(6) Пуническая одежда и все обличье Ганнибаловых послов внушали подозрение; их стали расспрашивать, речь их выдала. (7) Их, до смерти напуганных, разъединили, нашли письма от Ганнибала к Филиппу и договор между царем македонян и вождем карфагенян. (8) Хорошо с ними ознакомившись, сочли наилучшим поскорее отвезти пленников и их спутников в Рим, к сенату и консулам, где бы те ни находились.
(9) Выбрали пять самых быстрых кораблей и командиру их, Луцию Валерию Антиату, велели рассадить послов по всем кораблям, держать их под стражей и следить, чтобы они не разговаривали друг с другом и не делились бы замыслами.
(10) В это же время вернулся из Сардинии Авл Корнелий Маммула и доложил, в каком состоянии остров: все только и думают о войне и отпадении; (11) Квинт Муций, прибывший ему на смену, слег от тяжелого климата и плохой воды – (12) болезнь не опасная, но продолжительная, и он долго не сможет командовать войском; тамошнего войска вполне достаточно для охраны мирной провинции, но мало для войны, которая, по-видимому, вот-вот начнется.
(13) Сенат постановил, что Квинту Фульвию Флакку надлежит набрать пять тысяч пехоты и четыреста всадников, переправить этот легион как можно скорее в Сардинию (14) и послать туда, по своему выбору, человека, облеченного полнотой власти, который будет ведать Сардинией до выздоровления Муция. (15) Отправили Тита Манлия Торквата, дважды консула и цензора[400]; в консульство свое он и покорил Сардинию.
(16) Почти в это самое время из Карфагена отправили в Сардинию флот под начальством Гасдрубала, прозванного Плешивым. (17) Флот, потрепанный жестокой бурей, прибило к Балеарским островам; там поломаны были не только снасти, но и расшатало самые корпуса судов; корабли вытащили на берег и стали их чинить; заняты были этим долго.
35. (1) Воевали в Италии после Канн вяло: силы одной стороны были сломлены, другая ослабела духом. (2) Кампанцы решили действовать самостоятельно и подчинить себе Кумы; сначала они убеждали их отпасть от Рима, но безуспешно, и тогда приготовились действовать хитростью.
(3) У всех кампанцев было заведено ежегодно приносить сообща жертву в Гамах[401]. Куманцев уведомили, что туда прибудет кампанский сенат, и пригласили туда же сенат куманцев посовещаться о том, чтобы иметь общих друзей и врагов; (4) там, сказали им, будет вооруженная охрана на случай какой-нибудь опасности от римлян или пунийцев. Куманцы подозревали ловушку, но прийти не отказались, рассчитывая скрыть собственный хитрый умысел.
(5) Тем временем римский консул Тиберий Семпроний в Синуэссе в назначенный для сбора день сделал смотр войску, принес за него жертву и, перейдя реку Вултурн, стал лагерем около Литерна[402]. (6) Свободного времени было много, и Семпроний часто солдат заставлял упражняться, чтобы новобранцы – в большинстве добровольцы из рабов – привыкли ходить под знаменами и знать свое место в строю.
(7) Полководец был особенно озабочен (того же он требовал от легатов и трибунов) тем, чтобы никакие попреки позорным прошлым не поселяли вражды в солдатской среде; старый солдат и новобранец, свободный и раб-доброволец пусть знают – сейчас они уравнены между собой; (8) все, кому римский народ вверил оружие свое и знамена, пусть считают себя достаточно почтенными и благородными.
Этого потребовали и требуют обстоятельства. (9) Эти наставления одинаково строго соблюдались и начальниками и воинами, и такое единодушие вскоре спаяло всех так, что почти забылось, из какого звания кто стал солдатом. (10) Гракх был занят этим, когда послы из Кум сообщили ему, какое от кампанцев посольство пришло к ним за несколько дней до того и как они кампанцам ответили: (11) через три дня праздник – не только весь сенат будет там, но и лагерь кампанского войска.
(12) Гракх велел куманцам свезти весь урожай с полей в город и оставаться в его стенах; сам он накануне установленного у кампанцев жертвоприношения двинулся к Кумам. (13) Гамы отстоят от них на три мили. Множество кампанцев, как и было условлено, там собралось; неподалеку разбил лагерь Марий Алфий, медикс тутикус (это главное должностное лицо у кампанцев), с войском в четырнадцать тысяч человек.
(14) Он был больше занят подготовкой к жертвоприношению и задуманной ловушке, чем укреплением лагеря и вообще каким-либо воинским делом. (15) Жертвоприношение совершали ночью, все заканчивалось до полуночи.
(16) Гракх счел, что это как раз подходящее время устроить засаду; он поставил у ворот охрану, чтобы никто не выдал его планов, собрал около десятого часа солдат, велел им привести себя в порядок и немного поспать, (17) а, как только стемнеет, по данному знаку строиться.
Около первой стражи он построил их, выступил в полном молчании и подошел к Гамам глухой ночью; (18) лагерь после ночного священнодействия не охранялся – Гракх ворвался в него через все ворота, перебил и спавших, и безоружных, возвращавшихся после жертвоприношения.
(19) В этой ночной суматохе было перебито больше двух тысяч человек, убит и сам Марий Алфий, в плен взято ‹…›[403] тысяч человек и тридцать четыре военных знамени.
36. (1) Гракх потерял меньше ста солдат, овладел неприятельским лагерем и быстро вернулся в Кумы, опасаясь Ганнибала, стоявшего лагерем над Капуей на Тифатах[404]. (2) Предусмотрительность оправдала себя: как только в Капую пришло известие об этом поражении, Ганнибал, решив, что победители, новобранцы из рабов, (3) безудержно ликуя, грабят побежденных и собирают добычу, спешно прошел мимо Капуи к Гамам; встреченных им бежавших кампанцев он приказал с охраной сопроводить в Капую, а для раненых дать повозки.
(4) В Гамах он нашел пустой лагерь: только следы недавней бойни и повсюду лежавшие трупы союзников. (5) Некоторые советовали ему сразу же идти на Кумы и осадить город. (6) Этого же очень хотел и сам Ганнибал: овладеть Неаполем он не смог, а были бы у него Кумы, был бы приморский город. Он, однако, вернулся в свой лагерь на Тифатах, потому что солдаты второпях ничего не захватили с собой, кроме оружия.
Кампанцы, не давая покоя, упрашивали его, и он на следующий день вернулся к Кумам со всем снаряжением для осады, (7) полностью опустошил окрестности Кум и расположился лагерем в миле от города. (8) Гракх не двинулся с места: не то чтобы он был так уверен в своем войске, но считал бессовестным оставить в такой беде союзников, взывавших к нему и римскому народу и к их обещаниям.
(9) Консул Фабий, стоявший лагерем под Казилином, тоже не решился переправить войско через реку Вултурн: сначала он повторял ауспиции, а потом приносил искупительные жертвы по поводу страшных знамений, о которых ему непрерывно сообщали (по словам гаруспиков[405], отвратить беду было трудно).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
