— А почему им было не рано?
— Так было задумано. Каждый успевает сделать столько, сколько ему отпущено. Хочу я того или нет, но мне надо напечатать определенное количество книг за мою жизнь. Не больше, не меньше. Тебе — написать сколько-то пьес, сыграть на сцене. И, к сожалению, похоронить тех или иных людей.
— Обещай, Рич, что, похоронив меня, не будешь печатать те сонеты, — Уильям пристально посмотрел на друга.
— С чего ты решил, что я проживу дольше тебя? — Филд попытался уйти от ответа.
— У тебя больше детей и меньше денег, чтобы оставить им в наследство и они спокойно смогли жить без тебя, — грустно пошутил Уильям, — так ты обещаешь?
Ричард отвел взгляд в сторону. Потом он снова посмотрел на друга:
— Обещаю, черт возьми. Поэтому надеюсь, что мы их напечатаем вместе, пока ты жив! Пошли, ради бога. Я ужасно замерз и проголодался. Да и Марта начнет беспокоиться, не околели ли мы где-нибудь…
В доме Филда было тепло и уютно. Дети, как и прежде, бегали, шумели и путались под ногами. Марта, ставшая еще толще, чем раньше, охала и причитала, пытаясь всеми силами показать свое сочувствие по поводу смерти Эдмунда. Тоска съедала все существо Уильяма. Казалось, замерзла не только Темза, но и его душа. Он безучастно кивал в ответ на реплики Марты и Ричарда, не понимая толком, о чем ему говорят.
— Не отчаивайся. Там на небесах ему будет лучше, — ворвался в сознание голос Ричарда.
— Нет, не лучше, — возразил сердито Уильям, — у Эдмунда было много планов. Он ничего не успел сделать. Только приехал в Лондон, все впереди. И тут эта проклятая зима.
— Если судьба умереть, то умрешь и летом. От чумы, например, — встряла Марта.
Ричард сердито посмотрел на нее и цыкнул:
— Что ты говоришь ерунду? Пойди лучше за детьми посмотри. Не слушай ее, Уильям. Конечно, ты прав. Зима суровая. Такого не припомню.
— Хочу уехать из Лондона. Пройдет зима, надо уезжать, — сказал Уильям, понурив голову, — проклятый город. Он не приносит счастья.
— Ты не прав. Я помню, как ты жил здесь первые годы. Даже помню, что ты влюбился. Не вини Лондон. Он не виноват в смерти Эдмунда. Да и что тебе делать в Стрэтфорде. Это место для стариков и неудачников.
— А я и есть неудачник. Разве можно назвать удачливым человека, который не обрел своего счастья?
— Ты богат, знаменит…
— О! Опять, Рич, ты заводишь старые речи. Неужели ты так и не понял, что счастье не в деньгах, которыми ты обладаешь? И уж, конечно, не в славе.
— Хорошо тебе говорить, когда у тебя есть и то, и другое. Вот пойди и раздай все свои деньги бедным и бездомным. Можешь часть мне отдать. Я не против. Будет тебе от этого лучше? Если будет, иди и раздавай, — бурчал Филд.
Уильям призадумался.
— Зачем ты говоришь это человеку в таком состоянии? — зашептала Марта мужу. — Он расстроен, убит. Сейчас возьмет и пойдет деньги раздавать.
— Не пойдет, — заверил ее шепотом Ричард, — знаю я его. Скажет что-нибудь умное и не пойдет.
— Не имею права, — произнес Уильям.
— Чего ты не имеешь права? — Ричард повернулся к другу.
— Отдавать деньги не имею права.
— Ага, говорил я тебе, — обратился Ричард снова к жене, — и почему?
— Деньги принадлежат не только мне, но и моим детям. Я должен им их оставить в наследство. Моей младшей дочери Джудит еще выходить замуж. Эдмунд говорил, что приданое играет в этом деле большую роль. У меня есть крестный сын. И о нем я обязан позаботиться.
— Выкрутился, — вздохнул Ричард, — как обычно. Я остался при своем: без денег и счастья.
— Ты несчастлив? — Марта угрожающе посмотрела на мужа. — Чем это ты несчастлив? Денег у него нет. Ты работай побольше и поменьше с покупателями болтай.
— Вот, Уил, посмотри, — Ричард вжал голову в плечи, — я даже не могу говорить в собственном доме о том, что в моей жизни происходит. Что я чувствую. Ты — свободный человек, имеющий право высказывать собственное мнение. И то, что не особенно много, на мой взгляд, работаешь, никто тебе в вину не ставит, — он на всякий случай оглянулся на Марту, но ее отвлекли дети, и она забыла о том, что только что говорила мужу.
Уильям посидел недолго у друга и отправился домой. Наступал январь, чуть спала стужа, и под ногами Уильяма захлюпал подтаявший снег. Мороз будто ждал, когда умрет Эдмунд, чтобы ослабить свою суровую хватку.
«Сегодня я бы мог его перевезти к себе, — подумал Уильям, продолжая неспешный путь к дому, — теперь его вечным пристанищем будут небеса. Надеюсь, он оттуда видит, как мне плохо без него, как неправильно он поступил, оставив землю».
В конце зимы от Мэри пришли письмо и новая пьеса, которая на сей раз оказалась античной драмой.
«Я столько прочитала, Уильям, ты себе не представляешь, — писала она в письме, — мне так не хотелось, чтобы ты нашел в пьесе какие-нибудь ошибки и недочеты. Поэтому просто обложилась книгами. Твой крестный сын не очень-то мне дает читать, но я стараюсь находить время.
Надеюсь, твое горе по поводу смерти Эдмунда поутихло. Хотя, что я говорю. Такое не проходит бесследно и навсегда. Приезжай, как только сможешь. Я постараюсь скрасить твое одиночество».
Уильям прочитал пьесу и понял, что Мэри выбрала сложную для себя тему. Он засел за правку. Работа лучшим образом отвлекала от мыслей о брате. Иногда Уильям разговаривал с ним вслух, словно он сидел в той же комнате. Уильям представлял, что мог бы сказать Эдмунд в той или иной ситуации, вступал с ним в спор, соглашался… Когда Мэри прислала пьесу, он читал ее вслух, надеясь, что Эдмунд и в самом деле его слышит. Встретившись как-то с Джеймсом в театре, Уильям отдал ему оба варианта пьесы.
— Посмотри. Первый вариант — это то, что написал Франс Бомонд. Второй — исправленный мной текст. Скажи, пожалуйста, свое мнение. Тебе со стороны виднее.
Через несколько дней Джеймс принял решение:
— Твой вариант лучше. Наш Бомонд берется за сложные темы. А далеко не всем дано расправляться с историей так же легко, как и тебе. Предлагаю на сей раз подписать пьесу твоим именем. Ты ее не исправил, ты ее переписал заново.
— Хорошо, Джеймс. Как скажешь. Надеюсь, Мэри не обидится.
— Если хочешь, я могу отдать ее пьесу в другой театр. Слишком она отличается от того, что написал ты. В театрах часто идут пьесы, поставленные по одному сюжету. Только сначала твой вариант пойдет у нас. Осенью можно будет кому-нибудь продать текст Мэри.
Уильям согласился и написал Мэри, как обстоят дела. Весной он собирался навестить ее в Оксфорде и, если понадобится, объяснить лично, что и почему он исправил и какое решение принял Джеймс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
