я буду рядом, чтобы подбирать осколки.
Я насмешливо улыбаюсь:
— Это и есть твой грандиозный план, не так ли? Кружить вокруг, как стервятник, в надежде ухватить хоть клочок привязанности. Не хочу тебя расстраивать, дружище, но я никуда не денусь. Я — ее последний, а ты — лишь белый рис, всегда гарнир, но никогда не главное блюдо.
Я завершаю разговор, прежде чем этот придурок успевает что-то ответить. Джиа выходит из ванной, надевает халат и сушит волосы полотенцем.
— С кем ты разговаривал?
— Ни с кем, — я вскакиваю с кровати и подхожу к ней, притягивая ее к своему обнаженному телу, чтобы украсть великолепный поцелуй.
Она сбрасывает полотенце и сжимает мои бицепсы. Мой член просыпается, и я прижимаюсь к ее животу. Она стонет мне в губы, и я быстро теряю рассудок. Черт возьми, она доводит мое либидо до предела. Я хочу взять ее снова, но понимаю, что времени нет даже на быстрый секс.
С неохотой я отступаю назад, мои глаза пылают от голода:
— Я лучше пойду в душ.
Ее взгляд из-под век фокусируется на моих губах:
— Да, лучше.
ГЛАВА 40
ДЖИА
Остаток недели прошел как в тумане. Я записала несколько танцевальных видео, и теперь у меня достаточно материала на пару недель. Я сняла видео для "Воинов" и с помощью Ноа сняла Шона и Даррена в нескольких из них. Я не провалила презентацию своего задания по французскому языку перед классом. Наоборот, профессор был мной доволен. Естественно, я вознаградила своего репетитора соответствующим образом.
Ноа оставался у меня каждую ночь, что привело к недосыпанию, но к большему количеству оргазмов, чем я могу сосчитать по пальцам. Он ненасытен, но кого я обманываю, я тоже. Никогда раньше я не испытывала такого всепоглощающего желания к кому-либо, а часы, которые мы проводим в разлуке, — это пытка. Он — это зависимость, которой я не ожидала.
Помощник тренера ЛаРу отвез щенков на ферму своих родителей, что стало облегчением, но и Ноа, и я скучаем по ним.
Будильник Ноа прозвенел слишком рано, заставив меня застонать. Я натягиваю подушку на голову, надеясь, что смогу снова заснуть. Он выключает будильник, но затем проводит пальцами по моей спине.
Все еще полусонная и раздраженная, я отталкиваю его руку:
— Слишком холодно.
Он хихикает:
— Доброе утро, именинница.
— Не может быть, что уже утро. Я только что заснула.
Ноа шевелится, и простыня шуршит. Затем его холодные пальцы сменяются тёплым языком, прочерчивая обжигающую дорожку по моей спине. Я сжимаю ноги, потирая их друг о друга, пытаясь унять внезапную боль между ними. Я уже проснулась и пыхчу, как собака во время течки.
Когда он доходит до изгиба моей задницы, он останавливается, а затем сильно шлепает меня по одной из ягодиц.
— Ай! За что?
— Ты недостаточно быстро двигаешься. Давай, детка.
Он спрыгивает с кровати, оставляя меня возбужденной и раздраженной. Я потираю больное место и хмуро смотрю в его сторону. В комнате слишком темно, так что он не видит моего лица, но могу поспорить, что он чувствует тяжесть моего смертельного взгляда.
— Так вот как ты обращаешься со мной в мой день рождения?
Ноа останавливается у двери и оглядывается через плечо:
— Да. Поторопись, у нас мало времени. Автобус отправляется в Бостон через час, — затем он выходит из комнаты.
Ворча, я сбрасываю ноги с кровати и встаю. Зевок вырывается из моего рта, когда я добираюсь до ванной и выполняю утреннюю рутину, как бездумный робот. Поскольку я не думаю, что у меня будет секс в день рождения этим утром — печальные времена — я запрыгиваю в душ. Теперь я проснулась.
Я собираюсь за десять минут, поэтому, когда я захожу в гостиную, я ожидаю только одного — запаха свежесваренного кофе. Вместо этого на кухонном островке разложены круассаны, багеты и другая выпечка, доска с закусками и фрукты.
У меня отпадает челюсть:
— Когда ты успел все это приготовить?
— Я уже несколько часов на ногах. С днем рождения, солнышко.
— Ты приготовила мне французский завтрак! Я не знаю, что сказать, — мое зрение уже затуманилось от наворачивающихся на глаза слез.
Он обходит кухонный остров и показывает в руке маленькую коробочку:
— Это тебе.
Мое сердце гулко бьется в груди. Маленькие коробочки обычно означают ювелирные украшения. Райдер всегда выбирал именно такие подарки. Он так и не понял, что я не из тех девушек, которым важны дорогие побрякушки. Я редко ношу что-то кроме сережек.
— Спасибо.
Дрожащими руками я развязываю бант и открываю крышку. Внутри я обнаруживаю серебряный браслет с несколькими шармами, уже свисающими с него.
— Тебе нравится? — голос Ноа дрожит, и он выжидающе смотрит на меня.
Я вынимаю браслет из коробки и осматриваю шармы:
— Он великолепен.
— Я знаю, что ты не носишь много украшений, но когда я увидел это в магазине, то не смог устоять. Видишь, я добавила американский флаг, канадский флаг, щенка далматинца…
— И хоккейную клюшку, и… — я прищурилась. — Это должен быть танцор? — я показываю на фигурку с вытянутыми рукой и ногой.
Он потирает затылок, выглядя при этом смущенным:
— Это танцовщица из семидесятых, наверное. Был выбор между этим и пуантами.
— Это самый продуманный подарок, который я когда-либо получала. Я в восторге.
— Правда?
— Да. Поможешь мне застегнуть?
Я протягиваю руку, и Ноа застегивает браслет на моем запястье:
— У них были и другие прикольные шармы, но я не знал, что еще купить.
— Они идеально подходят, — я поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку. — Спасибо.
— Не за что, — он смотрит на меня глазами, в которых искрится счастье. Я надеюсь, что мои глаза будут такими же.
Воздух вокруг нас заряжается электричеством, и не знаю, как он, но я в секунду готова затащить его обратно в постель, чтобы как следует поблагодарить за подарок. Ух ты, я стала той, кто думает только об одном.
Но наш момент прерывается, когда к нам присоединяется Харпер:
— Привет, доброе утро, ребята.
Ноа отступает на шаг и смотрит на нее:
— Доброе утро, Харпер. Надеюсь, я не слишком шумел раньше.
— Раньше? Разве ты только что не проснулся?
— Неа.
— Тогда я ничего не слышала, — она поворачивается ко мне и обнимает меня. — С днем рождения, милая.
— Спасибо.
— Твой подарок у меня в комнате. Я отдам его тебе, как только Ноа напоит меня кофе, запах которого я чувствую.
— Да, конечно, — он обходит остров и берет несколько кружек из шкафа. — Какой тебе? — спрашивает он ее.
— Черный
