не беспокойтесь. Итак, около семи я собрался закрывать свою контору, и вдруг подъезжает большая машина. За рулем был худенький коротышка; кто был на заднем сиденье – я не разглядел. Этот коротышка спросил меня, правильно ли они едут на ранчо Мэддена. Я ответил, что да и что им лучше держаться правой стороны. Тогда тот второй спросил, как далеко им еще ехать. А этот коротышка на него вдруг накинулся. Говорит: «Заткнись, Джерри, предоставь это дело мне», и добавил что-то из Библии, кажется, «…пути Господни неисповедимы, а ты, Исайя, не мог указать нам прямой дороги». Я, правда, не понял, при чем тут это, я им все объяснил как следует.
– Вы хорошо его рассмотрели?
– Неплохо, хотя уже начинало темнеть. Худой, бледный, роста, как я уже сказал, небольшого. И выражается грамотно, прямо как настоящий профессор.
– А второго вы видели?
– Нет, он был в глубине машины, да я особенно и не приглядывался. Потом я уже направился домой – и вдруг меня осенило. Если эти двое едут к Мэддену, значит, он должен быть у себя на ранчо. А у меня, признаться, продажа участков идет не больно-то хорошо. Флорида, черти бы ее взяли, переманивает всех покупателей! Вот я и подумал: почему бы не попытать счастья? Поэтому с самого утра я и отправился к нему на ранчо.
– Не можете сказать точно, когда?
– Около восьми. Постучал в дверь – никого. Обошел дом кругом, там ни звука. Во дворе одни куры с индюками и еще этот китайский попугай, его вся округа знает. Я ему через щелочку в воротах: «Привет, Тони!», он мне представляете, что говорит? «Привет, мошенник!» И так мне стало обидно: чтобы какой-то попугай меня оскорблял?! Я, между прочим, свои дела веду честнее некоторых…
– Понимаю вас, сэр, – прервал его Иден-младший. – Так вы встретили Мэддена?
– Я как раз к этому и веду. Собрался я уходить, а тут как раз машина и подъехала, а в ней Мэдден со своим секретарем. Лично его встречать не доводилось, но он был точно такой, как на фотографиях в газете, разве что небритый и какой-то усталый. Увидел меня и спросил, что мне здесь надо. Я принялся ему объяснять насчет участков, вежливо и доходчиво, будто не заметил его грубости. А он вдруг как начал меня ругать! Сэр, я таких слов в жизни не слышал, честное слово! Даже фермеры, которым случается перебрать, и то выражаются культурнее. Я и убрался подобру-поздорову, а то, думаю, такой дикарь еще и прибить может.
– Спасибо вам, мистер Де Лизл, – произнес Боб. – Пожалуйста, не забывайте, что этот разговор должен остаться между нами. И вот еще что: если я когда-нибудь решусь купить здесь участок, я обращусь только к вам.
– Знаете, сэр, пусть это тоже останется между нами, – жалобно ответил неудачливый торговец недвижимостью. – Но в последнее время я все больше думаю, не вернуться ли в старый добрый Чикаго. Только прошу вас, не говорите никому, а то пострадает моя деловая репутация. Вас, мистер Холли, моя просьба тоже касается.
– Никому ни одного слова! – заверил журналист. – Давайте я отвезу вас назад в город.
– Сделаем лучше так: я схожу проведаю свой фонтан, а вы меня заберете оттуда, когда будете возвращаться.
Едва гость удалился, из-за двери с лукавой улыбкой появился китаец.
– Вы все слышали, Чарли? – спросил Боб. – Что вы об этом скажете?
– Это весьма любопытно.
– В таком случае давайте подведем итоги, – начал журналист. – В среду вечером на ранчо прибыл мистер Делано в обществе уже четвертого члена этой компании, поразительно напоминающего профессора Гэмбла.
– Полностью с вами согласен, он тут уже несколько раз вспоминал пророка Исайю.
– А в воскресенье, – продолжал Вилл Холли, – кто-то увез Фила-Лихоманку из пансионата доктора Уайткомб. И мне почему-то кажется, что это тоже был профессор Гэмбл.
– Возможно, – заметил Чан. – Тот, кто забрал Фила, знал, что Ли Вонг должен вернуться.
– Гэмбл об этом знал! – прервал его Боб. – Помните, когда Ли вошел в «Оазис», Гэмбл уже был там, расспрашивал кого-то о пустынных лисичках.
– Все складывается, как кусочки головоломки, – снова заговорил журналист. – Гэмбл узнает о возвращении старого Ли Вонга и спешит на ранчо предупредить. Именно они с Филом были у ворот ранчо, когда вы приехали.
– А как же тогда разорванный пиджак Торна?
– Это пока что покрыто мраком неизвестности. Но зато мы можем быть уверены в следующем: после той самой встречи с Делано на ранчо не было ни Мэддена, ни Торна.
– Думаю, они поехали закопать труп, – заметил мистер Чарли. – Это самое простое и самое разумное объяснение.
– Но в таком случае мы его никогда не найдем, – подхватил Холли. – Пустыня огромна, и там многое можно спрятать…
В этот момент китаец подошел к письменному столу Мэддена, взял в руки тяжелое пресс-папье и принялся его задумчиво крутить. В глазах детектива загорелись огоньки, свидетельствующие о самом живом интересе.
Осторожно открутив ручку, он принялся один за другим откреплять листы промокательной бумаги. Между ними неожиданно обнаружился сложенный вчетверо исписанный листок бумаги. Внимательно просмотрев, он протянул его Бобу Идену.
Это было письмо, датированное прошлым вторником.
Дорогая Эвелин, хочу сообщить тебе о последних событиях. Мои отношения с Торном в последнее время еще более ухудшились, а после сегодняшнего мне пришлось его тут же уволить. Завтра я отправляюсь с ним в Пасадену и там наконец-то расстанусь навсегда. К великому моему сожалению, он слишком осведомлен о многих моих делах. Если бы не это, я с удовольствием прогнал бы его гораздо раньше. Поэтому боюсь, что от него можно ждать неприятностей. Это я пишу на тот случай, если в Денвере он неожиданно заявится к тебе. Сегодня вечером сам отвезу это письмо в город. Не хочу, чтобы Торн о нем хоть что-то узнал…
– Думаю, все произошло следующим образом, – торжественно заявил мистер Холли. – Значит, так: мистер Мэдден сидит за этим столом и пишет письмо. Кто-то неожиданно входит – скорее всего, Джерри Делано. Хозяин дома его давно знает, и у него есть важная причина бояться этого человека. Мэдден засовывает письмо между листами промокашки в пресс-папье, а затем между ним и Делано начинается ссора, результатом которой послужил тот самый роковой выстрел. Затем великий финансист со своим секретарем выезжают в пустыню, чтобы избавиться от трупа. Проблема решена, но теперь Мэдден не может уволить секретаря: тот слишком много знает о некоторых его делах и поэтому держит за горло. Что вы об этом скажете?
– Вполне логичная версия, правда, неясным остается одно: почему эти двое оказались
