как я оттягиваю трусики в сторону и вхожу в нее. По опыту я знал, что она чертовски тугая. Я бы трахал ее медленно, чтобы она не проснулась или не почувствовала дискомфорта, а затем кончил, погруженный в неё по самые яйца. Только после этого я бы вышел и оставил ее наполненной спермой.
Принимала ли она таблетки? Может, мой отец все-таки получит свою скандальную свадьбу по залету. Сын миллиардера и дочь уборщицы. Принц и его Золушка. Одинокий мальчик и завистливая девочка. Мысль о том, что Ева может забеременеть моим ребенком, меня не пугала; напротив, это было чертовски возбуждающе. Моя крошка, набухшая и наполненная мной, привязанная ко мне навсегда, моя…
От одной этой фантазии я быстро кончил. Член запульсировал в руке, и я зажал головку испорченным белым платьем, чтобы избежать попадания спермы на спящую Еву. Но я промахнулся, и белый крем растекся по ее загорелой коже, сверкая, как жемчуг. Так красиво.
Вид моей спермы на ее теле только продлевал мой оргазм до бесконечности. Черт, я хотел делать плохие вещи с этой женщиной. Тяжело дыша, я дождался, пока последняя капля спермы покинет меня, прежде чем вытереть себя одеждой. Я не стал использовать платье, чтобы очистить Еву. Вместо этого втер свое семя пальцами в ее кожу. Будет ли она теперь пахнуть мной?
Я бросил испачканное платье в мусорное ведро в ванной, затем вымыл руки и вернулся к моей спящей искусительнице. Там скользнул в постель рядом с ней, и почти сразу же она потянулась ко мне. Ее тело прижалось к моему, словно мы были созданы для того, чтобы сцепляться друг с другом. Как в китайской деревообработке, когда сложные детали становятся единым целым благодаря идеальной прорези и получению самого прочного соединения, Ева заполнила мои руки, словно я был создан для того, чтобы держать ее.
Я откинул ее волосы, наслаждаясь атласной текстурой длинных локонов. После целой жизни, проведенной на лучших простынях, какие только можно купить за деньги, я не мог отрицать, что ничто не ощущалось так мягко и так роскошно, как прикосновение кожи Евы Мартино к моей.
Только я мог причинять боль этой женщине. Она была моей, чтобы обладать ею. Моей, чтобы удержать. Моей, чтобы разрушить. Меня не волновало, что это желание сделало меня слишком испорченным, чтобы спасти, или слишком безумным, чтобы жить. Это не имело значения. Она была моей, и с меня хватит сдерживаться и пытаться скрыть это от неё.
Моя.
Завтра я напомню ей об этом.
20. Ева
Я опустилась на сиденье в «Крутых зернах», поморщившись, когда вдалеке заработала кофемашина. На мне были низко надвинутая кепка и темные очки. Несмотря на маскировку, первое в моей жизни похмелье все же не отпускало меня. По крайней мере, в глаза больше не бил свет.
Я думала, что прогулка на прохладном воздухе поможет мне справиться с головной болью, но это ничего не дало. Если бы я искала ритуал посвящения, то похмелье, заставляющее думать, что ты можешь умереть, было бы самое то.
Это было так ужасно. Я больше никогда не собиралась пить. Прошлая ночь была как в тумане. Утром я проснулась с пронзительной головной болью, растянувшись на кровати Беккета, словно она принадлежала мне. Хуже всего было то, что он тоже был в ней, его рука лежала у меня на животе, а утренний стояк упирался мне в задницу. Неужели я забралась туда сама? Что произошло прошлой ночью? Я медленно вылезла из постели, стараясь не разбудить Беккета, чтоб не слушать о том, как сильно я опозорилась прошлой ночью. Я приберегу это маленькое удовольствие на потом, когда вернусь домой.
Я помнила, как была на кухне, и как пришли Уинтер и Селена. Я смутно помнила чьи-то руки на моих бедрах и парня, который вел меня в ванную, когда мне стало плохо.
Я осмотрела свою руку, лежащую на столе, и обратила внимание на бинты, аккуратно обмотанные вокруг ладони. Я не помнила, как порезалась или как перевязала ее. Все, что происходило после того, как меня вырвало, полностью стерлось из памяти.
Дверь кофейни с грохотом захлопнулась, заставив меня подпрыгнуть. Я вздрогнула от громкого звука, жалея, что не могу оторвать голову от шеи на пару часов, пока она не перестанет так безжалостно стучать.
— Эй! Что с тобой случилось прошлой ночью?
Голос Изабель вернул меня к реальности, и я уставилась на нее затуманенными глазами.
— О мой Бог. У тебя что, похмелье?
Я кивнула, голова раскалывалась при каждом движении.
Изабель опустилась на стул напротив меня.
— Тебе нужно пить много воды. Очень много.
— Это всё ты и твоя карточка бинго. Что случилось прошлой ночью? Я не могу ничего вспомнить, — призналась я.
— Моего кузена довольно сильно избили. Он ведет себя как большой ребенок из-за этого, — объявила Изабель.
Я села прямее.
— Мне так жаль! Что случилось?
— Я точно не знаю. Он говорит, что зависал с какой-то девушкой, а ее парень ворвался и избил его. Я не знаю, правда ли это. Он не говорит, что это был за парень.
Туманные вспышки прошлой ночи заплясали у меня перед глазами. Уорнер поднимается со мной по лестнице.
Я знаю тихое местечко, там тебя никто не потревожит.
— Думаю, он помог мне, когда я почувствовала себя плохо. Кажется, он отвел меня наверх. — Я сдавила голову, словно это могло пробудить воспоминания.
Изабель сделала большой глоток своего латте, ее глаза расширились.
— И что дальше?
Я покачала головой.
— Не могу вспомнить.
— Черт. Это так ужасно. Он ведет себя нехарактерно тихо, а Уорнер не совсем скрытный парень. Что-то случилось, и он либо смущен, либо напуган.
— Кого мог испугаться твой кузен? — Я сделала еще один глоток воды.
— В этом кампусе? Понятия не имею. В любом случае, ты хотя бы повеселилась? Танцевала или целовалась с кем-то?
Дразнящие слова Изабель вызвали новое воспоминание. Сильная рука в моих волосах, откидывающая мою голову назад, губы, скользящие по моим. Язык, проникающий в мой рот, и ощущение твердого тела, вдавливающего меня в диван. Я хлопнула ладонью по губам.
— Кажется, я действительно целовалась с кем-то, — прошептала я.
Изабель огляделась по сторонам и наклонилась ко мне, подражая моему тону.
— Он здесь?
Я пожала плечами.
— Не знаю! Я не могу вспомнить.
— Тогда почему мы говорим шепотом?
Я откинулась назад и рассмеялась, хотя от этого у меня снова разболелась голова.
— Точно. Не знаю.
— Это был Беккет?
Ее слова камнями упали
