ствол? Очень хотелось бы, чтобы был у Кондратьича…
— Нет, но догадывалась. Честно говоря, подумывала, что ты и эта Никса связаны.
— Я и она?
— Что такого? Она демон, ты полудемон. А то ты не знаешь, как стал тем, кто есть.
Про Биску, выходит, Славя догадывалась. Что ж, ей положено по статусу.
— Думала, что ты будешь спрашивать, что я там делала и почему помешала тебе.
— А что ты там делала?
— Проходила мимо. — Славя ответила непритязательно и в то же время очень недружелюбно. Ощущала себя будто на допросе, а мне вдруг стало стыдно.
— Значит, ты мне не поможешь?
— Я такого не говорила. Ты напомнил мне… кое о ком, когда сказал, что я отказываю тебе лишь потому, что ты мне не нравишься. Но я только что вытащила тебя из пасти смерти, и не в моих правилах позволять тебе снова пихать туда голову. Нужно подождать.
— Подождать? — Я недоумевал. — Но сколько? Что-то мне подсказывает, что как только эта драная кошка явится к тому, кто бы ее там ни написал, они предпримут меры и убегут.
— Ты правда думаешь, что ангелы, считающие людей низшими существами, куда-то побегут? Ваши законы не распространяются на нас. По крайней мере, в этой стране. В стенах церквей мы под защитой, а если близки к тому, из чего были рождены, то и почти неуязвимы. И неужели ты в самом деле думаешь, что можно вызвать ваших Белых Свистков, указать им на крылатого и сказать «фас!»?
Я так не думал, хотя мыслишка в голову закрадывалась. Ну, если супостаты Рысева-бывшего пошли с таких козырей, то мне, пожалуй, крыть нечем. Разве что только своим упрямством, но на одной только ей не выедешь.
— Все, что тебе скажут, что дела ангелов их не касаются. В конце концов, много ли людей захочет вмешиваться в божий промысел?
— Это что же, нацепи крылья на спину, заяви, что ты дитя богов — и твори все, что только в голову взбредет?
— Дурак. И я такого не говорила. Управа есть, но, думаю, тебе не под силу к ней воззвать. Как бы там ни было, следы, по которым я могу отыскать твоих недоброжелателей, останутся надолго. Я почти чую их. И для начала проверю, с кем именно ты имеешь дело. Может быть, не так уж и неправы те, кто желает тебе зла.
— Вот уж спасибо, никак не ожидал услышать такое от ангела…
— Ты меня стыдишь?
Пожал плечами, поймав себя на мысли, что в самом деле не имею на это никакого права, отрицательно покачал головой.
— Иди. Я проверю и скажу тебе, где искать моих иных собратьев.
— Как ты меня потом найдешь? Не на запах же демона пойдешь. — Я ничуть не сомневался, что она в самом деле так может, но тут чертей выше гор, искать какого-то одного сложно.
— Твой слуга. Он мне рассказал, как тебя зовут и что ты первокурсник офицерского корпуса. По имени можно отыскать кого угодно, по сигнатуре души — вообще что угодно. — Мне на миг показалось, но ее лица снова коснулась улыбка.
Улыбок она стыдилась.
— К слову, мой слуга, Ибрагим, где он? И мой пистолет. Может, расколдуешь его? Или что тут на нем такое лежит?
Ее усталый вздох как будто бы должен был послужить ответом на все.
Глава 22
Из церкви я выходил до безумного обновленный. Заново живой, заново не растерзанный ангельской пописулькой, заново нищий. Впору было проверить через ясночтение, не стал ли я версией Рысева 2.0?
Усмехнувшись собственной шутке, нырнул в часовенку, запоздало подумав, что может случиться.
Я же полудемон, не начну ли изрыгать жуткие проклятия, пускать дым изо рта и ходить колесом, прямо как те одержимые с видосов?
Здравый смысл махнул на это рукой — мол, было бы о чем париться. В церковь заходил, на лики святые глядел, с ангелицей всяческим занимался — и никакого тебе дыму.
Дверь, хлопнувшая за мной, скрипела десятком тысяч упреков — мастеру, что обещался ее смазать вечность назад и всяким мальчишкам, что снуют туда-сюда без особой надобности.
Надобность, впрочем, у меня была: я пришел за Кондратьичем. Кем бы я был, если бы забыл про единственного человека, которому мог доверять?
Старушка, увлеченно уткнувшаяся в какой-то один из многочисленных священных текстов, подняла на меня глаза. Но, разом распознав, что я не ее «клиент», опустила взор.
Внутри пахло жженым воском и черствым, безвкусным хлебом просфор.
Священник — настоящий, не как Славя, заведующая церковью, молился и отбивал один поклон за другим величию икон.
Ибрагим от него не отставал и, закрыв глаза, повторял чуть ли не синхронно. Губы старика шептали молитвы, шевелились роскошные усы — не иначе, пока я предавался плотским утехам на лежанке да на кухне, он выпрашивал у Бога для меня всех благ.
Следовало отдать должное старому вояке и пощадить его ноги — это сколько же он, бедолага, так простоял?
Но и отрывать его посреди молитвы мне показалось грубым.
Грязь на подошве ботинок мерзко скрипела, нарушая повисшую тишину. Я чуял, как благообразная старушка готова обругать меня одним лишь взглядом.
Я облизнул высохшие губы. Не сразу, но заметил, что вокруг светло: солнечный свет пробивался сквозь окна, но его ведь явно было недостаточно. То, что горящие огненными точечками свечи тоже светят, мне как-то в голову не пришло, и я поднял взгляд.
И ахнул.
Провод тащился по потолку, будто змея. До умения знакомых мне электриков укладывать проводку так, чтобы ее едва было заметно, местному мастеру было далековато. Дело в другом — я нигде не видел снующего бесенка.
За последние дни настолько привык к тому, что черт обязательно сопровождает едва ли не любой механизм, не говоря уж о машинах, что видеть нечто подобное было в новинку.
Я сглотнул — надо будет обязательно спросить, как это здесь работает, у Слави. И почему, если можно использовать священные силы для обычных нужд, используют бесов? Мне вспомнилось, что, по словам ангелицы, электрическими компаниями заведуют инквизатории, и вопросы начали отпадать. Сюда же не лезли с своими законами, правовыми актами и прочими бумажками все по той же причине. Дело ангелов — дело ангелов, а по царскому указу они неприкосновенны.
Я выдохнул, бросил взгляд на нехитрый товар, прятавшийся за толстым стеклом витрины: держащаяся на
