Опьяненный романтикой неизведанного, Фальх Диттэ шел тогда за Азари, увлеченный новыми знаниями. И совершил ошибку, о которой жалел всю свою жизнь. Именно он стал тем связующим звеном между двумя мирами в те времена, когда бесплотная сущность не могла еще сама в полной мере зацепиться на планете Марс в чужом для себя теле. Представ в тот день слабой, сломленной девушкой на его пороге, она попросила помощи. И не получила отказа.
За ней, изменив Марс навсегда, стали приходить другие Высшие. С последствиями этого считаться приходилось до сих пор. Конечно же, Фальх не искал себе оправдания, и чувство вины периодически его снедало. Правда, за сотни лет оно успело притупиться, а иногда и вовсе исчезало за общим безразличием к миру как к таковому. Оправдывал ученый себя лишь тем, что не мог знать о последствиях своей деятельности.
Со временем остался только один животрепещущий вопрос: почему он? Могла ли способность пропускать непроявленную сущность без каких-либо последствий для организма вызывать такой неподдельный интерес? Или дело в том, что, казалось, бессмертная жизнь открывала безграничные возможности вечного сотрудничества? Ответы на эти вопросы так и не были найдены.
Забавно, но именно странная способность организма не воспринимать непроявленных монстров помогла тогда еще молодому ученому выжить. Однако, это было очень давно. С тех пор Азари научилась справляться сама. Пользуясь общими разработками, она сумела наладить жизнеспособный симбиоз с человеческими телами и помогла в этом себе подобным. И все же, ее нездоровый интерес к Фальху так и не угас.
То, что случилось между ними, осталось между ними. Это был их секрет, который навсегда останется скрыт от всех людей, населяющих планету. Ученому стоило немалого труда, чтобы утаить свою причастность к возникновению Высших на планете. Иначе в годы третьей волны колонизации опасный авантюрист не сносил бы головы. К счастью, Азари никогда не открывала эту тайну. Являлось ли это следствием того, что сей факт она держала как потенциальный рычаг давления, оставалось неясным. Впрочем, его прошлые ошибки никогда не упоминались в качестве хоть какого-либо шантажа. Хотя, скорее всего, для него просто не настал подходящий момент. Минуло уже почти двести пятьдесят лет, и все чаще закрадывалось невольное чувство страха, что платить по счетам все же придется.
Совершенно точно мужчина знал одно: смерти его не хотел никто. По крайней мере, пока. Только двое знали все нюансы гармоничного синтеза Высших с человеческой плотью. Это была слишком большая власть, чтобы делиться ею с кем-то. Азари не стала бы просто так раскидываться даже гипотетической возможностью оглашения такой информации.
Вокруг стояла тишина, плавно перетекающая в вечерние сумерки. Призраки больше не появлялись. Только где-то там, вдали, слышались человеческие голоса. Продолжать поиски становилось опасно. Фальх не знал, что может прийти в голову этой женщине, и какие мыслительные конструкции она уже успела выстроить. Трудно поверить, что Азари не спешила встретить его у границ Олимпа, но внезапно появилась в такой глуши только для того, чтобы попросить о том, в чем он, несомненно, откажет. Нет, рисковать было нельзя.
Глава 16. Затишье перед бурей
Ашера прислушивалась к забавному, гулкому отзвуку своих новеньких сапог. Цоканье разлеталось по просторному коридору, когда та ступала по начищенному до блеска мраморному полу. Рядом гордо вышагивал Баргет, выпятив грудь вперед. В отличии от спутницы, он не сильно обращал внимание на картины, развешенные вдоль стен и изображающие значимые моменты истории планеты. Скорее, паренек старался держаться максимально представительно перед проходящими мимо сотрудниками научного центра Гекаты.
После того, как ребятам предоставили полную свободу действий, они добыли необходимую им информацию. А уже позже — встретились с полковником. Особого труда это не составило, учитывая, что он и сам их искал. Гораздо сложней было осознать происходящее и принять тот факт, что времени у них осталось не так много. Что кажущаяся свобода, приближенная к абсолютной, на самом деле временна, а конец ее более, чем печален. И тем не менее, полковник подарил надежду на иной исход, сославшись на то, что их делом занимается весьма влиятельный человек. Поэтому Ашера не раз уже одергивала Баргета по поводу необдуманных растрат. Полковник Брефф предупредил, что невообразимая сумма в три миллиона монеро во время форы может означать только одно: их тела предназначались очень влиятельным Теням. Шутка ли, выдержанная душа с настоящей Земли — более эксклюзивной одежки и не сыскать. Даже, если удастся вырваться из лап Высших, деньги в любом случае придется возвращать. Правда, каким образом, Ашера решительно не знала, а Баргет, казалось, об этом и вовсе не задумывался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Процессия остановилась у большой двери с резными створками. Как это ни странно, на их поверхности красовалась искусно вырезанная чаша, плотно оплетенная змеей. Змейка, слегка подсвеченная изнутри, переливалась от светло-голубого оттенка до яркого зеленого. От легкого прикосновения дверь скрипнула и сразу открылась. В относительный сумрак коридора из библиотеки тут же пролился яркий свет. Внутри оказалось хорошо освещенное помещение с расставленными в несколько рядов столами. Половина читального зала была заставлена настоящими бумажными книгами. Хотя, скорее, для антуража, чем из практической пользы. Как, впрочем, и органы всевозможных существ, представляющих Марсианскую фауну в стеклянных емкостях с резервирующей жидкостью, расставленные среди фолиантов. Последние вызывали чувство гнетущего отвращения, если смотреть на них дольше пары секунд. Наглухо замкнутое пространство зала, судя по всему, совершенно без окон, помогало собраться с мыслями. Правда, как этому способствовали вырванные из когда-то живших тел глаза, желудки и прочие атрибуты жизнедеятельности организмов дизайнер помещения, видимо, умолчал.
Толкнув Ашеру в бок, Баргет с задорной улыбкой кивнул ей, показывая пальцем куда-то вглубь зала. Там, за одним из широких столов непонятного оранжевого оттенка лицом вниз на кипе каких-то бумаг спала Медея. Девушка, подложив под голову одну руку, другую вытянула так, что кисть свисала с противоположного края стола. Приложив палец к губам, Баргет с заговорщицким видом двинулся было вперед. Угадав и без того очевидные намерения паренька, Ашера быстро нагнала его, одернула и показала при этом недвусмысленный кулак. Выйдя вперед, она встала над мирно сопевшей девушкой, волосы которой походили на торчащие во все стороны пружины. На черных прядях дрожали голубые отблески включенных голограмм. Сделав для профилактики еще один предупредительный жест Баргету, девушка склонилась над ухом спящей.
— Ботанишь, тихоня?! — прозвучало над ухом Медеи гораздо громче, чем следовало.
Кипа бумаг с шумом посыпалась на пол, после того как испуганная Медея резко откинулась назад. На сонной щеке расплылось большое красное пятно, а на лбу отпечатался след от информационного браслета.
— Я же не виновата, что я сова! — неожиданно закричала Медея, ошалело озираясь вокруг.
Подняв голову, она увидела над собой улыбающееся во все тридцать два зуба лицо.
— Добро пожаловать в реальный мир.
— Аши, — облегченно выдохнула Медея и невольно улыбнулась.
— Держи, соня, — Баргет водрузил обратно на стол упавшие бумаги.
Медленно встав со стула, Медея полезла к Ашере обниматься. Та еще не успела привыкнуть к подобным душевным порывам, да и данную политику проявления чувств не особо поддерживала. Поэтому деликатно отстранилась, мягко изменив направление еще сонных движений. Медею, видимо, это вполне устроило, и она задушила в объятьях Баргета, не успевшего вовремя увернуться.
— Осторожней, куртку помнешь, — начал отбиваться паренек.
— Прости, — отстранилась девушка и протерла глаза тыльной стороной ладони.
После сладкого сна глаза не сразу привыкли к яркому свету. Перед девушкой предстали две фигуры в совершенно невообразимых нарядах. И если Баргету объективно шла продукция Марсианских портных, то Ашере наверняка бы стоило основательно пересмотреть свои вкусы.
