Харка не стеснялся как следует поесть: он знал, что и сам теперь в состоянии угостить хозяина особенными деликатесами — медвежьим окороком, медвежьими лапами. Огонь очага распространял приятное тепло. Хозяин на языке жестов дал Харке знать, что по их обычаю предстоит успокоить дух зверя медвежьим танцем и что воины будут его исполнять завтра.
Гости ушли. Харке отвели место для сна, и женщины положили тут столько одеял, что он, пожалуй, и не мог бы всеми воспользоваться. Однако и на груде мягких одеял счастливый охотник все же испытывал боль в спине и плече. А медведь так явственно предстал перед ним во сне, что, проснувшись, Харка долго недоумевал, куда же он девался.
Далеко за полдень закончилось таинство танца медведя. Изможденные танцоры сбросили медвежьи шкуры. Мертвый гризли, вокруг морды которого уже кружились мухи, считался умиротворенным.
И этот убитый медведь значил для жизни Харки гораздо больше, чем вся его унизительная служба у белых строителей железной дороги; он был для него гораздо более почетной добычей, чем какой-нибудь поверженный им за последние годы враг, с которого он снимал скальп.
Харку посетили два молодых воина. Они объяснялись на языке жестов, и разговор был коротким. Они хотели отыскать гнездо орла, который недавно появился в этих местах.
— Пуля, которую я сберег на медвежьей охоте, найдет орла, — сказал Харка.
Несколько дней молодые абсароки вместе с Харкой обследовали окрестности стойбища. По вечерам ели мясо медведя. И каждый день в палатке были гости, которым хотелось отведать необыкновенного угощения.
Сам вождь мирного времени вручил Харке ожерелье из когтей и зубов медведя, изготовленное спасенной девочкой и ее матерью. Это был дорогой сердцу воина знак его победы и мужества. С этого дня Харка не снимал ожерелья.
Настал день, когда Харка и молодые воины абсароки направились далеко на север, где жители стойбища заметили недавно орла. Накануне похода все трое выкупались, натерли тело медвежьим жиром, посытнее поели и рано улеглись спать, чтобы около полуночи выступить в путь.
Вечернее небо раскинулось в своем густо-синем величии над горами и долинами, когда юные охотники покинули палатки и встретились на площадке посредине поселка. Зашевелились кони, завыла где-то собака. Сначала они выбрались к ручью, затем пошли по берегу вниз по его течению, через лес. Местность повышалась, становилась более пересеченной, и им пришлось двигаться медленнее, но все равно это был не шаг, а скорее бег. К утру они вышли из леса, и их встретил холодный, бьющий прямо в лицо ветер. Потом им пришлось карабкаться по крутым скалам на гору. Когда они добрались до вершины, в небе зажглись звезды. Они улеглись и пролежали до рассвета.
Взошло солнце, и перед ними открылись широкие просторы. Горы, долины, бескрайняя прерия подергивались легкой дымкой поднимающихся от земли испарений. Нагрелись камни. Много птиц появилось перед глазами индейцев, но орла не было. И только когда солнце уже клонилось к западу и по долинам начал стелиться туман, далеко на севере показались два орла. Они парили большими кругами, постепенно приближаясь. Далеко внизу в прерии виднелось стадо антилоп. Орлы скоро оказались над ними. Потом они один за другим устремились вниз. Слишком поздно их заметили антилопы: каждый из орлов успел захватить добычу. Они медленно поднялись со своей ношей и, уже не кружа, полетели на север.
На светлом небе птицы были хорошо различимы, и удалось заметить, где они спустились вниз и скрылись в утесах предгорья.
— Рано утром мы будем у «него», — сказал Харка, и спутникам его стало ясно, что речь идет об охоте только на самца, хвостовые перья которого представляли главную ценность.
Ночью им снова пришлось пробираться сквозь чащу леса, переправляться через ручьи, пришлось даже обойти гору, которая была как раз на пути к орлиному гнезду.
Придерживаясь опушки леса, индейцы добрались до русла ручья, который ранней весной, несомненно, был полноводным и бурным, а сейчас становился мелким и спокойным. Прямо перед ними открылись утесы. Индейцы остановились. Они спрятались за большим камнем, абсароки приготовили луки и стрелы, а Харка зарядил ружье. Высоко над ними было видно гнездо.
Взошло солнце. Самец появился на краю скалы и расправил огромные крылья. На левом крыле были заметны следы старой раны: не хватало нескольких перьев. Две тоненькие шейки с маленькими головками показались над краем гнезда — у орлиной пары были птенцы.
Хищники заметили людей, притаившихся за камнем. Самец сразу же взмыл в воздух и принялся кружить, подлетая все ближе к камню. Грудь его была открыта, и попасть в нее было нетрудно, но, подумал Харка, с такой высоты он может упасть на высокие скалы, и его трудно будет достать. Харка решил подождать. Однако спутники его рассудили иначе. Молодые абсароки выстрелили из луков.
Орел был убит. Со стрелами в груди он стал плавно падать и попал крылом в расселину скалы, которая словно палец торчала по соседству с гнездом. Самка раскрыла крылья, прикрывая птенцов, и, выставив вперед клюв, приготовилась защищать их.
Харка мог бы спокойно выстрелить и убить ее, но он считал, что цель охоты достигнута, и положил руку на лук стоящего рядом спутника, давая знать, что стрелять не надо, сам же, оставив ружье, отправился добывать повисшего на скале орла.
Сначала он скрытно подобрался к скале, а когда оказался у ее подножия, избрал для подъема противоположную от гнезда сторону, чтобы самка не видела его. Вынув из ножен нож и зажав его в зубах, дакота стал подниматься.
Да, Харка узнал орла. Это была та самая птица, с которой он еще мальчиком имел опасную встречу, а потом подружился и жил в мире до тех пор, пока у орла не зажила рана и он не стал снова летать. Вероятно, птицу потревожили строители железной дороги, и поэтому она переселилась далеко на север и нашла здесь новое место для постройки гнезда. И вот орел мертв. Но пусть же вырастут новые сильные птицы. Именно ради этого Харка и остановил охоту.
Подъем был нелегок. Выступы скалы обламывались под ногами, и чем выше, тем меньше попадалось этих выступов. Он был уже на уровне гнезда, и птенцы, выглядывающие из-под крыльев матери, заметили его, но самка следила за действиями абсароков, которые швыряли в нее камни. Харке удалось бросить лассо и зацепить застрявшую птицу. К счастью, оказалось достаточно одного рывка, и орел медленно заскользил по скале вниз. Харка принял тяжелую птицу на спину.
![]()
И тут произошло то, чего охотники опасались. Самка заметила Харку и бросилась из гнезда на него, приготовившись нанести клювом страшный удар. Но мертвый орел, распластавшись на спине Харки, укрывал его спину и голову. Ничего не добившись, орлица снова вернулась в гнездо.
Медленно спускался Харка с тяжелой ношей. Спуск занял вдвое больше времени, чем подъем и стоил значительно больших усилий. Почувствовав под ногами землю, Харка глубоко вздохнул. С орлом за спиной, с распростертыми над его плечами крыльями, словно человек-птица, направился он к опушке леса, где укрылись поджидающие его абсароки. Орлица еще раз подлетела к Харке, снова пыталась наскочить на него, но, ускорив шаг, Харка поспешил укрыться между деревьями, где птице было уже до него не добраться.
Подошли спутники. Харка, сбросив с плеч птицу, тяжело опустился на землю и какое-то время даже не мог пошевелиться.
— Добыча ваша, берите ее, — сказал он молодым воинам.
Абсароки чувствовали себя неловко, они понимали, что поспешили с выстрелом, и договорились, что драгоценные хвостовые перья должны принадлежать Харке, доставшему орла. Они решили, что, доставив орла в поселок, расскажут, как происходила охота, вождям и старейшинам и попросят их на торжественном костре совета вручить Харке орлиные перья.
Один из воинов, который лучше знал местность, повел их к лагерю. Трое охотников по очереди несли тяжелую птицу Двигались они довольно быстро, но до наступления вечера еще не достигли поселка. Решили немного отдохнуть и остановились на высотке, откуда хорошо была видна прерия. Перед ними открылась довольно свежая бизонья тропа. Это был широкий, вытоптанный в траве путь.
