– Не видно, – согласился Боб Дженкинс. – Похоже, что мы их перегнали либо в пространстве, либо во времени.
– Или и в том и в другом, – добавил Альберт.
– Верно – и в том и в другом.
Оказалось, они были не правы. Когда рейс № 29 полетел над Скалистыми Горами, они заметили сеточку черных линий внизу, тонких, как нити, с такой высоты. Линии вздымались на кручи и спускались с них и создавали определенные узоры-кружева на серо-голубоватом ковре лесов. Ник стоял у передней двери и наблюдал в смотровое окошко. Оно обладало увеличительным свойством, и Ник обнаружил, что видит все гораздо лучше, чем ему того хотелось бы. Пока он смотрел, две черные линии разделились и опоясали вершину горы со снежной шапкой, встретившись на противоположной стороне и разбежавшись в разные стороны. Позади них вся вершина горы обрушилась на саму себя, образовав подобие кратера вулкана.
– Милостивый Боже, – пробормотал Ник и утер лоб дрожащей ладонью. Когда они полетели над западными склонами в сторону Юты, снова начало темнеть. Оранжево-красные лучи заходящего солнца озаряли фрагментарный адский ландшафт. Никто не смог долго выдержать подобного зрелища: один за другим они последовали примеру Бетани и закрыли солнечные фильтры на иллюминаторах. Ник неверной походкой направился в салон и сел в кресло, положив лоб на ладонь. Спустя мгновение повернулся к Лорел, и та молча обняла его.
Брайан был вынужден смотреть на происходящее внизу. Солнцезащитных заслонок в кабине пилота не было.
Западный Колорадо и восточный Юта провалились большими блоками, один за другим, как раз под ним и впереди него. Долины и горы, леса и озера прекращали свое существование по мере того, как лангольеры отсекали их от мертвой ткани прошлого, отсекали и обрушивали в темные, бесконечные пропасти вечности. Ни звука не доносилось сюда снизу, и от этого картина казалась еще ужасней. Под ними беззвучно исчезала страна.
Потом опустилась ночь, словно свершился акт милосердия, и некоторое время он смог смотреть на звезды. Он цеплялся за них взглядом, как за единственно реальную вещь, оставшуюся в этом ужасающем мире. Орион – охотник, Пегас – большая мерцающая лошадь в полуночи, Кассиопея – в своем звездном кресле.
Спустя полчаса солнце снова взошло, и Брайан почувствовал, как его здравый рассудок начинает колебаться, подвигаясь к своей собственной бездне. Мир внизу пропал полностью и окончательно. Синева неба стала куполом над циклопическим океаном глубочайшей и чистейшей черноты.
Мир был вырван из-под рейса № 29.
Идея Бетани тоже приходила в голову Брайану. Если наступит наихудший вариант, он мог бы спикировать и врезать 767-й в скалу, оборвав все раз и навсегда в одно мгновение. Но не стало больше скалы, в которую можно было бы врезаться.
Не было просто земли, в которую он мог врезаться.
«Что же будет с нами, если мы не найдем разрыва?» – подумал он. – «Что случится, когда иссякнет топливо? Не говори мне, что мы разобьемся, поскольку не обо что разбиваться. Мы просто, видимо, будем падать, падать… и падать. Как долго? Как далеко? Как долго можно падать в ничто?»
Не думай об этом.
Но как такое получилось? Не думать было невозможно.
Он сознательно углубился в лист с расчетами, вписывал данные, сверяясь с показателями приборов, пока вновь свет на небе не начал меркнуть. По его данным получалось, что время от восхода до заката теперь составило примерно двадцать восемь минут.
Брайан включил интерком.
– Ник, не можешь ли зайти в кабину?
Он появился менее чем через тридцать секунд.
– Там у всех светозащитные заслонки опущены? – спросил Брайан, едва Ник открыл дверь.
– Представь себе, да.
– Очень разумно с их стороны. Я бы и тебя просил не заглядывать в окно, если можно. Посмотри туда через несколько минут или подольше протяни. Картина, я тебе скажу… не очень приятная.
– Все исчезло?
– Да. Абсолютно все.
– Заодно и девочка Дайна ушла. Лорел была с ней в последние минуты. Держится она хорошо, молодцом. Ей эта девчушка полюбилась. Да и мне тоже.
Брайан кивнул. Рана ребенка была из тех, что требовала экстренной квалифицированной помощи, – да и то шансы были ничтожны. Сердце сжалось в груди. Ему тоже нравилась эта маленькая девочка, и он поверил в то, что говорила Лорел: благодаря слепой девочке они каким-то образом продолжали свое существование. Она что-то сотворила с Крэгом Туми, использовала его, и Брайан подумал, что сам Туми отнюдь не возражал, чтобы его так использовали. Если ее смерть была предзнаменованием, то очень скверным.
– Не дожила до своей операции, – сказал он.
– Не дожила…
– Как там Лорел держится? О'кей?
– Более или менее.
– Она тебе нравится, верно?
– Да, – просто ответил Ник. – У меня есть друзья, которые подняли бы меня на смех, но она мне в самом деле нравится. Немножко этакого мечтательного тумана в глазах, но у нее есть стержень.
Брайан кивнул.
– Ну что ж, если вернемся, я желаю тебе всяческой удачи.
– Спасибо. – Ник сел в кресло помощника пилота. – А я, знаешь, думал над тем вопросом, что ты мне задал тут. Насчет того, что я сделаю, когда… вернее – если мы выкарабкаемся из этой бредятины… Помимо того что приглашу прелестную Лорел на ужин… видимо, плюну на эту охоту за мистером О'Бэнионом. Ты понимаешь, он ведь мало чем отличается от нашего друга Туми.
– Дайна просила тебя пощадить мистера Туми, – заметил Брайан. – Стоило бы, видимо, и этот фактор добавить к уравнению.
Ник кивнул головой так, словно она стала для него тяжеловата.
– Возможно, и так.
– Послушай, Ник. Я тебя позвал сюда вот зачем. Понимаешь, если этот разрыв во времени существует, о чем говорил Боб, то мы вообще-то к нему приближаемся. Нам необходимо будет сидеть тут вдвоем, в этом вороньем гнезде, тебе и мне. Ты будешь справа, а я буду наблюдать слева. Если увидишь что-нибудь похожее, скажешь.
Ник уставился на Брайана удивленным взглядом.
– А чего мы будем высматривать? Какую-нибудь хренопупину или фиговину?
– Очень смешно. – Брайан невольно улыбнулся. – Да я понятия не имею, как это может выглядеть. Да может, мы вообще не увидим ничего такого. Тогда – сам понимаешь – промахнемся, и нам всем каюк. Вбок ли он сместится или вверх. Искать иголку в стоге сена – пустяк по сравнению с этим.
– Слушай, а радар может?
Брайан ткнул пальцем в цветной монитор радара РКА/ТЛ.
– Пусто, как видишь. Оно и неудивительно. Если бы прежняя команда получила изображение этой чертовой штуки на радаре, то вряд ли бы они полетели через нее.
– Получается, что они ее не увидели? – сказал Ник.
– Не обязательно так. Они могли увидеть нечто слишком поздно, чтобы избежать встречи. Реактивные лайнеры летят быстро, а команда отнюдь не занимается поисками чертовщины в небесах. Да им и не нужно. На то есть наземный контроль. Считай – тридцать или тридцать пять минут со старта, и команда свои задачи выполнила для начала. Птичка взлетела, покинула воздушное пространство «Эл-Эй», радар против столкновений включен и каждые девяносто секунд попискивает, дает понять, что мол начеку. Полет запрограммирован еще до того, как птичка покидает землю, а программа подсказывает автопилоту, что ему надо делать. В кабине это может выглядеть, как чаепитие пилота с помощником. Они могут сидеть лицом к лицу и болтать о последнем фильме. Если кто-нибудь из экипажа зашел перед тем, как стряслось Событие, то был бы еще свидетель. Но мы знаем – этого не случилось. Мужская часть экипажа могла пить кофе с датским печеньем. Девушки готовились угощать всех напитками, когда все и произошло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
