Осознав это, Гарс ощутил ледяную пустоту в своей душе.
Не было больше смысла жить, потому что отныне впереди была не жизнь, а вечная несвобода марионетки.
Есть всему начало и всему конец, но не верил в это тот чудак-беглец. Он бежал по кругу, чтоб начать с нуля, Но его кружила круглая Земля. Ах, каким наивным тот упрямец был! Он не знал, что кто-то дверь уже закрыл. Он не знал, что мир наш заболел и слег И что палец чей-то надавил курок...
Он выбрался из кресла и побрел к "лифту". Створки послушно распахнулись, пропуская его в освещенное нутро кабины.
Ну и куда теперь?
Интересно, известно ли им, какую кнопку он сейчас нажмет, если он и сам пока еще не ведает этого?
Как жаль, что на панели нет кнопки "Смерть" - это было бы лучшим способом избавиться от чужой власти над собой.
А что, если поступить так, как они не рассчитывали? Чтобы хотя бы раз вызвать замешательство на их холеных, спокойных и уверенных лицах. Пусть даже он не увидит этого, но приятно будет знать, что своим безумным ходом ты испортил им всю обедню.
До сих пор они предугадывали его действия по той простой причине, что он вел себя разумно. Но разум и логика - это те Ьбласти, в которых они чувствуют себя как рыбы в воде. Значит, чтобы суметь противостоять им, надо поступить как-то совсем уж глупо и нелепо, как не поступит ни один здравомыслящий человек.
"Вспомни покойного Лагмара с его шахматными поединками против суперкомпьютера. Помнишь, как он говорил, что если ты играешь правильно, руководствуясь учебниками и наставлениями, то обязательно проиграешь, потому что человек не может сравниться в безупречности с компьютером. Но стоит делать заведомо бессмысленные ходы - и электронный противник начинает "глючить" и давать сбои, потому что не может разгадать твоего замысла. Ему, бедолаге, не приходит в электронную башку, что никакого замысла у тебя и в помине нет.
Значит, и сейчас надо сделать такой же лишенный логики ход.
И если они ждут, что ты будешь выбирать из множества кнопок на панели ту, которая приблизит тебя к разгадке их секретов, то надо поступить иначе".
Закрыв глаза, Гарс наугад ткнул в первую попавшуюся кнопку.
Часть IV
УСЛОВИЯ ЗАДАЧИ
Глава 1
Вопросы возникали с самого пробуждения. Их всегда было так много, будто Третий не просыпался, а рождался заново, покидая небытие и новь обретая мир, который, непонятный и чужой, всякий раз как бы тоже рождался с ним заново.
Некоторое время после пробуждения Третий лежал неподвижно, удивленно рассматривая облупленные стены и потолок. Он ничего не помнил и не знал. Вопросы накатывались на него лавиной: "Кто я? Где я? Что со мной? Что нужно делать?"
Но постепенно все обретало прежнюю ясность, все вставало на место, и окружающая обстановка начинала казаться не такой уж и чужой. Впрочем, это было лишь обманчивое впечатление. Если пытаться докопаться до глубинной сути происходящего вокруг, то ответы на вопросы по-прежнему не находились. Иногда Третьему казалось, что стоит сделать еще одно небольшое усилие - и он сразу все вспомнит и поймет. Но, сколько бы он ни силился, между ним и истиной всегда оставалась невидимая, непреодолимая черта.
"Пора вставать, - подумал Третий. И тут же спросил себя: - А почему пора? Почему какой-то внутренний голос командует мне отбросить колючее одеяло, воняющее каким-то дезинфекционным препаратом, спустить ноги на жесткий прикроватный коврик и встать?"
Тем не менее, думая так, он автоматически выполнял действия, смысл которых ему был не совсем ясен.
Рассеянно глядя в окно, он натягивал на себя синий комбинезон с большими тройками на спине и груди.
День обещал быть теплым и солнечным. За окном никого не было видно, но от входа в Жилой корпус, где в землю была вкопана деревянная скамья, доносились два громких голоса. Третий открыл окно и прислушался.
- Давай поговорим, а? - предложил голос Восьмого.
- Давай, - охотно согласился Седьмой.
- О чем? - спросил Восьмой.
- О чем хочешь, - сказал Седьмой.
- Ну ладно, - сказал Восьмой и откашлялся, прочищая горло. - Хорошая сегодня погода, скажу я тебе! - с чувством провозгласил он после паузы.
- А вчера, по-твоему, была плохая? - ехидно ответствовал Седьмой.
- Почему это плохая? - удивился Восьмой. - Вчера тоже была хорошая погода! Ты что, Седьмой?.. И позавчера, и позапозавчера. А до Катастрофы погода была еще даже лучше, чем сейчас.
Третий навострил было уши, но Седьмой оборвал своего собеседника:
- От твоего субъективизма, Восьмой, тошнит!.. Как ты можешь так априорно заявлять? Вот тебе, например, погода кажется отличной, а ты не допускаешь, что кому-нибудь она кажется мерзкой? Может, кто-то не любит солнечный свет, а любит облачность и мелкий дождик.
- Интере-есно, - насмешливо протянул Восьмой. - Какому это идиоту может не нравиться солнце и ясное небо?
- Я говорю - может быть. На всякий случай. Прежде чем утверждать что-то, надо учитывать все возможности, понятно? Кстати, если ты собираешься говорить о погоде, ты должен предварительно уточнить, что такое погода и что значит хорошая погода!
- Ну, тут и думать нечего! Это каждый идиот знает! Погода - это... э-э... состояние климата в данный момент.
- Допустим. Тогда что есть климат?
- Климат - это... э-э... это совокупность погодных условий в данном регионе.
Как обычно, разговор между Седьмым и Восьмым грозил перерасти в затяжную дискуссию, в ходе которой собеседники занудно уточняли значение чуть ли не каждого слова и понятия, якобы чтобы лучше понимать друг друга, но почему-то в итоге запутывались в словесных конструкциях и принимались ссориться, причем каждый переходил к весьма нелестным оценкам умственных способностей своего оппонента.
Третий решительно захлопнул окно.
Все - или почти все - уже находились в столовой, которая располагалась на первом этаже Жилого корпуса. Над столиками плыл гомон разговоров и лязг столовых приборов. Третий подошел к стойке заказов. Наугад ткнув пальцем в одну из множества кнопок, взял выскочивший из раздаточного люка стойки поднос с тарелкой, в которой было нечто желтое и на вид не очень съедобное, и чашкой, в которой исходила горячим паром подозрительная бурая жидкость. Затем он огляделся.
Почти все места за столиками были заняты, только в самом углу одиноко восседал бездельник Пятнадцатый, уплетавший что-то, напоминавшее макароны. Завтракать в его компании Третьему не хотелось, h(? надо было куда-то пристроиться - не будешь же есть стоя, как лошадь, - и он принялся, то и дело кивая и здороваясь, пробираться между столиками.
Опасения его в отношении Пятнадцатого не замедлили оправдаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
