Грегор вернулся к рябине и привязал лошадь. Когда он поднял голову и посмотрел вверх на густую листву, ему вспомнилось народное поверье, что рябина защищает от ведьм. Возможно, она спрятала Мег от Лоренцо? Очень осторожно он начал карабкаться по крутому склону. Вокруг было тихо, только мягко шуршал дождь да капала вода с листвы. Грегор подтянулся на руках и взобрался наверх; он стоял у входа в пещеру, тяжело дыша, всматриваясь в непроглядный мрак.
Пещера, казалось, стала гораздо меньше. Наверное, это просто результат его взросления? Ведь сейчас он высокий мужчина, а не маленький мальчик, который часами играл здесь. Скорее это была небольшая расщелина в скале, достаточно глубокая, чтобы можно было укрыться в ней от непогоды.
На Грегора нахлынули воспоминания. Он вновь увидел себя угловатым подростком, сидящим в темноте, крепко обхватив руками колени и изо всех сил стараясь не плакать. Это случилось в день рождения его матери: специально для нее он нарисовал прелестный букет бледно-желтых примул. Критическим взглядом она окинула тщательно выписанные нежные цветы.
– Очень хорошо, дорогой, – сказала мать равнодушно и повернулась к зеркалу. – Но лучше бы ты изобразил розы. Они гораздо красивее.
Тогда Грегор так и не смог понять, почему ее реакция вызвала в душе такую боль. Он задумался. Казалось, пора ему было привыкнуть, что мать постоянно умаляла его достижения, унижала его достоинство своим ледяным безразличием. Он из кожи вон лез, чтобы добиться ее расположения, вызвать улыбку на холодном красивом лице, но все было бесполезно. Когда Грегор отвез мать и сестру в Эдинбург, после конфискации Глен-Дуи, он в течение нескольких дней часами ходил по городу, чтобы найти для них достойное жилье за ту небольшую сумму, которой они располагали. И все ради нее.
Грегор закрыл глаза, и память вновь перенесла его в тот злополучный день. Он сидел в пещере и смотрел на долину с чувством безысходности и пустоты, которые овладевали им каждый раз после общения с матерью. Она была прекрасна, как ангел небесный, и Грегору казалось, что и душа ее должна быть такой же. И лишь с годами он понял, что внешность и внутреннее содержание не всегда соответствуют друг другу. На самом деле его мать оказалась изворотливой, хитрой, пустой женщиной, очень похожей на Барбару Кэмпбелл. Но, даже повзрослев, Грегор продолжал делать все, чтобы добиться благоволения матери и женщин, подобных ей.
Теперь с этим покончено навсегда. Он возмужал и научился ценить таких женщин, как Мег, и ни за что на свете не позволит никому уничтожить его надежду на будущее и счастливую жизнь с любимой.
Воодушевленный своим решением, Грегор откинул назад мокрые волосы и, не обращая внимания на рубашку, прилипшую к телу, и холодные струйки, стекающие с килта прямо в сапоги, шагнул к пещере.
– Мег? – позвал он.
Ее имя отозвалось тихим вибрирующим эхом в пустоте расщелины. Раздался стук падающих камешков, как будто он потревожил какое-то животное, укрывшееся внутри. А может быть, они просто скатились от звука его голоса?
– Мег? – еще раз позвал он и, опираясь рукой о мокрую стену, заглянул в непроглядный мрак. Если ее нет здесь, то где же она тогда? И что ему делать? В сердце поселилась тупая ноющая боль, а в душе – пустота, которую никто не мог заполнить, кроме нее.
– Мег, отзовись, пожалуйста… Мег!
– Что ты здесь делаешь?
Пока он пытался пробиться взглядом сквозь темноту и завесу дождя, Мег появилась из мрака: сначала он увидел неясные очертания ее фигуры, затем бледное лицо в ореоле пламенных волос.
– Уходи, – сказала она.
– Кеннет и Шона видели людей Лоренцо в долине, – сказал Грегор, не воспринимая ее слова всерьез. – Мег, тебе опасно оставаться одной. Давай вернемся домой, там мы сможем защитить тебя.
– Лоренцо? – Мег сделала еще один шаг, и только теперь Грегор увидел, что ее кожа побелела до синевы от холода, а мокрые волосы облепили плечи и спину. Она промокла до нитки и очень замерзла.
– О Боже, Мег, ты же заболеешь, – сказал он с волнением и протянул к ней руки.
Она отшатнулась, как испуганное животное, и чуть не упала, споткнувшись о камень. Выражение беспокойства на ее лице сменилось отвращением, и Грегор замер от неожиданности.
Она больше не хотела иметь с ним ничего общего.
По пути к пещере он думал только о том, что Лоренцо может похитить ее, о том, какую боль она испытала, увидев Барбару в его объятиях, и горел желанием все объяснить, чтобы Мег вновь почувствовала себя желанной и счастливой. Он думал о том, какой пустой станет его жизнь без этой женщины.
Но ему и в голову не могло прийти, что она оттолкнет его и не захочет возвращаться к прежним отношениям.
И если сейчас она отвернется от него, Грегору ничего не останется, как уйти и влачить жалкое существование, полное безысходной тоски и одиночества. Потеря Глен-Дуи не шла ни в какое сравнение с тем, что его ожидало.
– Мег, дорогая, – прошептал он в отчаянии, отбрасывая назад мокрые пряди. – Барбара, глупая и эгоистичная, всегда думала только о себе. Разве такая хитрая, изворотливая женщина могла пробудить любовь в моем сердце?
– И такая красивая, – тихо добавила Мег, глядя на мужа потухшими глазами. Они были красны от слез. При мысли о том, что она несколько часов провела в темной холодной пещере совершенно одна, растерянная и несчастная, он сжал кулаки.
– Красивая? – осторожно уточнил Грегор. – Гм… ты так думаешь? Красота не в этом, Мег.
– О да, конечно. Теперь ты, наверное, скажешь, что я гораздо красивее тех женщин, которых ты встречал, – парировала Мег, и ее глаза сверкнули гневом. У Грегора отлегло от сердца – это было хоть какое-то проявление эмоций. Ненадолго Мег стала сама собой.
– Но это так и есть, – искренне подтвердил он.
– Грегор, я же не тупица и прекрасно понимаю, что ты женился на мне только ради того, чтобы вернуть Глен-Дуи. Я с этим смирилась. Думаю, ты останешься со мной из страха вновь потерять имение. Но это не значит, что ты обязан хранить мне верность. Да и вряд ли такое возможно.
Ее слова были исполнены такой боли, горечи и безысходности, что у Грегора перехватило дыхание. Неужели она действительно так думала? Неужели так и не поняла, почему он каждую ночь страстно занимался с ней любовью? Ради забавы, пока ему не подвернется другая партнерша? Разве можно быть такой наивной?
И вдруг он все понял. Помимо арендаторов и фермеров, которые жили в имении, Мег встречала только охотников за своим состоянием и деньгами. И даже если кому-то из них она действительно нравилась, ей было трудно поверить в их искренность. Это бедное создание соорудило себе защиту, некий щит, который и сейчас отделял ее от Грегора.
– У меня были женщины, – заговорил он, тщательно подбирая слова. Мег была очень честным человеком, и он обязан быть откровенным с ней. – Мне нужны были они, чтобы провести время, заглушить чувство одиночества и тоски. Когда пропустишь стаканчик, женщины кажутся привлекательными, но утром… Надеюсь, ты меня понимаешь? Я не мечтал о любви и счастье у семейного очага, тем более не думал о детях. Что я мог предложить взамен? Изгой без гроша в кармане. Да и ни одна женщина не вызывала у меня желания провести с ней остаток своих дней, пока я не встретил тебя. Мег, мне нужна только ты. Ни одна женщина на свете не заменит тебя. Ты значишь для меня гораздо больше, чем Глен-Дуи или то, что я вновь стал лэрдом. При виде улыбки на твоем милом лице мне хочется дышать полной грудью и радоваться жизни, как будто мою душу выпустили на волю! До встречи с тобой Грегор Грант был изгоем. Я думал, что маска равнодушия и отчужденности поможет мне избежать душевных мук. Но ты, моя дорогая Мег, пробудила меня к жизни, и я больше ничего не боюсь, только останься со мной. Это твоя любовь вывела меня из глухого подземелья на белый свет, в мир живых. И ради тебя, Мег, я готов пожертвовать всем и отдать свою жизнь.
В ее глазах стояли слезы, но она упрямо покачала головой:
