не показалось. Он всегда так реагировал на мою дерзость. Или же на то, что только он один дерзостью и считал.
— Что, прости?
Он наклонился надо мной, чтоб точно оказаться в картинке моих глаз, но я повернулась к окну, где тёмный город разделялся чуть ли не пополам неоновыми огнями высоток центра.
— Убирайся отсюда.
— Ты охуела совсем?
Он не крикнул. Испугался, что сюда прибудет персонал, и его выставят силой. Не посмотрят, что он тоже санитар, пусть и из другой клиники. Он прошипел сквозь зубы, ударил кулаком по койке, чуть задев моё бедро. Прижался ко мне лбом, ртом практически касаясь моих губ. Не успел он снова что-нибудь произнести, как я воспользовалась его собственным оружием и первой повторила одну и ту же фразу.
— Убирайся отсюда.
А ему ничего не осталось больше. Мои вещи он может выкинуть, мне всё равно в Академии выдадут новые. За появившиеся после осмотра отметины на моей коже его сразу отправят в тюрьму, а оттуда прямиком на фронт, где расхваленные умения справляться с больными людьми нигде не найдут применения.
— Убирайся.
Одно слово. Поставлена точка, и самой не верится, что это правда произошло. Хлопок двери…
… хлопок прожилки, и тонкая струя холодного воздуха снаружи настигла моё иссушенное лицо. Руками я разорвала последние слои мяса и выбралась из огромного таракана. Оказалось, что торчу ровно из его задницы, пока та лежит на поверхности Венеры. Сарсур спит, укрытый ночным небом, где звёзды словно куда ярче горят, чем раньше. А вождь всё-таки соврал напоследок, что таракан от этого помрёт. Я спустилась по лапе насекомого, та как трап из воздушного транспорта проводила меня до земли. Я так скучала по этой почве, что готова съесть её, лишь бы доказать преданность и любовь к планете.
Чуть не упала, обессилевшая донельзя. За спиной величественный организм похрапывал, привалившись к небольшой горе. Перед лицом предстала бесконечная пустыня. Я вызвала Элис.
«Да, Пира?»
Электронный голос подрагивал. Энергии не хватало, чтоб сработала полная имитация человеческой речи. Лишние ноты в интонации, помехи как при плохой связи, но моя внутренняя подруга всё-таки прорвалась через отказ систем питания костюма.
— Укажи, куда мне идти?
«В двадцати пяти километрах от тебя находится база «Мидеум». Там ты сможешь найти ночлег, там же и встретишь рассвет. Я отправила запрос, чтоб тебя встретили по пути. Иди туда…»
Элис отключилась, напоследок автоматически указав мне путь через систему наитий. Я подняла из памяти все Отсчёты, что минули с предыдущего заката. Если не ошиблась, то Солнце снова взойдёт менее чем через один Отсчёт. Эта мысль так сильно подстегнула, что я тут же рванула в указанном направлении. Ориентиром взяла дальние сопки, как две сестры вставшие на горизонте.
Да, ноги были в ужасе. Руки повисли канатами. Такие тяжёлые, что гнут тело к земле. В этот раз я и правда не прочь свалиться замертво, но тяга к ещё одной встрече со звездой не даст мне даже уснуть. Не говоря уже о том, чтоб погибнуть без воды и еды. Двадцать пять километров. Целая жизнь, сокращённая до обычной пыльной дороги. Заключительный рывок перед красивым финалом, который я рисовала себе всё это время. Столько слёз и стараний, и всё равно приходится ещё раз доказать Венере, что я достойна встретить новый её оборот.
Температура на поверхности заметно упала. Терраформирование и обогрев со стороны Города заметно исправили стародавние условия, но всё равно мне не хватало тепла. На щеках чуть не лопается кожа, и я прикрываюсь руками, хотя тут даже ветра нет. Надеюсь, меня смогут найти в этих пустошах. Интересно, как на базе восприняли сигнал бедствия от пропавшей без вести? Посчитали ли случайным заблудшим сигналом? Не скинули на помехи, на погрешности старых военных отчётов? Поехали ли они за мной? Не узнаю, пока не встречу другого человека, который наконец-то протянет руку помощи. Которому не надо будет объяснять, как мне было раньше тяжело. Он всё поймёт без слов, посадит в транспорт и увезёт под защиту огромной базы.
Но горизонт всё так же пуст, если не считать гор. Они тянутся к друг другу верхушками, между ними ровный проём. Возможно, именно там база и обосновалась, чтоб сократить возможное количество открытых флангов при нападении Сарсуров. Ориентир чётко виднеется даже на фоне тёмно-фиолетового неба. Нашлось бы только энергии не в костюме, а в теле, чтоб достичь хотя бы их подножия. Просто не смогу смириться с мыслью, что все произошедшие со мной события могут обернуться издёвкой перед мучительной смертью от обезвоживания. Слишком глупо, слишком смешно. Если б смогла, то смеялась бы из гроба, да так, что все пришедшие вздрогнули бы. Если б они были, конечно.
Несмотря на холод, я взмокла в костюме, точно отдав последние капли. Энергии не хватит, чтоб всю эту воду вернуть её законной хозяйке. Губы слиплись, потрескавшийся язык упёрся в зубы. Появилась тонкая линия посреди остывшей почвы, покрывшейся тонким слоем наледи и размытая в моих глазах от попавшего в них пота. Деревце, одиноко торчащее посреди пустынных бескрайних равнин. Я еле добралась до него, опёрлась телом. Плечи болят, но так ноги отдыхают хотя бы. Боюсь, если сяду, то больше не поднимусь. Так и останусь здесь, а меня не найдут, даже если тщательно будут искать. Шанс один на миллион, что обратят внимание на отощавшее тело у сухого растения, непонятно каким образом пробившегося в этой глуши сквозь плотные поверхностные грунты.
От него приятно пахнет. Это всё ещё жизнь. Кора, ветки, корни, впитывающие воду отовсюду, докуда только дотянутся. Я делала то же самое, пока не решилась бросить всё и умчаться во тьму без отдыха. Не выпила перед длинной дорогой, ни воды, ни спирта. И так хочется укусить этот стебель, чтоб он поделился своими жидкостями…
Я шагнула дальше, оставив бедное растение в покое. Пусть себе существует и делает, что хочет. Сам по себе, предоставлен себе одному. И никакого долга перед другими растениями. Испытываю лёгкую зависть, а как иначе? Мыслей у него нет, и всего одна забота — впитывать воду из земли. Одно и то же из года в год. По отработанной схеме, без конкуренции и пагубного влияния извне. И никто никогда не осудит, если вода закончится, а деревце просто согнётся в очередной Отсчёт и надломится. Нет свидетелей — нет гонителей.
Под ногами шипит пустынный песок. Голубоватый, мерцает в свете далёких звёзд. Сюда он добирается в виде отдельных лучиков, еле заметных с такой удалённости.
