— Черт подери?! — заорал разодетый толстяк в центре. — Да вот он перед тобой. И ты не узнаешь меня, паршивый мальчишка?! — Он встал от стола и, подбоченившись, вышел навстречу.
Филипп присмотрелся к нему и сдержанно ответил:
— Нет.
— Ах ты, дырявая башка! Да мы же с твоим отцом всю молодость провоевали в Польше, и я столько раз приезжал к вам в гости! Меня не запомнить! Нет, вы слышали — не запомнить Леваша Копыто! Впервые встречаю такого человека!
Он крепко обнял растерявшегося Филиппа и потащил к столу.
Егор скромно отступил и сел под деревом невдалеке.
— Когда отец вернулся из Польши, мне было всего три года, — объяснил Филипп, все еще держась недоверчиво.
— Неужто?! Ай-ай-ай-ай, как быстро течет время! Впрочем, чужие дети всегда быстро растут.
Послушай, да ведь ты — вылитый отец! Подумать только — Алешка Бартенев, мой старый, приятель, и вот у него уже взрослый сын! Куда уходят наши годы?! Черт побери! Ах, какие добрые времена были когда-то, — приговаривал он, усаживая Филиппа рядом с собой за стол. — Друзья, это Филипп Бартенев, сын друга моей юности! Когда его отцу было столько лет, сколько сейчас сыну, мы с ним добивали крестоносцев.
Четверо остальных толстяков шумно выразили свое одобрение. Леваш подал Филиппу огромный кубок, полный душистого крепкого меда.
— Ну-ка, мой мальчик, выпьем за встречу! Не обращай внимания на эту падаль вокруг. Мы, видишь ли, весь день не ели, а я этого не выношу — противно в животе и голова плохо работает! Однако поговорим о тебе. Как поживает отец?! Он дома? А твоя мать? Ах, какая женщина! Сейчас таких не встретишь — нет! Надеюсь, она по-прежнему красавица?
— Матушка умерла десять лет назад, — ответил Филипп.
— Да что ты?! Ай-ай-ай-ай! Какое несчастье! Полагаю, твой отец не женился вторично?
— Нет, он полностью посвятил себя детям — мне и сестре.
— Ах, так у тебя есть сестра? Я об этом не знаю! Наверно, она родилась позже…
— Она младше меня на пять лет — ей семнадцать. Отец говорит, что Анница очень похожа на матушку.
— О-о-о! Значит — это красавица! Но как же твой отец? Он не воюет больше?
— Нет, с тех пор, как умерла матушка, не воевал, если, конечно, можно назвать миром такие события, — Филипп повел головой, указывая на горящие стены, — а подобное у нас бывало часто. Но сейчас отца нет. Он уехал по делам и вернется через неделю.
— Какая досада! Но ничего! Я решил обосноваться здесь крепко и надолго, так что мы еще не раз увидимся.
Филипп воспользовался минутной паузой, во время которой Леваш осушал очередной кубок:
— Поздравляю тебя с победой, и расскажи, как тут все произошло?
— С удовольствием, но при условии, что ты перекусишь с нами. Если бы не мой повар, которого я повсюду таскаю, мы бы умерли с голоду! Но он обшарил кладовые Кожуха и на скорую руку приготовил легкий ужин — так, заморить червячка…
Леваш небрежным жестом указал на стол, прогибавшийся под тяжестью еды. Четверо толстяков незаметно по одному удалились. Леваш сытно икнул и потянулся.
— Люблю перекусить на свежем воздухе. Бывало, мы с твоим отцом частенько едали вот так после ночных дел. Правда, он не такой любитель поесть, как я, да и покойники ему, видишь ли, аппетит иногда отбивали. А мне — Нет! Хоть бы что! Да, так ты спрашиваешь, как все было? Очень просто. Вызывает меня князь Федор и говорит: "Послушай, Леваш, ты уже десять лет у меня на службе, и я знаю, что лучше никто не выполнит поручение, которое я намерен тебе дать. Дело в том, что я уступил свое имение Синий Лог на Угре любезной сестрице Агнешке, а братец Семен — ну, ты же знаешь, он с детства шалить любил — взял да и отнял его у нее силой. Она вернула мне все права на эту землю, а я человек тихий, мирный, кровопролития и разбоя не люблю, так ты бы взял сотню-другую людей, да и навел бы на моей земле порядок". Сказано — сделано. Мне много говорить не надо. Беру полторы сотни, узнаю, кто на каких землях сидит, и начинаю подряд, прямо с запада. За двое суток я перебил около двухсот Семеновых людей, а сам потерял всего какой-то десяток. И все потому, что у меня огромный многолетний опыт! Я не допускаю, чтобы кто-нибудь предупредил соседей о моем приближений. — Леваш подмигнул Филиппу, хлопнул его по колену и зычно захохотал. — Пленных я не беру! Никому не удается выйти живым, если я захватил двор или крепостишку и собираюсь двигаться дальше! Так, например, сегодня вечером я взял один крепкий дворик к западу отсюда, собрал своих людей и говорю: "Зачем откладывать на завтра главное развлечение? Поехали, да и прикончим разом этого Кожуха — он у нас единственный остался — и вся наша земля свободна!" Так и порешили. Даже не обедали — сразу сюда двинули. Ну, ты сам знаешь, внезапность — половина успеха. Взрываем частокол, даем пару пищальных залпов, и все кончено! Только я не учел одного. Представляешь, этот вонючий крот вырыл у себя под домом нору! Только мы во двор — он со двора! Никто его даже в глаза не увидал, как по нему и след простыл! Но я послал погоню! Его настигнут!
Филипп, мертвенно побледневший при словах Леваша о пленных, едва сдерживаясь, спросил:
— Леваш… А что ты сделал с пленниками Кожуха?
— Черт побери, мой мальчик, конечно же, я их немедля выпустил — ведь это наши люди, раз Кожух держал их взаперти! Сейчас их, бедняг, откармливают в доме. Я велел уложить их в лучшие постели! Сам-то я всегда ночую на воздухе…
Филипп вскочил на ноги и радостно обнял Леваша:
— Ты освободил их? И Настеньку?!
— Какую Настеньку? — поразился Леваш.
— Как?! Разве среди пленников Кожуха не было девушки.
— Клянусь сатаной, нет! Разве что мне об этом не доложили, негодяи! Эй, Митрофан! — свирепо рявкнул Леваш, и тут же появился один из толстяков, что недавно сидели за столом.
— Кажется, это твои люди занимали двор? Ну-ка, скажи мне, кого вы там отбили у Кожуха? Ты что-то говорил о пленниках?
— Да, это были двое людей князя Федора.
— Оба мужики?
— Не понял? — вытаращил глаза Митрофан.
— Я спрашиваю, куда вы дели девицу?
— Леваш, ты, видно, хватил лишнего на голодное брюхо! Какую девицу!
Леваш взглянул на Филиппа:
— Среди узников Кожуха была девушка, — дрогнувшим голосом объяснил Филипп.
— Не было, — твердо заявил Митрофан. — Когда я с ребятами подбежал к пристройке, она горела и оттуда кто-то истошно орал. Мы вышибли дверь. В одной комнате было пусто — я еще, помню, велел заглянуть под кровать, — а в Другой уже начинали поджариваться двое отощалых парней — обоих я видел раньше среди людей князя нашего Федора…
— Ну-ка приведи их сюда! — распорядился Леваш, и когда Митрофан бросился выполнять поручение, спросил — А что за девица, Филипп?
