высокую концентрацию солей и минералов, в 2,5 раза превышающую соленость морской воды и в 80 раз щелочнее ее.
Во-вторых, оно занимает кратер древнего вулкана Моно-Иньо вулканической цепи Long Valley. Кратер образовался после извержения, произошедшего 780 000 лет назад. Однако, исследовав отложения, расположенные ниже слоя окаменевшего пепла, подстилающего дно озера, геологи пришли к заключению, что Моно – не что иное, как сохранившийся до наших дней остаток очень древнего внутреннего моря, более миллиона лет назад покрывавшего территорию Невады и Юты. Иными словами, Моно Лейк – озеро реликтовое.
Вулканическая активность под ним и вокруг него не затухает, о чем говорят сформированные магмой острова – Негит, возникший около 2 тыс лет назад, и молодой Кратер Пахоа, поднявшийся из центра озера 250 лет назад.
Лос-Анджелес отделяет от озера добрых 300 миль, что не помешало быстро разраставшемуся мегаполису вмешаться в судьбу и облик старожила планеты – с помощью все того же Малхолланда. Моно оказалось на пути его акведука. Четыре из пяти основных притоков были отобраны у озера.
Единственной впадающей в него рекой осталась Оуэнс. Но и из нее местные жители интенсивно отводили воду. В результате озеро начало катастрофически мелеть. Объем воды в нем уменьшился на одну треть, уровень поверхности упал на целых 15 м, а концентрация соли резко возросла, что повлекло за собой полное исчезновение рыбы, многих видов местных птиц и растений. Выжить в озере сумел лишь особый вид одноклеточных морских водорослей, которыми и питаются залетные птицы.
По мере опускания поверхности озера на свет начало являться диковинное содержимое его недр, о котором никто раньше даже не догадывался – причудливые природные образования самых разнообразных форм: готические замки и крепости, развалины старинных, полуразрушенных, ушедших под воду городов, доисторические животные, гигантские грибы, пики, палицы – фантазировать тут можно сколько угодно. Днем они имеют сероватый оттенок и фактурой напоминают пористую пемзу, а на закате розовеют или золотятся, придавая всему озеру совсем уж ирриальный, запредельный и жутковатый вид.
Южная сторона Моно, объявленного национальным парком, пустынна и безжизненна. Северные берега, заросшие кустами и деревьями, более живописны. А главное интересны тем, что прямо из травы «растут» гигантские туфовые нашлепки. Они отличаются от стройных, как бы тянущихся к небу формаций, проступающих из воды, тем, что более приземисты и сглажены, напоминая грибы или фантастических зверушек. Эта низина не так давно была дном озера, отсюда и разбросанные по ней «скульптуры».
Подходить к ним и уж тем более отламывать кусочки на память строго воспрещается, о чем сообщают вбитые в землю таблички, хотя следить вроде бы некому. Дикое и безлюдное, озеро лежит в стороне от туристических маршрутов. Здесь нет ни отелей, ни кемпингов, ни обслуживающего персонала. Добраться до него тоже можно только своим ходом. К берегу ведет деревянный настил-дорожка, сходить с нее по инструкциям парка, не рекомендуется.
Если вглядеться в прозрачные воды озера, можно заметить, как со дна поднимаются извивающиеся струйки. Это богатые кальцием, горячие источники, свидетельство активного вулканизма. Поэтому, несмотря на свое высокое положение, озеро остается теплым круглый год. Лишенное человеком притока свежей воды, оно начало в основном питаться подземными источниками, накапливая минералы и соли, концентрация которых достигла экстремальной.
Вступая в реакцию с перенасыщенной карбонатами и солью водой, источники образуют вокруг себя карбонат кальция – химическое соединение, лежащее в основе мягкого мела и твердого мрамора, карстовых пещер и сталактитов, раковин морских моллюсков и коралловых рифов, и даже накипи на чайнике. Вот из такого материала и строит это удивительное озеро свои монументы и замки, растущие, как сталагмиты, с его дна. Вода здесь почти такая же плотная, как в Мертвом море Израиля.
В воздухе роятся мелкие мошки, да не простые, а такие же уникальные, как само озеро. Называются они Alkali Flies. Их жизненный цикл весьма оригинален. Тяжелая соленая вода озера для них родная стихия. Когда приходит время размноже-ния, мошки ныряют в озеро, забираясь поглубже по склонам туфовых колонн, и там откладывают на них яйца. Вылупившиеся из яичек личинки продолжают жить под водой, пока не окуклятся. Из-за отсутствия рыбы и других живых существ их некому поедать и они размножаются в огромных количествах. И только когда куколки станут новыми мошками, они покинут свои соленые ясли и поднимутся роем в воздух.
Еще до появления на континенте белого человека за куколками, размером и формой очень похожими на рисинки, а вкусом – на арахисовое масло, охотились жившие на берегах Моно индейцы племени KutzaDika (кутзадика) и почитали их за деликатес, используя как приправу и просто щелкая, как семечки или попкорн. Причем не только лакомились сами, но и продавали (или обменивали) соседним племенам. Именно эти мошки и их куколки привлекали к озеру до двух миллионов перелетных водоплавающих птиц. Весной и осенью их было так много, что они застилали собою небо.
Человек нарушил эту идиллию, отняв у Моно воду и еще больше засолив ее. Уровень воды в озере продолжал неуклонно снижаться на протяжении 60 лет, пока в 1994 г Калифорнийский Государственный Отдел Управления Водными Ресурсами не издал указ о защите Mono Lake. Благодаря предпринятым мерам процесс этот удалось остановить, и вода медленно начала прибывать, поднявшись уже на 3 м. Специалисты считают, что озеро вернется в свои изначальные берега не раньше, чем через пол века. Отрадно слышать, но ведь это означает, что его уникальные туфовые формации снова скроются под водой и природный музей перестанет существовать.
А относительно недавно в пробах воды, взятой из озера, были обнаружены ранее неизвестные науке микроорганизмы, буквально взбудоражившие ученый мир. Микроорганизмами, получившими название Spirochaeta americana, заинтересовались НАСА и астробиологи Национального космического научно-технологического центра США. Фишка в том, что бактерии эти относятся к группе экстремофилов – простейших организмов, способных жить в наиэкстремальных условий, в которых все остальные виды жизни мгновенно бы загнулись. Экстремофилов, к примеру, находят под толстым слоем арктических льдов, в глубине разломов земной коры, на дне Красного моря, где температура достигает +300 гр. С, и даже среди ядерных отходов.
Спирохета американская не нуждается в кислороде, он ей даже вредит. Она чувствует себя в рассолах, как рыба в воде, спокойно перенося высокое давление. Поразил ученых и тот факт, что она живет и размножается в ядовитой среде, с большой концентрацией серы и мышьяка.
«Я считаю, что Моно Лейк – это идеальная модель одного из вариантов экосистемы, способной существовать в экстремальных условиях, – говорит автор открытия, астробиолог Ричард Хувер. – Такие бактерии представляют собой реликтовые формы биологической жизни, сумевшей преодолеть все сложности
