собой слабый след Шалимар.
Когда Страйк закрыл дверь перед своим партнером и офис-менеджером, Шарлотта сказала:
— У вас есть код для женщин, которые приходят сюда, чтобы наброситься на знаменитого сыщика? Это и есть то, что означает «Гейтсхед»?
— Чего тебе? — спросил Страйк.
— Ты не предложишь мне сесть? Или ты предпочиташь, чтобы клиенты стояли в твоем присутствии?
— Делай, что хочешь, но быстро. У меня есть дела.
— Уверена, что есть. Как там дела с Мэдс? — спросила она, сев на стул и скрестив длинные ноги.
— Что тебе нужно? — повторил Страйк.
Он решил не садиться, хотя его подколенное сухожилие все еще пульсировало, а стоял, скрестив руки, и смотрел на нее сверху вниз.
— Мне нужен детектив, — сказала Шарлотта. — Не волнуйся, я не жду халявы. Я заплачу.
— Ты не будешь нашим клиентом, — сказал Страйк, — потому что список наших клиентов полон. Тебе придется найти кого-то еще. Я рекомендую Маккейбса.
— Я думала о том, что ты можешь сказать мне пойти куда-нибудь еще, — сказала Шарлотта, уже не улыбаясь, — но если я передам эту конкретную проблему Маккейбсу, они могут просто слить ее, чтобы выгнать вас из бизнеса. Я полагаю, что в наши дни вы являетесь чем-то вроде занозы в боку других детективных агентств. Я полагаю, первые в списке всех.
Когда Страйк не ответил, Шарлотта оглядела кабинет своими зелеными глазами в крапинку и сказала:
— Он больше, чем я помнила… Между прочим, мне нравится Мэдс, — добавила она, оглядываясь на Страйка с каменным лицом. — Ты знаешь, что на прошлой неделе я немного поработал для нее моделью? Это было довольно весело. Коллекция называется «Дурная слава» и…
— Да, я все знаю о коллекции.
— Держу пари, тебя пришлось долго уговаривать позволить ей оставить меня у себя.
— Не нужно было уговаривать. Это не имело ко мне никакого отношения.
— Мэдс сказала мне, что ты согласился, — сказала Шарлотта, подняв брови.
Про себя проклиная Мэдлин, Страйк сказал:
— Если это то, что ты хочешь, чтобы я сказал: «Делай все, что хочешь, это не имеет ко мне никакого отношения».
— О, давай перестанем играть в игры, Блуи, — серьезно сказала Шарлотта.
— Не называй меня так.
— Я знаю, ты знаешь, почему я здесь. Валентин сказал тебе, на Новый год.
Когда Страйк не ответил, она сказала:
— Должна признаться, я была очень удивлена, что ты захотел забрать девушку, которая гуляла с Валентином.
— Думаешь, я болтал с Мэдлин только для того, чтобы до тебя достучаться? — спросил Страйк. — Твоё гребаное эго… Единственный негативный момент, который я мог видеть в ней, это то, что она знала твоего гребаного сводного брата.
— Если ты так говоришь, дорогой, — сказала Шарлотта.
Он услышал трепет удовольствия в ее голосе. Она всегда любила спарринги. “По крайней мере, когда я сражаюсь, я знаю, что я жива.
— Хорошо, — сказала она легкомысленно, — если хочешь, я объясню. Джейго нашел обнаженное фото, которое я тебе прислала, на моем старом телефоне.
— Сейчас?
— Не притворяйся, Блуи, ты знаешь, что случилось, — Валентин сказал тебе. Я полагаю, ты не думаешь, что Валентин… как ты меня назвал во время последней ссоры? Самовлюбленная мифоманьячка?
— Я думаю, ты чертовски постаралась, что Джейго нашел это обнаженное фото, о чем, как ты, черт возьми, хорошо знаешь, я не просил и не хотел.
— Хм, — сказала Шарлотта, подняв брови (и, по правде говоря, сколько натуралов могут честно сказать, что не хотели бы видеть ее обнаженной?). — Ну, Джейго на это не купится. Он также знает, что ты звонил в Саймондс-Хаус, пока я была там, и, кстати, я никогда не просила тебя об этом.
— Ты прислала мне гребаные суицидальные сообщения оттуда.
— Ну, ты мог бы не обращать на меня внимания, дорогой, у тебя было много практики, — сказала Шарлотта. — В любом случае, Джейго знал, что это ты им звонил, он не дурак и не верит, что ты был бойскаутом, он думает, что у тебя был какой-то личный интерес в спасении моей жизни.
— Я уверен, что ты очень хотела исправить это впечатление.
— Когда Джейго захочет во что-то поверить, динамит его не сдвинет, — сказала Шарлотта.
Страйк сделал полшага к ней. Его нога пульсировала сильнее, чем когда-либо.
— Если мое имя будет фигурировать в вашем спорном разводе, моему бизнесу конец. Это будет означать, что папарацци будут преследовать меня, мое лицо будет во всех газетах…
— Вот именно, — сказала Шарлотта, пристально глядя ему в лицо. — Вот почему я подумала, что ты, возможно, захочешь помочь мне разузнать что-нибудь о Джейго, прежде чем он трахнет нас обоих. Он пытается отобрать у меня близнецов. Он хочет полной опеки и намерен привлечь меня к суду и объявить непригодной матерью. У него есть ручный психиатр, готовый сказать, что я сумасшедшая и неуравновешенная, и он надеется получить сертификат о том, что я пристрастилась к наркотикам и неразборчива в связях. Погубить тебя будет просто дополнительным развлечением.
— Ты сказал мне, что не можешь дождаться, чтобы бросить своих чертовых детей, пока ты была беременна ими.
Ему показалось, что он увидел, как ее самообладание пошатнулось при этом, но потом с прежним спокойствием она сказала:
— Они мои так же, как и его. Я не просто гребаный инкубатор, что бы ни думала мать Джейго. Я мать будущего виконта Росса. Джеймс — наследник титула, и он мой чертов сын, и они не получат его — они не получат ни того, ни другого.
— Амелия даст показания, что он меня избил, — продолжала Шарлотта. Амелия была сестрой Шарлотты, женщиной попроще, но гораздо менее вспыльчивой, которой Страйк никогда особенно не нравился. — Она видела меня с синяком под глазом как раз перед тем, как меня отправили в Саймондс-Хаус.
— Если это должно пробудить во мне рыцарские инстинкты, — сказал Страйк, — я напомню тебе, что ты чертовски хорошо знала, что он из себя представляет, еще до того, как вышла за него замуж. Я помню, как ты рассказывала мне, что он избил свою бывшую, когда ты приехала ко мне в Германию. Ты услышала об этом по старой девичьей сети и вдоволь посмеялась над тем, как удачно тебе удалось спастись.
