В этом стихе указан месяц зиф, позже забытый и опущенный хронистом (2 Пар., 3: 2), где содержится датировка по годам царствования Соломона: «Начал же он строить во вторый день второго месяца, в четвертый год царствования своего». Точно так же опущено и название месяца, когда состоялось освящение Храма. Данная запись показывает, что начало строительства Храма ознаменовалось торжественным актом: «И вот основание, положенное Соломоном при строении дома Божия: длина его шестьдесят локтей, по прежней мере, а ширина двадцать локтей» (2 Пар., 3: 3).
Если основание Храма могло сопровождаться соответствующим ритуалом, то завершение строительства следовало отметить как национальный праздник, причем такой, какого еще не было в истории земли израильской. Строительство первого постоянного здания Храма произвело глубочайшее впечатление на весь народ и оказалось настолько значительным, что породило религиозный праздник Ацерет, отмечаемый и в наши дни. Он начинался вскоре после праздника кущей и длился целый день. Соломон праздновал праздник кущей в течение семи дней, одновременно с посвящением, о чем свидетельствует и Вторая книга Паралипоменон (7: 8). На восьмой день праздновался только Ацерет. Как полагает М. Бубер, Ацерет означает праздник, происходящий на Храмовом дворе, где люди оставались на протяжении целого дня. Даже если принять подобную точку зрения, первый такой праздник не мог состояться раньше освящения Храма Соломона. Позже праздник стали считать дополнением к празднику кущей и включать в состав праздников Моисея (Лев., 23: 36; Числ., 29: 35). В сохранившейся до наших дней литургии содержится отсылка к празднованию Ацерета Соломоном. В Третьей книге Царств (8: 65) приведены неточные данные о количестве празднуемых дней, а во Второй книге Паралипоменон точно указывается, что праздник кущей продолжался семь дней и затем отмечался праздник Посвящения.
До настоящего времени монотеистическое вероучение развивалось целенаправленно, хотя и не без крупных конфликтов, замыкая безграничное божество в определенное» пространство. «Появление» же Бога то здесь, то там казалось «вторжением» его в физический мир, который он же и создал. «Вторжение» завершалось, и Бог оставался в своей беспредельности.
Как только в Израиле возникла потребность создания места для общего поклонения Господу, как это было у других народов, стало казаться, что переносной шатер больше отвечает особенностям монотеистического мышления, чем неподвижное каменное строение, – вот почему пророк Нафан рассматривал возведение Храма как угрозу непосредственно концепции Бога, «привязанного» к одному месту, что уж слишком ему напоминало языческие капища.
Сама по себе ни скиния, ни ковчег Завета не считались священными предметами – они представляли собой особую ценность, поскольку хранили память о явлении единого Бога. В течение многих лет скиния существовала отдельно от ковчега со скрижалями, однако и тогда народ продолжал исповедовать веру в единого Бога, как и те, что пришли потом.
Когда Давид вернул в Иерусалим ковчег с скрижалями, организовав праздничную процессию, построил новый шатер, чтобы разместить их там, то и он сам, и его народ радовались, что возвращены святыни, которые, без сомнения, несли в себе внутреннюю религиозную энергетику. Но это вовсе не то же самое, что возвращение домой праздничной процессии египтян, радовавшихся прибытию священной ладьи.
Следовательно, строительство Храма можно рассматривать как кульминационную точку утверждения подлинной монотеистической веры, воплощение религиозных догм в национальную жизнь, мирную, экономически стабильную: «Сопровождаемый ими бог» нашел свое пристанище, по выражению М. Бубера.
Можно также сказать, что многообразие форм в отправлениях сменилось упорядоченной системой обрядов религиозной жизни нации, что суровую простоту Моисеева периода, с его сосредоточенностью на духовности, теперь заменила пышность монархической власти, озабоченной еще и созданием внешнего эффекта.
Создание Храма выглядело и как попытка приспособления к тому типу поклонения Божеству, что был распространен среди соседних народов. Как уже говорилось, возведение постоянных храмов в Ханаане относилось к совсем недавним событиям, и, как показали раскопки, по своему убранству они почти не уступали Храму Соломона. Таким образом, Храм всегда воплощал идею утверждения государственного культа.
Любовь к пышности и подражание соседним народам, без сомнения, оказали свое влияние на Соломона. Но, как и любое достижение, имело значение прежде всего движение к собственным целям. Напомним: Соломон был учеником Нафана, он принес свою первую жертву, будучи царем, не в Иерусалиме, а в Гаваоне.
Концепция объединяющего, общего культа сложилась уже во времена Давида, но, как и надеялся Авиафар, не была тогда реализована. С единым культом он связывал идею укрепления царства и сплочения своих подданных, переходящую в чувство превосходства над другими странами.
Когда люди достигли своей цели, сформировав собственное государство, следовало окончательно и навсегда установить и место поклонения единому Богу. Но он теперь не являлся богом города или страны. Ему можно было поклоняться повсеместно, что на языке того времени означало: Богу можно было приносить жертвы в любом месте, поскольку Он не обладает телесной оболочкой и не воплощен ни в образе, ни в предмете. Установив главную святыню в Иерусалиме, Соломон вовсе не считал, что Бог живет именно в этой самой горе. Чтобы объединить людей, им надо было дать общую святыню, заместившую собой многочисленные племенные святилища. Проделанная Соломоном работа была беспрецедентна. В то время не было другой страны, где Богу поклонялись бы только в одном общем месте, ибо в каждом городе была своя святыня.
Таким единственным и единым местом, где хранились главные святыни нации – ковчег и скрижали, – стал Иерусалимский храм. Он должен был выражать то благоговение перед Господом Богом, которое испытывал весь народ. Именно совместная деятельность по созданию этого Дома, общего для всего народа Израиля, смогла произвести революционный переворот в истории всего человечества.
Если люди испытывали нечто новое и чувствовали себя иначе, следует говорить о невероятном прогрессе – отказе от язычества. Ведь они совершали паломничество к тому месту, о котором всегда мечтали и где чувствовали себя гораздо ближе к Богу, хотя, как и во время Эхнатона, речь шла о простом, неперсонифицированном поклонении! Только благодаря Храму нации был задан энергетический импульс, исходящий из Дома Бога в Иерусалиме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
