он был бы им благодарен. Теперь же он радовался лишь тому, что их опередили в попытке помочь ему.
Стоя в лесу рядом с прекрасным созданием, достойным быть нимфой, он предпочитал считать, что именно она сохранила ему жизнь — как он спас ее.
Его удовлетворение превратилось бы в счастье, если бы он знал, что ее благодарность похожа на его.
Ее юное сердце — как он хотел прочесть его, проникнуть в его глубины!
Дело деликатное и опасное: слишком деликатное для джентльмена и слишком опасное для того, кто сомневается в ее сердце.
Он боялся идти дальше.
— Мисс Вернон, — сказал он, возвращаясь к обычному тону разговора, — ваш кузен покинул вас неожиданно. Не доставите ли мне удовольствие проводить вас домой? Я думаю, что смогу найти дорогу, услышав точные указания мастера Скадамора.[128]
Мастер Скадамор! Присутствуй здесь этот юный джентльмен, он возразил бы против такого детского наименования.
— О, нет! — возразила дочь баронета, которую уже трудно было называть ребенком. — Я хорошо знаю дорогу. Вы не должны отказываться от охоты, капитан Мейнард!
— Я не могу ее продолжать: у меня нет собаки. Пара азартных джентльменов, к которым я присоединился, обогнала меня, и я остался один, как видите. Если мне не позволено будет сопровождать вас, мне придется возвращаться домой в одиночестве.
— О, если вы не хотите стрелять, вы можете пойти со мной. Вам должно быть очень одиноко в доме, но я думаю, мы найдем там и других вернувшихся с охоты.
— Не одиноко, — ответил охотник, который совсем не увлекался охотой. — Мне не одиноко, если вы, мисс Вернон, согласитесь составить мне компанию.
Правильно понятая, это была смелая речь; и Мейнард, как только ее произнес, тут же об этом пожалел.
Он был рад, однако, что она приняла ее только как проявление вежливости. И, поскольку девушка согласилась, он вместе с ней пошел по лесной тропе в направлении дома.
Они были одни, но за ними наблюдали.
За ними скрытно, с ружьем в руке и со спаниелем у ноги, шел молодой Скадамор. Он не пытался их догнать, но только следил в лесу и в парке, пока они не присоединились к группе вернувшихся с охоты леди, которые прогуливались по газону.
Глава XLVII
ВСЕГО ПЯТНАДЦАТЬ
Наступил день рождения Бланш Вернон. Отчасти именно из-за этого события сэр Джордж и устроил прием.
Утро прошло как обычно — стреляли в кустарниках. Вечером предстоял грандиозный обед, а после него танцы.
Наступил вечер. Дочь баронета была в своей спальне. Сабина только что закончила одевать ее для обеда.
Пока служанка занималась ее туалетом, девушка читала газету, которая как будто очень ее заинтересовала. Время от времени с ее уст срывалось восклицание, свидетельствующее о радости, пока наконец газета не выпала у нее из рук; Бланш сидела какое-то время, задумавшись.
Наконец она сказала:
— Мне кажется, я влюбилась.
— Боже! Мисси Бланш, зачем вы так говорите? Вы слишком молоды, чтобы думать об этом!
— Слишком молода? А сколько мне должно быть?
— Ну. Говорят, это зависит от природы или климата. В Вест-Индии, где так жарко, влюбляются раньше, чем здесь, в Англии. Я знаю многих девушек, которые вышли замуж в четырнадцать, а влюблялись еще раньше.
— Но мне сегодня пятнадцать. Ты ведь знаешь, что сегодня мой день рождения?
— Конечно, знаю. Пятнадцать — слишком мало для английской девушки, особенно для такой леди, как вы, мисси Бланш.
— Не забывай, что я три года прожила в Вест-Индии.
— Это неважно. В Англии вы еще ребенок.
— Ребенок! Вздор, Сэбби! Посмотри, какая я высокая! Кровать стала мне мала. Каждую ночь я упираюсь пальцами ног в спинку. Надо сменить кровать на большую.
— Рост ничего не значит.
— Ну, я достаточно крепкая. И столько вешу! Папа меня взвесил на железнодорожной станции. Семь стоунов[129] и шесть фунтов — свыше ста фунтов. Подумай об этом, Сэбби!
— Я знаю, что вы довольно большая для своего возраста. Но это неважно, когда говорят о браке.
— О браке? Ха-ха-ха! А кто говорит о нем?
— А для чего влюбляются? Это естественное продолжение.
— Не всегда, я думаю.
— Но если честная любовь.
— Скажи мне, Сэбби, а ты была влюблена?
— Сэбби креолка из Вест-Индии; не нужно даже спрашивать. А почему вы спрашиваете, мисса?
— Потому что… потому что кузен говорил со мной о любви, сегодня утром, когда мы были на охоте.
— Масса Фрэнк? Боже! Он говорил о любви? А что он сказал, мисси Бланш?
— Он хотел, чтобы я пообещала, что буду любить его и буду ему верна.
— Если вы его любите, будете ему верны. Конечно, вы выйдете за него замуж.
— Что! За такого мальчика! Выйти замуж за кузена Фрэнка! О, нет! Я выйду замуж за мужчину!
— Ясно, что вы его не любите. Тогда это кто-тодругой?
— Ты сказала, что сама была влюблена, Сэбби? — спросила молодая хозяйка, не отвечая на последнее замечание служанки.
— Да, сказала, мисса. Сэбби влюблялась два раза.
— Два раза? Это странно!
— Не на островах Вест-Индии.
— Ну, забудем о втором разе. Если когда-нибудь влюблюсь вторично, сама узнаю. Расскажи мне, Сэбби, что ты чувствовала в первый раз. Наверно, у вас, цветных, все так же, как у нас, белых?
— То же самое, только у креолов сильнее.
— Сильнее? Что сильнее?
— Креолы любят сильнее — больше огня и страсти. Я чувствовала себя так, словно готова была
