О, Кил, ну где же ты, черт бы тебя побрал? Почему тебя все дергают, даже в тот момент, когда ты мне так нужен?
Рина неожиданно обнаружила, что ноги сами привели ее к госпиталю. Она вошла и кивнула человеку в белом, сидевшему за столом у двери. Он явно узнал ее и с улыбкой ответил на приветствие.
Рина быстро прошла к койке, на которой лежала Мэри. Как она и думала, Доналд был здесь. Его явно клонило в сон, во всяком случае, глаза у него то закрывались, то вновь открывались.
— Доналд, — негромко проговорила Рина, — я здесь. Ступайте, отдохните немного.
— Рина. — Он сонно посмотрел на нее и смущенно улыбнулся.
— Не знаете, где Кил?
Доналд покачал головой:
— Нет, сегодня еще не видел. А вам большое спасибо. Врачи говорят, Мэри держится молодцом, но мне все равно не хотелось бы оставлять ее одну. Мало ли что может случиться. — Доналд зевнул и с трудом поднялся со стула.
В любом ином случае такое безоглядное доверие к ней тронуло бы Рину до глубины души. Но не сегодня. Может, стоит, бегло подумала она, поделиться с Доналдом своими тревогами и настоять, чтобы он немедленно отыскал Кила. Но тут же она с грустью отказалась от этой мысли. Доналд и так на ногах едва держится. Наверное, и до каюты ему будет трудно добраться. А тут еще она со своими страхами; вряд ли он даже поймет, о чем речь.
— Если увижу Кила, сразу пошлю его сюда, — невнятно проговорил Доналд. Потрепав ее по плечу, он пошел к двери, собственно, даже не пошел, а поплелся. Те несколько часов, что он проспал накануне, явно не могли компенсировать предыдущих суток, которые прошли вообще без сна.
Ну вот, ушел. У Рины не хватило духа остановить его, а Мэри она оставить не может — обещала ведь не отходить ни на шаг. Или все-таки пойти поискать Кила? Здесь| хватает сестер, да и доктор Трентон рядом, осматривает Ларса.
Но чего, собственно, можно этим добиться, уныло подумала Рина. Вчера Кил ясно дал понять, что считает ее подозрения извращенной формой ревности. Так какой же смысл огорчать Доналда, которому она обещала ни на минуту не оставлять Мэри одну, тем более что таким образом только даст Килу повод посмеяться над ней да поизвить: мол, подслушивание до добра никогда не доводит, обязательно что-нибудь перепутаешь. Да к тому же что она может ему сказать?
Мэри вроде как всхлипнула, и Рина встревожено посмотрела на нее. Наверное, пора сменить салфетку на лбу. И тут же все мысли о подслушанном разговоре напрочь вылетели у нее из головы — изо рта у Мэри потекла узкая струйка крови.
— Доктор Трентон! — отчаянно закричала Рина. — Доктор Трентон! Сюда! Скорее!
Все утро и весь день Мэри отчаянно боролась за едва теплившуюся в ней жизнь. Стараясь не мешать врачам и сестрам, Рина нервно мерила шагами помещение. Она понимала, почему все так озабочены: когда у больного идет кровь, это значит, что ситуация критическая. Хуже, чем критическая. Шансов на выживание, по существу, не осталось.
Стараясь сдержать слезы, Рина подошла к койке, на которой лежала подруга. Доктор Трентон не отходил от нее и, казалось, готов был в данном случае больше положиться на Рину, чем на сестер.
— Почаще меняйте салфетки, — сказал он. — Да пусть будут похолоднее. Надо любой ценой сбить жар.
Чудеса чудесами, прогресс прогрессом, а от традиционных средств медицина тоже не отказывалась. В данном случае это и были холодные как лед салфетки, которые теперь прикладывали Мэри не только ко лбу, но и к груди. А также к спине, для чего приходилось постоянно ее переворачивать. А иначе, пояснила одна из сестер, температура будет только расти.
Несколько раз Мэри приходила в сознание, наверное, от холодных примочек.
— Я так устала, — говорила она Рине, — так устала от боли. Хорошо бы уснуть и не просыпаться.
— Нет, Мэри, нет, — вскидывалась Рина. — Сдаваться нельзя, надо бороться.
— Но так больно…
Около пяти пополудни, осмотрев Мэри в очередной раз, доктор Трентон глубоко вздохнул.
— Остается только вскрыть фурункулы, — как бы про себя сказал он. — Это наш единственный шанс.
Рина закусила губу. Не хотелось посылать за Доналдом, ему и так, бедняге, туго приходится, зачем же лишние испытания. Но потом она передумала:
— Доктор Трентон, я думаю, сначала надо позвать мистера Флэгерти.
В глазах у Трентона мелькнуло нечто вроде восхищения:
— А знаете, миссис Коллинз, в вас и впрямь что-то есть. Если она опустит руки, все, конец. А мистер Флэгерти, может, действительно скажет ей что-нибудь такое…
Никогда Рина не видела Доналда Флэгерти таким угрюмым и подавленным, как сейчас, когда его подвели к постели, на которой при смерти лежала любимая женщина. Он едва держался на ногах.
— Доналд, — негромко произнесла Рина, — скажите ей что-нибудь. Надеюсь, она вас услышит.
Доналд опустился на колени и взял Мэри за руку:
— Мэри… Мэри, счастье мое, ты меня слышишь? Ты просто должна выбраться из этой передряги… потому что я люблю тебя. Ради всего святого, не оставляй меня одного. Я… я сегодня разговаривал с капитаном. Он сказал, что может обвенчать нас прямо здесь, на яхте. Мэри, ты слышишь меня?
Возможно, Рине просто показалось, возможно, она выдавала желаемое за действительное, но она поклясться бы могла, что у Мэри шевельнулись ресницы и на посиневших губах появилась слабая улыбка.
Доктор Трентон посмотрел на Рину и кивнул в сторону Доналда. Рина подошла к нему и обняла за плечи:
— Пошли, Доналд, мы мешаем врачам.
Доналд послушно кивнул и тяжело поднялся с колен. Рина вывела его в коридор. Он явно с трудом сдерживал слезы. И это Доналд Флэгерти, всегда такой хладнокровный, выдержанный, безупречно корректный.
— О Боже, Рина, она не может умереть, просто не может. Я этого не перенесу. Нет-нет, только не это. Она такая юная, такая живая…
Может, Доналд, может, подумала Рина. Это не справедливо, но — может. Случается и такое.
Словно прочитав ее мысли, Доналд отпрянул в сторону. Выражение лица у него по-прежнему было несчастное.
— Рина, — с трудом проговорил он, — Рина, ради Бога, извините меня. Не имею я права плакаться вам в жилетку. Именно вам, ведь вы и сами через такое прошли… О Боже, — простонал он, — как же, должно быть, я вам противен. Ведь вы наверняка думаете о детях, о том, что им бы жить да жить. Наверняка…
— Доналд, немедленно прекратите это! Я хочу, чтобы вы плакались мне в жилетку, и я хочу, чтобы Мэри осталась в живых. И не такая уж я эгоистка, как вам, возможно, кажется. Да, я любила детей и любила Пола, и потеряла их всех. Но способности любить не утратила. И способности молиться тоже не утратила. И сейчас я молюсь за то, чтобы Мэри выжила. Ну, идите сюда. Поплачьте. А я вас утешу.
