Кроме того, остающиеся в Керчи казаки поступают в распоряжение коменданта. Это важное и обязательное условие. По крайней мере, до прибытия армии Шереметьева.
Десант продолжал зачищать внутреннюю крепость, и уже переходил к вылазкам во внешнюю крепость, еще активно сопротивляющуюся.
Днем высаживался на берег и входил в гостеприимно распахнутую, ту самую, узкую калитку. Залезть на стены по брандеру мне не дали, хотя и очень хотелось. Невместно, видите ли. Эта адмиральская должность нравиться мне все меньше и меньше.
С высоты северной башни открывался прекрасный вид на крепость и город.
Что можно сказать. Очень удачное место, мы выбрали для штурма. Внутреннюю крепость отделял от остальной крепости ров и двойные стены, массивный барбакан защищал мост, являющейся единственной связью внутренней и внешней крепостей. Учини мы прорыв чуть правее северной башни, и все могло бы повернуться совсем по-другому. Надо завязывать с этими кавалерийскими наскоками и составлять планы крепостей Перед их захватом, а не После него, чем и занимался.
Дальнейшие ходы были очевидны мне, а значит и противнику. Солдаты перетаскивали на внутренние стены все транспортируемые орудия крепости и огневые припасы к ним. Устанавливали рядом с башнями на краях центральной стены метатели, и присматривали для них цели.
Османы, благоразумно, не маячили перед стенами, так же решая, чем будут штурмовать свою собственную твердыню. Так что обеденный перерыв характеризовался глубокой тишиной над полем боя, периодически прерываемой бурным обсуждением, кто кому и как именно уронил на ногу ядро или ствол пушки. Мелкие калибры, стаскивали со стен вниз, по моему приказу, и концентрировали перед воротами. А также, растаскивали к двум калиткам, у северной и южной башен — ведущих на стены внешнего города. Отсутствие колес у лафетов сильно затрудняло эту задачу.
После обеда приказал открывать огонь из трофеев со стен ядрами, прямой наводкой, по глиняным мазанкам внутренней крепости. Каждый выстрел, подкладывая под заднюю часть лафетов камешки, что бы стрелять вниз. На наш огонь османы даже ответили из нескольких мест на стене и из городища. От внутренней стены полетела каменная крошка, не причиняя особого ущерба, а в том, что османы смогут подавить наши огневые позиции, похоже, сомневались и они сами, судя по редкому огню.
Их попытка контрудара по стенам, через южную и северную башни подсказали план дальнейших действий. Через распахнутые калитки башен десант начал выливаться на стены внешней крепости, толкая перед собой пушки заряженные картечью, и сталкивая со стен результаты неудачного, но яростного османского контрудара. Десант инструктировал лично — никакой торопливости, идти медленно, пригибаясь, попав под огонь вообще ложиться. Вниз не спускаться, оставляя у каждого спуска значительные наряды с одной пушкой. Правда, пушек на все спуски не хватало, и указал начинать оставлять их только со второй половины стены — первую половину мы и с внутренних стен огнем доставали.
Такое равномерное продвижение по стенам проходило до самого вечера, по началу постоянно прерываемое штурмами обороняющихся, ружейной пальбой и взрывами гранат. Однако, положение "царя горы" давало значительные преимущества еще более многочисленному десанту, а перенос огня с внутренней стены в район прорыва, шинкующий в этом районе мазанки в сплошные осколки, быстро расхолаживал нападающих, особенно когда по площадям стреляли метатели. Правда с метателями самим было страшновато, не понятно, куда эта бочка полетит, и близко к стенам старались не целиться.
К вечеру османы затихли, готовя страшную ночную месть. В том, что они ее готовят, ни секунды не сомневался. Даже представлял, где и как они пойдут на прорыв. Вариантов было два — ворота выхода из крепости, и лестницы на стены у северной башни. У северной, потому, что весь день они активно штурмовали южную стену, несмотря на то, что у северной больше подъемов. Более того, предположил, что не полезут они по этим подъемам, а организуют приставные лестницы, благо материала для их изготовления в городе мы нашинковали пушками и метателями в достаточном количестве. Оба варианта меня не устраивали — посадил одно капральство приданных мне солдат, вместе с матросами за фасовку пороха с камешками по кувшинам, горшкам, кожанным мешочкам, любым емкостям, собранным со всей внутренней крепости, и обматывание их веревками. Вопрос с огнепроводным шнуром решили так же просто — мазали нитки смолой и обваливали их в порохе. Хотел заготовить столько гранат, что бы любой штурм просто закидать шапками, то есть гранатами.
Настолько увлеклись изготовлением бомб, что оставили артиллерию без большей части огневого припаса — стрелять новым днем будет особо нечем, значит, решим все этой ночью.
Утренний штурм самым бессовестным образом проспал. Пол ночи бегал и нервничал, потом принял стакан успокоительного, догнался вторым, и прилег на пол часика. Утром проснулся от звуков разрывов — османы оправдали звание воинов, и выбрали штурм стены, вместо отступления через ворота.
Выбежал из башни на стену, оценить величину нашей проблемы. Османы отлично подготовились, и провели вполне грамотную операцию, сконцентрировав силы и устанавливая сразу десятки лестниц. Только вот делали они это в прогнозируемом месте.
Посмотрел на сплошные разрывы под стеной, на падающие лестницы и обрушивающиеся мазанки. Посмотрел на поток десанта, стекающий со стен в плотное пыльное облако, которое укрыло картину разрушений внизу. Посмотрел на своих морпехов, спокойно наблюдающих со стен за очередной бойней, и пошел обратно к Тае — лично мне было не интересно смаковать подробности погонь за убегающими жителями крепости и сдающимися османами. Но и останавливать этот беспредел, до обеда, точно не буду.
Однако под резкие шумы резни заснуть мог только особо стойкий человек, со стальными нервами.
Дождался радостно прибежавших с докладами посыльных и велел им собирать ко мне офицеров десанта. Собирались больше часа, потом за десять минут поставил задачу. Назначил временного коменданта и правила поведения в захваченном городе. Обещал расстреливать за порчу будущих русских тружеников, и разрушение домов для русских крестьян. Про добро говорить не стал, бессмысленно отдавать приказы, которые нельзя исполнить.
После чего трусливо сбежал на корабль, все же из моря все эти сражения вносят меньший разлад в мою душу.
Эскадра ночевала в керченской бухте уже третью ночь. Прошедший день стаскивали брандер, упираясь якорями, и приводили его в транспортабельное состояние. Корпус мы ему попортили знатно, но на плаву эта сплошная заплатка еще держалась уверенно. Стаскивали, не столько заботясь о добре, сколько убирали ковровую дорожку к штурму крепости, для ожидаемой эскадры. В остальном, день прошел под нервное ожидании неприятностей. Ждали их не только на борту нашей эскадры, но и в притихшем городе, жители которого, те, кто не успел сбежать, отсиживались по домам. По вымершему городу ходили крупные наряды десанта, так как с взятием крепости война за Керченский пролив была еще далеко не закончена. Да и в самой Керчи оказалось двойное дно. Кроме основной крепости Воспоро, город имел несколько еще более древних казематов, засыпанных землей и уходящих на неизвестную глубину. В которых скрылись, и были заблокированы, остатки гарнизона османов. Пройдя вечером по этим казематам, замаскированным настолько хорошо, что с моря их было не разглядеть — велел разводить большие костры в найденных проходах перед закрытыми дверьми. Не выкурим, так хоть внезапную атаку, с этих направлений, предотвратим. Тем не менее, патрули велел вести силами не менее капральства, на случай вылазок из не обнаруженных ходов. Не люблю партизанскую войну. Точнее, партизанить сам — это всегда пожалуйста, а вот почувствовать себя на стороне, против которой партизанят, весьма неприятно. Новое, разгорающееся утро, очистило небо от неприятной мороси, два дня действовавшей нам на нервы — новый день обещал быть солнечным, но не обещал отсутствие нервотрепки. Ждали эскадру осман, ждали Крюйса со снарядами. Разрабатывал планы на оба случая, придет ли первым Крюйс, или встретим его, убегая от османов.
К обеду нервы сдали. Высадился на северном роге бухты, с нарядом морпехов. Просто походить по земле и перестать запугивать команду адмиральского фрегата. Надо было чем-то отвлечься. От мыслей о возможных вариантах развития событий уже пухла голова.
На земле стояло степное лето, знойное, и пропитанное запахами и звуками. Поднялись на холм, с которого открывался прекрасный вид на пролив. Горизонт был, по-прежнему, чист в обе стороны. На этот холм напрашивалась крепость, с дальнобойными орудиями, но развивать эту мысль не стал, просто пометив ее в блокнотике.
