Шесть часов проходило это тяжелое противостояние. Неизвестно, как бы дальше развивались эти события, но во время обороны Цильдау произошел трагический случай. Непонятно по какой причине во время четверной атаки солдаты старшего лейтенанта Тарасюка неожиданно отошли с занимаемых позиций, оставив артиллеристов один на один с врагом.
Храбро бились в этот день батарейцы 1125-го истребительного полка. Двадцать шесть танков противника и свыше двухсот солдат противника они уничтожили в этот день, но противостоять наступающей пехоте врага они не смогли. Большая часть артиллеристов погибла возле своих орудий, до конца исполнив свой солдатский долг. Лишь немногие с оружием в руках сумели прорваться к лесу, где укрылись от наседающего врага.
У командующего сводной группой полков бригаденфюрера Кройца было огромное желание раздавить засевших в Козеце русских, но он был очень ограничен во времени. Фельдмаршал Венк требовал незамедлительного продолжения наступления к переправе через Эльбу, и Кройц был вынужден подчиниться приказу.
Оставив в стороне так и непобежденную деревушку, сводная группа немцев и американцев двинулась через лес. До городка Майер оставалось всего около часа езды, а оттуда уже невооруженным глазом видны мосты через Эльбу. От предчувствия скорой победы у всех было приподнятое настроение, но оно продлилось недолго. Не успели «Шерманы» с белыми звездами на броне углубиться в лес больше чем на сто метров, как головная машина неожиданно подпрыгнула, и ее башня отлетела в сторону, словно снесенная ударом невидимого молота.
От столь неожиданного зрелища танковая колонна встала как вкопанная. Никто из сидевших в танках экипажей не мог толком понять, что случилось. Американцы полагали, что головной танк наскочил на мину, но немцы, хорошо узнавшие русскую тактику огневых засад, настороженно вглядывались в окружавший дорогу лес. Новый выстрел и второй подбитый танк все расставили на свои места. С обеих сторон от дороги, среди высоких сосен находилась русская танковая засада.
Называть эту засаду русской можно было с большой натяжкой. Это был «трофейный танковый батальон», в состав которого входило четыре «тигра», шесть «пантер», восемь «Хуммелей» и два «Насхорна». Все это досталось Красной Армии в качестве боевого трофея, и вот теперь трофейный зверинец с нарисованными красными звездами на броне вступил в бой против своих создателей.
Вначале в дело вступили «тигры» и «пантеры». Их могучие стволы орудий, отлитые из лучшей немецкой стали, положили непреодолимую преграду танковой армаде американцев. От их меткого огня на шоссе остались гореть три машины, остальные ретировались.
Пять раз до наступления ночи танки совместно с пехотой атаковали русский танковый заслон, пытаясь пробить себе дорогу на восток, но все было напрасно. Крупповская броня была крепка для снарядов «Шерманов», а две роты автоматчиков при поддержке «Хуммелей» прекрасно сдерживали немецкую пехоту. Эсэсовцы раз за разом поднимали в атаку своих солдат, но они каждый раз отступали, наткнувшись на огневую стену из пуль и снарядов. Как жалел в этот момент бригадный генерал Линц, что в его сводном отряде нет батальона самоходных установок «Прист». Вооруженные мощными гаубицами, они в два счета перепахали бы не только все эти чертовы сосны в районе засады, но и все русские танки в придачу.
Линц уже не один раз имел возможность наблюдать работу этих прекрасных машин, но сейчас он был полностью лишен этой возможности. Поступив в подчинение Венка, американец был вынужден расчленить свою дивизию, направив самоходки и часть танков, для отвлекающего маневра под Луисбургом.
Сидя в головном танке, он метал громы и молнии в адрес немецкого стратега, лишившего его поддержки самоходных гаубиц. Разве могли сравниться с их силой и мощью реактивные минометы, что прислал им в поддержку Венк. Они трижды подвергали район засады минометному обстрелу и сумели подбить одну «пантеру» и повредить один из «тигров», и это всё. Конечно, от огня «Небельверфер» понесли потери и советские пехотинцы, но и противник не остался в долгу. Во время последнего обстрела немецкие минометчики попали под ответный огонь, и реактивные установки были полностью уничтожены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не принесла удачу и попытка обойти засаду с флангов. Примыкавший справа к засаде лесной массив тянулся на многие километры и не имел хороших грунтовых дорог для «Шерманов». Обходить засаду по ним значило потерять массу времени без уверенности на успех. Лесок, что расположился слева от дороги, был не столь массивен и велик, как его собрат. При желании его можно было обойти за два часа, но разыгравшаяся непогода сильно затрудняло выполнение этой задачи для танков, минимум как до завтрашнего утра. К тому же при совершении этого маневра, танки оказались бы в зоне досягаемости неподавленных пушек в поселке Козец. И не было никакой гарантии, что, совершив этот маневр, танки не наткнутся еще на одну засаду. По заверениям немцев, русские являются мастерами на подобные каверзные штучки.
Получив столь неутешительный доклад от Кройца, Венк пришел в негодование. Наступавшие на Луисбург немецкие части плотно завязли в обороне русских и, несмотря на все усилия командиров, были далеки от того, чтобы достичь предписанные им фельдмаршалом рубежи. Но если неудачи на этом направлении можно было объяснить его второстепенностью, то топтание соединений Кройца в глазах Венка не имело себе оправданий.
Ему было отдано все, что только имела в своем распоряжении южная армия рейхспрезидента Деница. Нужно было только правильно и умело всем распорядиться, и немецкие соединения были бы по ту сторону Эльбы, развивая наступление на Котбус.
Сгоряча фельдмаршал высказал бригаденфюреру все, что он думает по поводу его неудач, но, успокоившись и подумав, Венк все же нашел отмычку, которая позволила ему сковырнуть русский замок на пути к Эльбе.
Когда наступила ночь, «Шерманы» предприняли свою шестую атаку, и она оказалась на удивление удачной. Приблизившись на расстояние в четыреста метров, они принялись стрелять по стоявшим в засаде советским танкам. Те незамедлительно ответили им огнем, но результаты их стрельбы в разы отличались от стрельбы американцев. В отличие от русских наводчиков, пытавшихся определить положение вражеского танка по звуку и огню от выстрела и большинство своих снарядов отправивших «в молоко», янки били на удивление точно. Почти каждый их снаряд попадал в танк или падал вблизи него. И чем ближе подползали американские танки, тем точнее становились их выстрелы. Крупповская броня стоически сносила выпавшее ей испытание, но и у нее был свой предел.
Один за другим стали выходить из строя чудные зверюшки зоопарка рейхсминистра Альберти Шпеера, к огромной радости американцев. Причина столь меткой стрельбы американских танков крылась в установленных на низ приборах ночного видения. Благодаря им они засекали в инфракрасном изображении силуэты советских танков и смело вступали с ними в бой, скрытые от противника ночной мглой.
В составе русского батальона оставались только лишь «носорог» и «королевский тигр», когда правила игры резко изменились. Неизвестно, догадались ли русские о хитроумной отмычке американцев, или вмешался господин Случай, но неожиданно загорелись ранее сбитые взрывами снарядов сосны. Ни с того, ни с сего по их крепким смолистым бокам пробежал язычок огня. Буквально за минуту вспыхнул хороший костер, и янки стало очень плохо. Языки пламени не только мешали им прицельно стрелять. Теперь они надежно скрывали русских и выставляли на всеобщее обозрение американцев.
Удар могучего «носорога» сулил серьезные неприятности любому танку, оказавшемуся в зоне действия его орудия. А уж для тех, кто находился на расстоянии в двести метров, грозил немедленной и ужасной смертью. Пять танков противника снес этот могучий исполин вместе с одиноким «королевским тигром», прежде чем на американцев сошло прозрение, и они ретировались как можно дальше от их ужасного рыка, в темень.
Однако на этом ночные столкновения не закончились. К месту боя подошел батальон самоходок, которые Линц вытребовал-таки у Венка для решения русской пробки. Они прибыли через двадцать минут после позорного отступления «Шерманов», и не утративший боевого пыла генерал Линц решил посчитаться с русскими за нанесенные обиды.
