– Я не понимаю. Я думала, их изгнали их Авентурии. Что они тут делают?
– Никому в этом доме не говори, о чем ты сейчас услышишь. Я расскажу тебе правду.
Танфия подошла к стеклянной стене и, пока Амитрия рассказывала, не сводила глаз с пятна – которого не заметила бы без телескопа, и от которого не могла теперь отвести взгляда.
– Они были здесь, сколько я себя помню. Да, перед случайным путником они притворяются лейхолмцами, простыми дровосеками. Но иные, как ваш Линден, видят их истинный облик. Это чудо, что он ушел живым.
– Мой пес тоже знал, – прошептала Танфия.
– Правду говоря, все мы знаем. Тем и ужасна Ардакрия. Но многим и нас не дозволено признавать это. Или попросту страшно.
– Но как они остались?
– Не могу сказать с уверенностью, но, мнится мне, после битвы на Серебряных равнинах в мирный договор вошли тайные пункты. Бхадрадомен оставили не только их пустынную родину за Вексатским проливом. Им дозволили проживать на определенных участках в пределах самой Авентурии. Покуда они не нарушали договора и не преступали границ, им разрешалось остаться.
– Просто не верится, – выдавила Танфия.
– А что ты о них знаешь?
– Почти ничего, – призналась девушка. – Лишь то, что они были ужасным и безжалостным врагом. Посмотрите, что они сделали с Линденом!
– Ты знаешь сказание о Творении?
– Да, – ответила Танфия. – Бабушка Хельвин меня научила. Она наша жрица.
– Сказание это так давно сложено, что никто и не упомнит, кем. Но есть в нем ближе к концу строки, которых ты, верно, не слыхивала. – И Амитрия запела. Ночная тьма сгущалась за ее хрупкими плечами, и ритм ее голоса наполнял Танфию священным трепетом.
– До начала временБыла лишь Нут.И вселенской тьмой была Нут,И вселенским молчаньем.Одинока была НутВ бездне неизмеримойПеред началом времен.Глянула Нут в бездну —Зеркалом стала ей бездна.Отраженьем своим покорена,Отделила богиня его от сути своей,И дала ему имя – Анут.И любовь их сотворила время,И пламень страсти их зажегЖаркое солнце и ясные звезды небес.От тела своего взяла НутХолодные светлые луны, от тела своегоПородила она землю,И моря ее синие, и леса ее зеленые.От тела Нут пошли дети ее:Наилучшие из них – кристаллы земли,Пламенные огнем, не сгорающие от века.После тех родила она элир,В гордыне забывших великую Матерь.И последними миру она подарила людей,Чтоб наполнить землю слабостью их,Единственных из детей ее, возлюбивших Мать.Тем кончились труды Нут.Все сущее исходит от Нут и Анута,Даже пожиратели, оборотниНе от чрева ее, и не от любви,Но от отбросов труда ее.Ибо землю творя, отвергла богиня ком глины,И тот стал яйцом,И породил пожирателей,И уползли они в болота свои,Ибо прикосновение Матери дарует жизнь.
Амитрия смолкла. Танфия подхватила песнь, и Амитрия вступила вновь, так что завершающие строки они пропели на два голоса:
– Все исходит от НутИ в конце временВсе вернется к ней,И черные крыла ееОбнимут ее детей,Вернувшихся в черный кругЕе чрева.
Минуту стояла тишина.
– Значит, «пожиратели» – это бхадрадомен, – проговорила, наконец, Танфия. – Нет, этих строк я не слышала.
– Можешь верить, что так все и было, можешь не верить, но они объясняют, как родился народ настолько враждебный нашему. Их породила Нут. По ошибке или нет… но они – часть земли.
– Но она не родила их. Они появились из отброшенной ею глины.
– Верно. Но милочка, это лишь попытка дикарского барда разъяснить невыразимое. Мы не знаем, как на самом деле появились бхадрадомен. Сами они утверждают, что первыми пришли в Авентурию. Если так, то где они были, когда первые люди сбивались в племена и заселяли землю? Это, без сомнения, ложь.
– «Гневна была в те дни земля», – процитировала Танфия. – Во всех трудах по истории мне попадалась эта строка. Я все думаю, что бы это значило.
Ответ Амитрии наполнил девушку странною дрожью. Часть этой повести она слышала раньше, остальное – нет, и все же она вспоминалась ей, точно виденный в детстве сон.
– В прежние дни земля текла огнем; взрывались горы, и камень тек, как расплавленное золото. Разумные силы земли ревниво буйствовали, почуяв рождение искр иной жизни – людей и зверей. Тысячи лет ярилась земля, как гласят наши легенды. За умирение ея мы должны благодарить элир – народ, подобный нам обликом, но знанием и мудростию превзошедший стократ. Они вызнали тайны мириад земных роф, и смирили их, и заключили завет, позволивший обитать на земле с миром и людям, и элир. Сотворили они это по доброте, или дабы показать свои чародейные милы? Сама я склоняюсь к последнему. Говорят, что в давние времена народ Эйсилиона почитал элир богами, но те вышли из своего царства, называемого Верданхольм, и в ярости обрушились на Эйсилион, снесли храмы его и разрушили идолов. И с тех пор народ Эйсилиона почитает элир демонами.
– Никогда не слышала, – прошептала Танфия. – Но зачем они так поступили?
– Не знаю, – отрубила Амитрия. – Сами они ничего не объясняют.
– Моя мать говорила, что прежде элир были близки с народом Сеферета. Они были нам друзьями. Мне не верится – они такие уклончивые, «опасные», как уверяла меня мама – но… это правда?
Амитрия поджала тонкие губы.
– Мне тоже доводилось слышать подобное. Элир существуют – я видела их сама, и встречала людей, говоривших с ними. Но они беспредельно высокомерны и недоверчивы. Ты, верно, читывала о годах до появления царств, когда люди сбивались в племена и свободно кочевали по землям?
– Конечно, – ответила Танфия. – И как они начали строить поселки, и давать имена своим землям. Но это было так давно, что никто не знает, когда. И они не знали войны, покуда кровожадные племена Торит Мира не спустились с гор, чтобы поработить их. Первыми именами писаной истории стали Моуникаа и Арбаль – первые вожди, объединившие племена, чтобы изгнать захватчиков обратно в Торит Мир. Наверное, они были первыми царем и царицей.
– Или хотя бы первыми героями, – кивнула Амитрия. – Был еще Марок, покрытый позором, как эти двое – славой, ибо он бежал от битвы и повел свой народ на юг, где основал Лазуру Марок. И первый их город, Ляписзуль, стал колыбелью древней мудрости. – Глаза Амитрии вспыхнули, рука ласково коснулась телескопа. – Там появились первые звездочеты, смотревшие в небеса не с благоговением, но с твердым намерением прознать пути солнца, лун и звезд. Говорят, им помогали элир. Жители Парионы до сих пор тайно ревнуют к лазура-марокцам. Как бы ни хотелись им верить, что цивилизация зародилась в Парионе но это не так; первым был Ляписзуль, а Париона – лишь величайшей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
