Когда зашел внутрь, темнота буквально обняла меня. Да уж, освещение тут не в приоритете. Но я всё равно держался на высоте, хотя ситуация уже знатно напрягала.
— Что делают дети? — спросил я, указывая на ребят, сидящих за столами.
— Праздничные открытки мастерят. Скоро на улицы пойдут продавать, сто рублей за штуку, — объяснила администратор.
— Серьезно? Прямо такие дела с деньгами плохи?
— Правительство выделяет пятьсот тысяч в год. Плюс пожертвования. Всего около двух миллионов.
— Ну, вроде бы неплохо, — хмыкнул я.
— У нас четыре сотни детей. Всё еще думаете, что это много? — голос старушки был холоден и резок.
Ну, что тут скажешь? Ситуация очевидна. Они себе даже электричество позволить не могут. Небось провинившиеся дети в подвале педали крутят, чтобы лампочки запитать. А это на минуточку — эксплуатация детского труда!
Старушенция словно прочитала мои мысли:
— Да у нас были проблемы с оплатой света. Чуть не отключили, — добавила она с мрачной усмешкой.
— Неплохо вы их припугнули, — отметил я.
Мы пришли в самую дальнюю комнату. На кровати лежал парень с окровавленными бинтами вокруг живота. Рядом плакала девчонка лет двенадцати.
— Как это случилось? — спросил я, осматривая рану.
— Это я… я поранила учителя Кирилла, — девочка всхлипывала, умоляя, — Доктор, спасите его, пожалуйста.
— Успокойся. Он не умрет, — ответил я, осматривая раны. Всё оказалось не так плохо. Просто кожа и немного крови. Внутренности не задеты, но парень выглядел настрадавшимся.
— Эй, ты еще с нами? — окликнул его.
— Да, — он кивнул, пытаясь сделать вид, что всё в порядке.
Парень явно красавчик. Даже я признал это. Возможно, эта мелкая его когда-то любила, а потом ударила ножом. Например, приревновала к другой ученице или учительнице.
После перевязки и обработки я дал советы:
— Не мочи, не напрягайся три дня. Вот тут антибиотики, пей по две штуки после еды. Через три дня снимешь повязку.
— Ладно, спасибо. Сколько должен? — спросил он, явно не в своей тарелке.
Старушка встряла, махнув рукой:
— Я заплачу. Ты же здесь пострадал.
— Не парься, — я начал собирать вещи. — Это бесплатно.
— Но это неправильно, — снова заикнулся пациент.
Я не стал отвечать, просто кинул ему свою визитку:
— Вот, если чё понадобится — звони.
Тут какая-то девчонка подскочила:
— Эмм… Ну, вы не такой красавчик, как учитель, но… вы хороший человек.
Что? Это что было сейчас — комплимент или оскорбление? Да мне вообще не нужно это ваше милосердие.
— Ладно, мадам, я пойду, — буркнул, чувствуя, как это место становится мне тесным.
— Спасибо вам, молодой человек. Господь с вами, — её голос догонял меня, пока я уходил.
* * *
Когда вернулся домой, на часах было ещё только четыре. А тут пять полицейских машин по дороге проехали мимо.
— Чё в городе происходит? — пробормотал я себе под нос, прищурившись на эти мигалки.
Машина притормозила рядом.
Из окна выглянул Леонид:
— Привет, Григорий.
— Леонид, чё за кипиш?
— Да так, кто-то крякнул.
— Как?
— Сам повесился.
— И нафига для этого столько полиции?
— А он был в розыске, скрывался тут. Хату снимал. Владелец за арендой пришёл — нашёл его болтающимся.
— Ну тогда не буду тебя отвлекать.
— Да ну, работы не так много. Пошли лучше по пивку? — Леонид явно был настроен на отдых.
— Ты уверен, что я тебе не помешаю?
— Я ж просто участковый. Криминальщики там уже всё сами разрулят.
Я залез к нему в машину, и мы поехали в забегаловку рядом с местом происшествия.
— Григорий, а где твой огромный пёс, Бим?
— С мамой тусит.
— С Мэри?
— Да ну, — я покачал головой. — С Памелой. Это та, которую ты навёл, и которая тут всех на уши поставила. Теперь она моя соседка.
* * *
Подъезжая, еще издалека заметил, как полицейские выволакивали труп из дома. Улыбка на моем лице была совсем не к месту, но чего уж там — не каждый день видишь такое зрелище.
Потом заметил знакомые лица. Полицию возглавлял Михаил. Он меня тоже увидел и направился прямо ко мне.
— Григорий, ты как здесь оказался? Ты что, Леонида знаешь?
— Привет, Михаил. Я живу в этом городке, если забыл. А Леонид — это наш местный участковый. Кстати, не хочешь выпить с нами? — я подмигнул.
— Я еще на работе. Нам, полицейским, вроде как пить запрещено, — сказал он с таким серьёзным видом, что у меня чуть не вырвался смешок.
Леонид, бедолага, весь покраснел.
Михаил внезапно заржал и хлопнул его по плечу.
— Лёня, да я прикалываюсь! Налей мне стакан!
Обстановка сразу стала теплее. Михаил был простым мужиком. Поднял стакан, опрокинул его залпом.
— Хорошо пошло! Знаешь, этот бедняга висел мертвым больше десяти дней, пока его нашли. Труп вонял ужасно.
— Эй, ну прекрати, — недовольно хмыкнул Леонид, — у нас тут вообще-то обед. Ну это было самоубийство?
— Нет, — Михаил покачал головой. — Улик мало, но я уверен в одном: это был серьёзный преступник. Такой не пойдет на самоубийство, да еще и в съёмной хате.
Он перевел взгляд на меня:
— Григорий, ты выглядишь неважно. Не вздумай сказать, что ты как-то к этому причастен?
Я закатил глаза.
— Да брось ты, просто удивляюсь, как тут вообще можно жить. Я
