Это был первый готский, да, в сущности, и первый европейский король, а не военный вождь племени, какие были у древних саксов вплоть до правления Карла Великого; он стал главой политической организации, «комитата»[56], или военного союза, опираясь на который он завоевал много земель и управлял подвластной ему территорией. Эрманарих не был избранным предводителем, за которым наблюдали старейшины племени, после окончания похода отбиравшие у него полномочия. Он был, как и Константин, суверенным правителем. Здесь наши источники абсолютно совпадают. Ничто так не поражало север, как его самостоятельность, его императорское величие, сила, с которой он произносил «Делай это», и упорство, с которым он требовал повиновения.
Однако Эрманарих вовсе не был так уж своеволен. Он опирался на мнение своих советников. Однако он не прислушивался к мнению старейшин племени, не обращал внимания на традиционные верования. Никто до него не обладал такой свободой. Эрманарих был человеком своего времени. Мечи, которые покарали Арминия и изгнали Маробода, были бессильны против него. Он умел обращаться со своими подданными. Еще долго после его смерти о нем говорили затаив дыхание и с величайшим почтением. Он был первым подлинным патриархом – прототипом последующих европейских властителей.
Никоим образом не может монархия, сформированная по принципу делегирования власти, возникнуть на основе родового общества. Само существование государства Эрманариха стало возможным, когда иллирийские императоры, от Аврелия до Константина, осознали, что власть должна опираться на что-то еще, помимо минутных предпочтений армии. Север вовсе не был погружен в сон, когда Константин преодолевал ступени на пути к единоличной власти, наследственной и священной, настолько прочной, чтобы никакой военный лидер не мог вмешаться в систему преемственности. Умные люди внимательно наблюдали за этим процессом. Эрманарих создал свое королевство благодаря тому, что понял, как этой цели добились Константин и его предшественники.
Как это случилось?
Обычный современный человек живет в условиях настолько далеких от племенных, что он имеет лишь смутное представление о том, что же такое племя и каковы механизмы его существования. Большинство людей представляют себе древние народы севера как нации в современном понимании этого слова, составленные из отдельных индивидуумов различного статуса. Однако это далеко не так; они состояли из разных по статусу кланов, родов, семей. Иногда различия поражали. Когда мы слышим о восстании сарматских рабов, следует помнить, что эти самые рабы представляли собой единое племя под названием лимиганты.
После поражения готов-завоевателей под руководством короля Арариха Константин не предпринял никаких попыток нанести ответный удар на севере от Дуная. Без сомнения, у него были на то свои причины. Он удовольствовался тем, что выдворил готов за пределы империи. С тех пор римская армия не провела ни одной сколько-нибудь серьезной кампании к северу от Дуная. Поход Константина в 322 году стал последним.
Правительство империи даже не сделало попытки защитить своих союзников. Когда спустя два года после поражения Арариха король Геберих решил примерно наказать сарматов, никто даже не попытался помочь им. Битва оказалась недолгой; сарматы были побеждены, а их король убит.[57]
Доведенные до последней степени отчаяния, сарматы даже решились вооружить подчиненное им племя лимигантов, которые работали на них в качестве скотоводов и пастухов. Укрепив таким образом свои ряды, они провели весьма удачное сражение против готов. Однако, вооружившись и почувствовав себя независимыми, лимиганты не собирались без боя отказываться от обретенной ими свободы. Они требовали равенства с сарматами, которые вновь претендовали на свое господство над ними. Власть сарматов не устояла. Отдельные племена союза присоединились к готам, другие объединились с закарпатскими племенами квадов. Самая же крупная часть обратилась к Константину с просьбой выделить им земли в пределах империи.
В условиях нехватки рабочей силы, в особенности в центральных и западных провинциях, эта просьба получила позитивный отклик. В Паннонии и Италии нашлась земля для тысяч сарматских семейств. Итак, хотя четырехлетняя война закончилась изгнанием готов, однако те сумели разбить сарматские племена и угнать их на римскую территорию… В ходе этого повествования мы уже достаточно узнали о военных способностях Константина и понимаем, что подобный результат вряд ли был следствием неэффективности его военной стратегии. Тогда готы в первый раз продемонстрировали, что может произойти, когда северные племена обретают политическое единство и централизованное управление… Тремя веками ранее император Тиберий уже высказывал свои опасения относительно угрозы Римской империи со стороны государства свевов, где правил Маробод… Теперь, во времена владычества Эрманариха, эта потенциальная опасность стала реальностью.
Если бы Константин был моложе, вполне возможно, что он проявил бы более глубокий интерес к новому королевству готов. Но по-видимому, его уже охватила усталость и апатия. Все его великие свершения остались в прошлом – до смерти Криспа и Фаусты. С тех пор он кажется стариком, все еще способным активно интересоваться строительством своего нового города и его первыми войнами, – но уже не прежним Константином.
Он никогда не упоминал при детях Фаусты о преступлении их матери. Насколько можно понять, история с Фаустой была как будто совершенно забыта. При жизни Константина и его сыновей никто ничего не написал об этом эпизоде; вряд ли о нем особенно часто вспоминали. Он воспитывал своих сыновей так, как и планировал ранее. Ни один из них не отличался блестящими способностями; и, хотя все они неплохо знали свое дело, никто из них не умел повести за собой людей.
Жизнь Константина близилась к закату. Часть его собственной способности вдохновлять других исчезла. Он, видимо, осознавал это. Он сделал почти все, что мог, и теперь просто дожидался дня, когда ему придется уступить место своим преемникам. Результаты Никейского собора были отнюдь не такими, какими он их себе представлял.
Сторонники Ария одержали крупную победу, добившись отстранения епископа Антиохии Евстафия по обвинению в скандальном поведении. Ортодоксы утверждали, что причина отстранения Евстафия на деле заключалась в том, что он не был достаточно вежлив с матерью императора… Константину пришлось рассматривать и обвинения и контробвинения. Он делал это без особого энтузиазма. Он лично выслушал Евстафия, но не предпринял никаких мер, чтобы восстановить его в Антиохии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
