Она маленькими глоточками тянула молоко, жадно глядя на еду, но терпеливо ждала, пока я переложу все из пластиковых мисочек на ее привычное столовое золото.
Краем глаза я косился на нее – не заметила мои маневры? Но нет, она сосредоточенно изучала недоедки на блюдах.
С облегчением вздохнув, я – опять одной левой – разложил перед ней приборы. Хотел присесть, пока она будет есть…
Она остановила меня взмахом руки и снисходительной улыбкой:
– Мой господин…
– Что еще?
Диана выразительно перевела взгляд на камин. На простенок сбоку от камина, на истаявший наполовину запас сосновых плашек там, хотя еще вчера вечером я натаскал ей их доверху.
Я вздохнул, но что тут скажешь? Не с цепи же ее спускать, чтобы она сама могла наносить?
Я покорно двинулся к камину и тут же представил, как мне придется тащить охапки поленьев. Длинных, тяжелых поленьев. Двумя руками. И правой тоже. А шершавая кора – шкуркой по руке. По руке, чувствительной перед приступом, как натертая до крови мозоль…
– Да хватит вам на сегодня…
– Влад… – Диана склонила голову к плечу. – Уже очень холодно. А ночью будет еще холоднее.
Да, ночью холодно. Не поспоришь.
Я выдавил улыбку и пошел через огромные пустые залы к черному выходу. Черт бы ее побрал!
Но нельзя дать ей узнать про руку. Нельзя. Она нужна мне покорной. А что будет, если она поймет, что мне недолго осталось? Что неделя-другая, а потом я могу взять да и не вернуться. Оставив ее тут прикованной – подыхать от голода… Или прирежу, когда почувствую, что вот-вот начнется мое самое непредсказуемое приключение. Вместе веселее…
Вот тут-то девочка может и взбунтоваться. Одно дело – на цепи. Другое – на пути к плахе.
Стараясь правой рукой только придерживать, я принес одну охапку, вторую. И все равно молодая кора, шелушащаяся ломкими чешуйками, раздражала кожу, пробуждая колючий ответ глубоко, у самых костей…
Черт бы побрал холода и камины! Только не сейчас! Только не сейчас, черт побери! Если это неизбежно, пусть хотя бы позже, хотя бы через час… Мне нужна ясная голова, чтобы потренироваться с Дианой. Только не сейчас… Я боялся, что третья охапка добьет меня, но все обошлось.
Занавес, отгородивший иглы, еще не растаял. Еще удерживал их.
Диана невозмутимо позвякивала ножом и вилкой по блюду, не обращая на меня внимания.
Ну хоть за это спасибо… Если бы она была внимательнее, могла бы и заметить, что нормальные люди так, скособочась, чтобы весь вес на левой руке, охапки дров не носят.
Я присел к столу. Осторожно положил руку на столешницу, – кажется, приступ мы обхитрили. Не насовсем, но мне хотя бы час выиграть…
Выиграю ли? Струны в руке все натягивались, взводя иглы.
Тепло! Тепло помогает! Если накрыть ладонь левой рукой и еще подышать… Я почти так и сделал, но вовремя опомнился. Покосился на Диану. Нет, не заметила.
Я подошел к камину, протянул руку к огню – вот так, да. И тепло, которое мне нужно, и естественность, которая необходима…
– Что у вас с рукой? – спросила Диана.
Кажется, я вздрогнул. Медленно обернулся:
– Что?
– Вы прекрасно слышали, Влад, – сказала она, не глядя на меня. – Что у вас с рукой?
Я старательно оглядел рукав правой руки, потом левой. Поглядел на нее:
– Где?
– Не надо, Влад, прошу вас, – погрустнела Диана, все еще глядя в блюдо. – И впредь так не делайте. Вы совершенно не умеете лгать – красиво… Вы касались приборов так, будто это провода под напряжением. И дрова в поленницу скидывали, будто это ядовитые змеи… – Она положила нож и вилку на стол. Посмотрела мне в глаза: – Карина?
– Хоть бы и так, что это меняет?
– Странно, что вы вообще выжили.
– Я живучий.
Я отвернулся к камину и, теперь уже не скрываясь, протянул руку к самому огню. Тепло должно остановить приступ. Задержать. Оттянуть.
– Вы либо очень наивны, либо очень смелы, – наконец сказала Диана. – Вы понимаете, что это такое?
– Лучше вашего.
– И сколько же, вы думаете, еще проживете? С этим?
– Достаточно. Мне нужно не так уж много времени… Мне хватит.
– Достаточно для чего? Вы все же не понимаете, боюсь… Если ничего не делать, дальше будет только хуже.
– Хуже некуда, – сказал я, глядя в огонь и прожаривая руку над огнем так близко, как только мог терпеть. Кажется, это помогало. Приступ все-таки отступал… – Что-то делать уже поздно.
Она не сразу ответила. А когда заговорила:
– Ах вот оно что… – почему-то мне показалось, что на ее губах опять играет улыбка.
Не понимаю, откуда бы взяться тут радости, но ее голос… Я обернулся. Она смотрела на меня прищурившись. С веселым любопытством.
– Вот оно как… – повторила она и на этот раз откровенно забавлялась. – И сколько же, позвольте осведомиться, вы себе отмерили?
– Вы поели, Диана?
Я взялся за стул сбоку от стола – четвертый из пяти, еще чуть ближе к Диане, чем утром, но только теперь я не мог обеими руками приподнять его и выдвинуть. Мне пришлось тащить его одной рукой, наклонив назад, царапая ножками паркет. Резная спинка вырывалась из пальцев, как я ни цеплялся. Тяжелый, зараза…
– А вам не пришло в голову, что этот приговор вовсе не окончательный? Если увядание и старость можно превозмочь, то что уж говорить об этом…
Резное дерево выскользнуло из пальцев. Массивный стул тяжело грохнул об пол передними ножками.
– Не приходило… – покивала Диана. – А между тем в этом отношении мужчины ничем не отличаются от женщин. Это более чем возможно…
Я пытался опять взять стул за спинку и приподнять, но пальцы скользили по деревянным узорам, никак не в силах вцепиться… Я словно со стороны наблюдал за тем, как кто-то пытается взяться за стул…
Нет, нет! Она… Это опять вранье, очередная ее ловушка…
– Мой господин так побледнел…
– Вы не жаба, Диана. Откуда вам знать?
– Я не белолунная, – признала Диана. – Но разве это что-то меняет? Впрочем… Если мой господин мне не верит, что само по себе разбивает мое сердце… Вы ведь видели Петра?
– Усатый вашей подружки-жабы?
– Петр. Как думаете, сколько ему было?
Я ничего не сказал.
Выглядел он лет на тридцать, ну сорок от силы – бывают здоровяки, что прекрасно сохраняются и в сорок, крепче любого юнца… Но я помню те выцветшие черно-белые фотографии. Слишком хорошо помню.
– Моему господину достаточно лишь приказать, – улыбнулась Диана.
– Но вы ведь не жаба, Диана…
– Я не белолунная, но ведь и белолунные кое-чего не могут… Ради моего господина я готова расплатиться за него как за себя… Моему господину достаточно щелкнуть пальцами. – Диана с улыбкой показала, как именно.
Я тоже улыбнулся.
Диана перестала улыбаться.
– Вы думаете, я потребую взамен слишком многого? Думаете, я попытаюсь убежать? Или убить вас? Боитесь, это какая-то ловушка?
– Я думаю, что для вашего господина ваше предложение слишком щедрое… уже одно бесплатное приложение к нашей сделке – слишком много для меня.
– О чем вы, Влад?
Кажется, она в самом деле не понимала…
– Мальчика для меня вы тоже сами подыщете, или мне придется самому?
– Сосуд жизни, вы в этом совершенно не разбираетесь, лучше предоставить найти той белолунной, которая… – Она замолчала. Наконец-то поняла. – Для вас это непреодолимая преграда?
С грохотом волоча по полу тяжеленный стул одной рукой, я отодвинул его от стола. Сел.
– Давайте заниматься, Диана.
– Зачем? – Она смотрела на меня, сложив руки на столе, и ее ледяные щупальца даже не шевельнулись. – Есть ли в этом смысл? Вы собираетесь туда еще раз? Мне казалось, мой господин умнее и понял, что в тот раз его спасли только дьявольское везение и моя соломинка. Чтобы прийти к ней и не остаться там, вам потребуется учиться месяцы, если не годы. Вам не успеть, если вы собираетесь оставить это, – она указала подбородком на мою руку, – разрастаться в вас… Вам не успеть, Влад.
– Не туда.
Диана нахмурилась.
– Простите?
– Туда я больше не полезу.
– О!.. Вот теперь вы меня, признаюсь, действительно смогли удивить… Вы решили отступиться? Ника вас больше не интересует?
– Ее поселок меня больше не интересует.
Диана улыбнулась. Кивнула.
– Ах, просто в другом месте… Но не отступаетесь.
– Нет.
– Но вам ведь все равно не успеть… Я не белолунная, но все же кое-что понимаю… Поверьте мне, вам не выдержать и месяца, если только вы…
– Нет.
– Но тогда вам ее не одолеть.
– Возьмем.
– О… Ваши друзья не в счет. Вы стали зубастым щенком, но ваши друзья… Их она разметает как котят. А одному… Вам ее не одолеть. Вам к ней даже не подступиться. У нее десятки слуг.
– Не всегда.
– Мм… Вы нашли ее слабое место?
– Водопой.
– Я не совсем поняла…
– И не надо. Давайте… – Я постучал пальцем над бровью.
– Но…
– Хватит, Диана!
– Я хотела заметить, мой господин, что вы сели слишком близко.
