Будучи женщиной физически слабой, я не боюсь мужчин. Я не могу убить (хотя иногда хочется), но я могу отстоять свои интересы.
Расскажу вам ещё об одном случае, который произошел со мной несколько лет назад. А ведь я была уже давно не девочка, а дама на пятом десятке! Меня пригласили на встречу с очень влиятельным человеком. Дело было летом, мы поговорили часа два, а когда я сказала, что опоздаю на электричку, предложил отвезти меня на дачу, где мы с мужем и дочкой обычно живем с июня по август. В машине шофер и все прочие прибамбасы. Закрытое пространство автомобиля, где не откроешь дверцы, если не знаешь, как это сделать, небьющиеся стекла. И этот мерзкий садист, которому нужно унизить женщину, потому что иначе он ни на что не способен. Я пыталась ударить его бутылкой шампанского, но в узком пространстве машины это закончилось синяками на моих предплечьях. Кончилось тем, что меня, растерзанную, искусанную, избитую, в синяках и разорванной блузке, выкинули из машины где-то на шоссе. Доехав «на перекладных» до своей дачи, я оправдывалась перед мужем. Представьте себе — я растрепанная, в синяках, блузка рваная — и что подумает муж? Слава богу, мой муж нормальный человек. Но и на него это произвело ещё то впечатление… Вопрос: «А почему ты позволила с собой такое сотворить?» — вовсе не праздный.
Двое занимаются любовью.
Она:
— Милый, сделай мне больно!..
Он:
— Вот сейчас кончу и набью тебе морду!
Анекдот
И в самом деле — почему я позволила этому непривлекательному, лысоватому человечку заманить себя в машину? Не могу вам ответить однозначно. Не потому, что он был лицом влиятельным. Поначалу он был мил, производил впечатление умного, говорил мне комплименты. Я сексопатолог в своем кабинете, но в обычной жизни просто женщина. И мне, с юности имеющей много поклонников, в общем-то, плевать на красивые слова. Хотя я, как и все женщины, люблю комплименты. И почему же я полезла в машину этого придурка? Я видела его интерес, но смотрела на него без интереса. Поначалу думала, что он просто подвезет меня на дачу. Но представьте себе мое состояние, когда я колочу бытылкой шампанского по стеклам, по перегородке, которая отделяет нас от шофера, — а тот ноль внимания! А чертовы стекла не разбиваются. И невозможно открыть дверцу — если б я сумела, то выпрыгнула бы на ходу. И моя ярость, когда меня кусают, щипают до синяков, мерзкие руки шарят по моему телу! На заднем сиденье машины по яйцам не вдаришь, но я, как могла, пыталась. И пинала его, и била бутылкой, и грозилась убить.
Жестокость — это абсолютное отсутствие воображения.
Оскар Уайльд
Ну что — что может женщина против силы морального урода?! Я тренированная женщина, но занималась художественной гимнастикой, а не самозащитой от подобных уродов. В критической ситуации могу вдарить по яйцам, ноги у меня, как у любой гимнастки, сильные. Если вдарю, то оставлю бездетным навсегда. И вообще я бесстрашна. «Убью, урод, только тронь!» — не раз говорила я тем, кто пытался на меня напасть, а таких ситуаций, когда возвращаешься поздно вечером, немало. Машины у меня нет, а пока дойдешь до дома от метро или от электрички до дачи, всякое случается. Но в кусты меня так просто не затащишь. Я хватаю любой подручный предмет и занимаю оборону, демонстрируя, что готова перейти к нападению. Однажды, двенадцать лет назад, когда я гуляла в Битцевском лесопарке с годовалой дочкой, на меня напал один такой урод. Никого кругом, кричи — не докричишься. И сбежать невозможно — дочка спала, пристегнутая к прогулочной коляске; остегнуть ремни и убежать с ребенком уже не успеваю. Оставить дочку — тем более. А с коляской далеко не убежишь. Я оттолкнула подальше коляску, схватила ствол молодого дерева (и откуда только силы взялись! — потом я бы ни за что не подняла это тяжелое дерево) и пошла на насильника, взяв наперевес свою дубину. Если бы я ударила его — мозги бы точно вышибла. Видимо, такая отчаянная решимость была на моем лице, что тот испугался и сбежал.
Но ведь не все женщины занимались спортом. Не все сильны духом. Что им делать, когда встречают насильника или явного садиста? А то же самое, что я делала, когда мне было 18 лет, и я была хрупкой девушкой: хватать первый попавшийся под руку предмет и орать: «Убью, гад, только посмей меня тронуть!»
Мне приходилось быть судебно-психиатрическим экспертом, когда жена убила мужа. Этих женщин я понимаю. Вскоре мне предстоит выступить на суде, где бывший муж систематически истязает жену и сына, но умело, не оставляя при этом следов. В данном случае я выступаю не официальным экспертом, а частным лицом, но не могу оставить их без защиты. Их никто не хочет защитить — ни наша доблестная милиция, ни судебные органы. Не сомневаюсь, что сумею отстоять их права в суде. А что дальше? Этот моральный урод, её бывший муж, опять будет являться, мучить её и сына, а милиционеры опять будут говорить: «Это дела семейные, пусть сами разбираются…»
Человеконенавистничество — медленное самоубийство.
Фридрих Шиллер
К сожалению, бывает так, что мужчины-садисты издеваются над тихими, беззащитными, покорными женщинами, которые, конечно же, не получают от побоев и унижений удовлетворения, а терпят из-за своих личностных особенностей, неспособности противостоять извращенным влечениям своего партнера.
Судебные психиатры и хирурги могут много рассказать о том, каким изощренным истязаниям подвергают садисты свои жертвы, какие чудовищные повреждения могут причинять своим несчастным партнершам.
Встретились две подруги.
— Ты чего такая довольная?
— Мужа похоронила.
— И чему ж ты радуешься?
— Так ему, подонку и надо. Этот псих чуть меня до психушки не довел. Пусть теперь земля ему будет пухом.
— Не поймешь тебя — то ты его костеришь, то земли пухом желаешь…
— А у него аллергия на пух. Пусть теперь на том свете помучается, как я на этом с ним мучилась.
Анекдот
Однажды я дежурила в НИИ им. Склифосовского, когда поступила женщина с некрозом (омертвением) тканей в области половых органов. Про то, какие изощренные «пояса верности» накладывают свои женам ревнивые мужья, — хирурги могут рассказать немало. Я и до этого слышала, но считала это байками, пока сама не увидела. Вы знаете, просто нет слов…
Муж этой женщины, назовем её Людой, капитан дальнего плавания, перед очередным отъездом зашил ей всю промежность, не оставив отверстия даже для мочеиспускания. Таким образом он хотел сохранить её супружескую верность. Бедная женщина из страха перед мужем терпела адскую боль — помимо этих повреждений (а он просто-напросто взял иглу для штопки, суровые нитки и все зашил), она не могла даже мочиться, моча скапливалась в тканях, вызывая жгучую боль и ещё больше усиливая её муки. Люда терпела почти две недели, пока воспаление не достигло степени, представляющей угрозу для жизни. Мать обнаружила её дома, на полу в коридоре. Что-то она успела сказать, пока мать вызвала «скорую помощь». Ее привезли с высокой температурой, без сознания. При поступлении Люда была в тяжелейшем состоянии, её срочно повезли в операционную. Через двое суток она скончалась — сепсис (то, что в просторечии называют «заражением крови»).
Здоров ли с точки зрения психиатра муж Люды, который наложил ей дикий по своей жестокости «пояс верности»? У меня не было возможности увидеть его, но полагаю, что как большинство садистов, он страдает психическим заболеванием.
Лидия Васильевна, мать покойной, рассказала, что сами они из Севастополя, а муж дочери Сергей — москвич. Люда родилась недоношенной, с детства была плаксивой, пугливой, застенчивой, «тихоней». Боялась всего на свете — темноты, собак, привидений, вида крови. С 3-летнего возраста стала заикаться, её долго лечили. Хотя внешне она была миловидной, но своего заикания стеснялась, мальчиков избегала. В 16-летнем возрасте влюбилась в Сергея, чей корабль в то время стоял в их городе, забеременела от него, но не говорила об этом матери, пока та не заметила, но уже было поздно делать аборт. Сергей вначале не хотел жениться, но когда родился ребенок, женился и увез жену с сыном в Москву. Школу Люда не закончила, специальности не имела, никогда не работала, была домохозяйкой. Через два года родился второй ребенок.
