Кто? Неужели сам тиран?
Двери распахнули. В зал вошла Сара. Она немного нервничала, окинула помещение взглядом и замерла. Подруги смотрели друг на друга не больше десяти секунд. Лия поднялась с места и прильнула к решетке.
— Что она тут делает? — прошептала подсудимая адвокату.
— Очнулась, — мужчина сделал вид, что читает один из документов. — Просто слушай и внимай.
Сара представилась. Её рассказ начался со знакомства. Лия хорошо помнила тот день.
Огромный особняк отделанный светлым мрамором. Обувь скользила на глянцевом полу. Лия вошла в дом, следуя между своим покровителем и его охраной. Она старалась сохранять невозмутимость, но колени предательски дрожали.
— Папа, — по лестнице сбежала худенькая блондинка, невероятно милая и улыбчивая. — Это она?
— Познакомься, дочь. Зайченко Лия, — Сергей Викторович обернулся к девушке. — Подружись с Сарой. Я, как твой опекун, надеюсь на сестринские отношения между вами.
— Пойдём наверх, покажу твою комнату, — Сара схватила девушку за руку и потянула к лестнице. — Тебе понравится. Я могу одолжить что-нибудь из одежды.
Дочь Шульмана оказалась навязчивой болтушкой. Её непрекращающийся трёп раздражал слух. Едва успевая перебирать ногами, Лия следовала за ней. Они ввалились в комнату и застыли на месте.
— Ну? Как тебе?
Огромная светлая спальня. Двуспальная кровать, шкаф, комод, кресла. Интерьер, как картинка. У Лии никогда не было своей комнаты, а с сестрой много лет ужасные отношения. В тот момент девушка подумала, что попала в настоящую семью, в лучшее место, чем родной дом.
Слёзы на лице Лии растрогали Сару. Она обняла свою новою подругу и попыталась утешить.
— Не переживай. Теперь мы будем заботиться о тебе. Я буду рядом.
Погруженная в свои воспоминания, Лия упустила ход повествования свидетеля.
— Я слышала, как мой отец отдавал приказ по телефону. Он сказал, чтобы человек разобрался с Арсением Сергеевичем, а Зайчик возьмёт вину на себя.
— Зайчик? — судья едва сдержал улыбку.
— Так папа называл Лию из-за её фамилии. Ласковое прозвище, — поморщившись, словно испытала боль, Сара продолжила. — Я догадывалась, что мой отец использует её в бизнесе. Но до недавнего времени не подозревала как. Когда Лия сбежала, папа был в бешенстве и часто терял контроль над словами и документами. Он говорил лишнее в моём присутствии. Я смогла выстроить картину, найти доказательства противозаконных действий своего отца. Все материалы были переданы следствию.
— Что сподвигло вас выдать своего отца? — каверзный вопрос судьи взволновал и Лию.
Сара обернулась, чтобы посмотреть на подсудимую.
— Это было сложное решение. Я люблю своего отца. Изменить чувства невозможно. Только узнав, что он сделал с Лией, что заставлял делать, — Сара сглотнула. — Она мне как сестра.
— Понятно. Защита хочет предоставить какие-нибудь материалы или свидетелей?
— Нет.
— Обвинение?
— Нет.
— Тогда суд удаляется для принятия решения.
Ожидание способно вымотать больше, чем сами разбирательства дела. Адвокат пытался подбодрить Лию, но девушка лишь думала о том, как поговорить с подругой.
Сара вышла из зала. Она не подошла и даже не взглянула. Лия лишь могла себе представить, каково ей сейчас. Ведь подруга предала ожидания своего отца.
— Не волнуйся. Доказательств и показаний свидетелей достаточно, чтобы оправдать тебя в убийстве.
Посмотрев на своего пронырливого защитника, Зайченко скривилась.
— А по другим статьям?
— Неоднозначно. Чем больше мы доказываем вину других, тем глубже закапываем тебя, — мужчина смотрел сочувствующе. — Я всё же думаю, что суд учтёт твой возраст, помощь следствию и принуждение к совершению нарушений.
— Было бы неплохо. Мне в любом случае назначат ограничение свободы?
— В любом случае, будем подавать апелляцию.
Лия поёжилась. Капустин говорил, что адвоката нанял Добродеев.
— Возможно, меня устроит срок. Когда-то же кара должна была меня настигнуть.
Когда судья зачитывал приговор, Лия едва понимала его слова. Заковыристая формулировка и беглое прочтение размывало смысл всего сказанного. Из шума девушка смогла выловить лишь отдельные слова: “не виновна”, “виновна”, “ограничение свободы”, “срок пять лет”, “штраф в размере миллиона рублей”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Следя за лицами своих родителей, Лия представляла масштаб их трагедии. Не такого будущего для своей дочери они желали.
“Пять лет. Он будет совсем взрослым. Станет называть Софи мамой. Моя сестра навсегда останется для него настоящей родительницей. Я ему буду не нужна” — только эти мысли наглухо засели в голове.
У Лии что-то спросили, адвокат подсказал ответ шёпотом, девушка повторила, не задумываясь.
В зал вошли конвоиры, надели на девушку наручники.
— Не переживай, — адвокат пытался следовать рядом, — мы подадим апелляцию. Я уверен, что сможем сократить срок в два раза. Попробуем собрать характеристики с работы и университета.
У девушки возникло неприятное ощущение “дежавю”. Она не хотела вновь оказаться в долгу, потому перестала реагировать на окружающих.
Ей не дали возможности поговорить с родными, обсудить вопросы с адвокатом, дать интервью журналистам или улыбнуться на камеру. Лия словно зомби села в автомобиль и закрыла глаза, мечтая прекратить этот спектакль.
52. Цена свободы
Сквозь синие дешёвые занавески комната постепенно наполнялась светом. Из сумрака выплывали ряды двухъярусных коек, ставших ненавистными за последний год. Из-за скрипа металлической сетки Лия не могла себе позволить часто переворачиваться во сне. Звуки раздражали её соседок. Эти милые дамы благоразумно обозначили границы дозволенного ещё при заселения. Их было слишком много в одной комнате, а Лие не хотелось портить отношения и своё лицо.
По движению света в помещении девушка могла предположить, что скоро будет подъём. Благодаря тем немногим связям, какими она располагала, и природной грамотности Лия устроилась помощником в библиотеку. Или это случилось, потому что другими талантами девушка не обладала?
Время в колонии тянулось. Год ощущался как целая жизнь. Монотонная работа, строгое расписание, одни и те же пейзажи вокруг. Лия сама усложнила своё наказание — запретила родным навещать и даже звонить. Мать с отцом регулярно отправляли передачи. А на день рождения сына, она получила письмо от сестры с фотографией и прорыдала всю ночь.
Эта была единственная ночь, когда соседки милостиво промолчали.
После зарядки и завтрака заключенных разводят на работы. Лия шла в библиотеку, сегодня обещали новое поступление.
— Зайченко! — начальник охраны остановил девушку в дверях. — Поздравляю! Твоё ходатайство по УДО принято.
— Я надеялась задержаться.
— Нам дармоеды не нужны. Через две недели выходишь.
— Загнётся без меня библиотека, — трагично вздохнула девушка.
— До тебя стояла и после никуда не денется. У тебя отличный адвокат, — похлопав девушку по плечу, начальник охраны улыбнулся. — Иди, работай.
Лия была рада небольшой передышке. За две недели она могла обдумать свои дальнейшие планы.
Как в тумане девушка вошла в библиотеку, побрела между стеллажей, ведя ладонью по корешкам книг. Пальцами она ощущала шероховатость старых потертых изданий, которые приехали сюда за ненадобностью. Иногда вклинивались гладкие новые обложки, исключения из правил.
Остановившись около стола и тумбы с картотекой, Лия широко улыбалась. Безудержное веселье привлекло внимание коллег. Захотелось поделиться со всеми радостной новостью. Погожий солнечный денёк был как нельзя кстати.
Ночью Лия не могла сомкнуть глаз. Уставившись в темноту, она переживала за своё будущее. Что делать? Куда идти? Где жить?
Девушка понимала, что сначала поедет к родителям. А что дальше? У неё нет работы, жилья и большие проблемы с перспективами.
