девушку и открыл ящик, вытащив упаковку презервативов, и поставил ее на край тумбочки.
Шеннон мучила его, медленно обнажая дюйм за дюймом своего тела, от чего у Антона потекли слюнки. Он быстро сглотнул, полагая, что это выглядит не совсем сексуально.
Его клыки вытянулись, упираясь во внутреннюю сторону нижней губы.
Шеннон нерешительно взглянула на него с такой невинностью, что он почувствовал себя ублюдком. Ведь все чего ему хотелось, так это нагнуть ее, прижаться членом к ее попке и трахать, снова и снова, пока она не рухнула бы на колени и не закричала бы от наслаждения.
Сдавленное рычание вырвалось из его горла. Ее глаза расширились, и она облизала губы. Это напомнило ему, как Шеннон стояла на коленях перед ним ранее.
Это было удивительно, когда она предложила позаботиться о его потребностях и даже с ее отсутствием опыта, черт, да это был лучший минет в его жизни, и его кошечка довела его до конца, несмотря на то что он пытался ее остановить.
Память о ее губках обернутых вокруг него, ее язычке, дразнящем его член, стало чересчур, для него.
Антон протянул руку и рванул на себе штаны. Материал треснул, и порванные брюки упали на пол. Антон задел бедро когтем, и понял, что его ногти удлинились так же как, и клыки.
Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, борясь с желанием накинуться на нее.
— Антон? — Шеннон придвинулась поближе к нему. — Ты в порядке?
Он прочистил горло.
— Я слишком долго ждал. Просто подожди. Я не хочу причинить тебе боль. Боюсь, взять тебя быстро и грубо. Я теряю контроль.
Он услышал, как скрипнул матрас, давая понять, что девушка улеглась на кровать, и открыл глаза. Шеннон встретила его взгляд, и он окончательно потерял рассудок, когда она быстро перекатилась к центру кровати.
Она подняла руки и захватила изголовье кровати, потом выгнулась, как будто, издеваясь над ним, ее сочные груди приподнялись ему навстречу, соблазняя и искушая. Антон представил, как всосет нежную плоть в рот, одновременно трахая её.
Шеннон приподняла ноги и развела их в стороны. Запах горячей, возбужденной женщины ударил по нему, словно дубиной по голове.
Антон впился взглядом в ее киску и увидел блестящие, влажные складки женщины, которая хочет его.
Еще не осознав, что двигается, Антон уже оказался на кровати. Держи себя в руках, молча, кричал он, когда его волк толкнулся изнутри, желая взять ее так же сильно, как и он.
Он присел на четвереньки, склонив лицо над ее лоном. Желание зарыться лицом в нежных горячих складочках или уступить настойчивому требованию члена кричащего о помощи, разрывало Антона на части.
Он встретился взглядом с Шеннон, увидев там безграничное доверие. Она не показала никаких признаков страха, хотя он понимал, что, вероятно, выглядит довольно устрашающе.
Это успокоило его достаточно, чтобы сделать правильный выбор. Она не была готова принять его в полном разгаре.
И Антон опустил голову к ее мокрой щелочке, от невероятного аромата оборотень почти захныкал, слюна капала с его клыков, и он не мог остановить слюноотделение. Шеннон не видела всего этого, но вероятно почувствовала.
Подняв руку, он в ужасе уставился на свои когти, выступающие в дюйме от пальцев. Он не мог прикоснуться к ее нежной коже, без риска порвать ее.
Он взглянул на девушку, не в состоянии говорить. Беспомощные хныкающие звуки исходили от него. Он испытывал адовы муки. Понимая, что скорее умрет, чем причинит боль Шеннон, и в тоже время понимал, что не выживет, если не трахнет ее в ближайшее время.
