– Стой!.. И выметывайся. За руль сяду я!
– Да ну, – ответил я. – Тише, парень. Во-первых, так ты потеряешь темп погони. Пока будешь пересаживаться, твоя цель успеет уйти далеко. Во-вторых, вон видишь это зеркальце?.. За ним видеорегистратор. Да-да, один регистрирует все, что спереди и сбоку, а этот вот бдит, что делается в салоне. Твое лицо и твое тыканье мне в затылок пистолетом уже записаны и переданы в облако, так что мой авто хоть взорви, хоть сожги, но ты уже на далеком штатовском сервере… а может, на голландском, но в любом случае тебе их не достать. И если ты меня пристрелишь, то поднимут все записи… это если ты в самом деле полицейский…
Он зло выругался и убрал пистолет.
– Я в самом деле полицейский, – сказал он напряженным голосом. – Магомед, сын Бадру. Четвертый участок…
– Ну вот и полицействуй, – посоветовал я. – Видишь, мы держим в виду твою тачку, хотя это приличный «Мерседес», даже оттюнингованный по самые помидоры… Что случилось?
– Это полицейское расследование, – отрезал он.
– Тогда иди пешком, – ответил я. – Я останавливаю машину вон у того кафе. Что-то кофейку восхотелось… Тебе не предлагаю.
Он сказал еще злее:
– В том автомобиле сволочь, Сулейман Асад-оглы!
– Все мы в чем-то, – сказал я. – А конкретно?
– Он выкрал Алишу, сестру моего лучшего друга, – выкрикнул он люто. – И увез!.. Хочет насильно жениться, сволочь!.. А я сам на ней хочу!
– Да, – согласился я. – За это убить можно… Да и нужно. Вообще-то человека за все убить можно, он свинья изначально, даже родился уже грешным, так и называется первородный грех… Ладно, а где он?
– В районе Малого Азаята, – сказал он. – Там у него дружки! Как бы они не отняли у него у самого Алишу… Она тогда вообще покончит с собой от позора.
Я с сочувствием посмотрел на его раскрасневшееся от праведного гнева лицо.
– В банде сколько морд?
– Полдюжины точно, – сказал он. – Но я лучше погибну, чем…
– Не спеши, – сказал я. – Ладно, я тебе помогу. Хотя как-то и не верю… Откуда здесь полиция?
– Я не отсюда, – ответил он. – Быстрее!.. Из Карагеза, это вон городок на той стороне реки. Там халифатовцы тоже есть, но прячутся. Сулейман выкрал ее и увез сюда! А здесь, ты прав, какая полиция?.. Здесь я не полицейский.
Я спросил с любопытством:
– А почему мне сказал?
Он буркнул:
– У полицейских глаз наметан. Мне показалось, ты человек, который чтит законы.
– Но беззаконье любим больше, – сообщил я. – Если, конечно, не касается нас. Когда грабят других, это так смешно…
«Мерседес» резко свернул на перекрестке, подпрыгнул на камнях, но здесь все автомобили с высокой подвеской и колесами не меньше чем в девятнадцать дюймов, благополучно перебрался на ту сторону, и мы моментально застряли.
Я сдал назад, кое-как заставил автомобиль слезть с камней, царапающих раму. Магомед зло выругался.
– Ушел, сволочь!
– Не слишком далеко, – ответил я. – Оставим машину здесь, все равно не наша. Пошли!
Он выпрыгнул, посмотрел, как я захватил винтовку.
– Ты из халифата?
– Почти, – ответил я. – Так, пока присматриваюсь. Свободный альбатрос. Я за справедливость и поруганных дев, так что пойдем отомстим и накажем потенциального насильника!
Черный внедорожный «Мерседес» мы увидели через две улицы возле подъезда добротного старого дома в пять этажей, почти небоскреб для крохотного южного городка.
Магомет вскрикнул горестно:
– Опоздали! Он уже утащил Алишу в свое звериное логово. Там обосновалась вся его сволочь!
– Вернешься? – спросил я.
Он воскликнул горячо:
– Ни за что! Моя честь будет поругана…
– А как думаешь войти? – спросил я.
– Никак не думаю, – огрызнулся он. – А если сейчас тащит Алишу на ложе? Она не переживет такого позора!
– Тогда надо идти, – согласился я. – Кстати, ты точно из полиции? Слишком тебе здесь все знакомо…
Он помедлил, но я смотрю пытливо, могу и не пойти, ответил нехотя:
– Я в ИГИЛе был четыре года…
– Ого, – сказал я, – сколько же тебе лет?
– Я убежал из дома в четырнадцать, – ответил он, – в ИГИЛе меня начали учить обращаться с оружием, я оказался настолько хорошим стрелком, что меня исключили из подготовки смертников и зачислили в боевую группу. Четыре года я воевал под черным знаменем халифата…
– Понятно, – сказал я. – Понятно, откуда у тебя это бесцеремонное «Прочь из машины!.. Теперь это моя…» Ну-ну, дальше!
– Когда я оставил их ряды, – пояснил он, – я вступил здесь в милицию. Отец меня простил, родня приняла снова. Там понимают, что за халифатом тоже есть правда, но все-таки жить нужно мирно и правильно, как и велел Аллах.
– Да будет Благословенно Имя Его, – согласился я. – Та-ак, погоди… Вон там в окнах двое часовых… Хоть твой Сулейман и сволочь, даже последний из бандитов, но порядок в банде поддерживает. Приготовься…
– К чему?
– Как только выстрелю дважды, сразу беги в дом. Но не дальше вестибюля.
Он еще смотрел непонимающе, а я вскинул винтовку, на прицеливание ушла целая секунда, выстрел, я тут же перевел на другое окно и снова нажал на скобу.
Магомед охнул, когда один повис, свесив голову и руки наружу, а второй завалился вовнутрь комнаты, но винтовка сиротливо осталась на подоконнике.
– Ты…
Не договорив, он ринулся через улицу. Я оставил винтовку, для ближнего боя предпочитаю пистолет, догнал у самой двери. Разом вбежали, Магомед вообще влетел красивым кувырком, вскочил и, красиво держа пистолет в вытянутых руках, продвигался короткими, но быстрыми шажками, красивый и решительный, с заострившимся лицом, хищный и великолепный в роли представителя доминантного вида на этой планете.
Мы победим, мелькнуло у меня. И захватим галактику. А затем и все вселенные. Именно мы, а постчеловеки пусть перестраивают себя как хотят, даже делают себя сладенько добрыми, а мы только надстроим себя, чтобы сильнее и непрошибаемее…
– Стой здесь, – велел я. – Жди сигнала.
– Хорошо, командир…
Я дождался, когда мимо пройдет боевик с автоматом через плечо, скользнул за спину и всадил нож в темя. Спецназовцы убивают как-то иначе, в мозгу сразу масса картинок, роликов и приемов, но как нейрофизиолог я знаю, что самое уязвимое у нас мозг, а не сердце или даже сонная артерия.
Перережь сонную артерию – человек гарантированно умрет через несколько десятков секунд, но может успеть поднять тревогу, а то и вообще застрелить тебя, если рядом оружие. Пробитое пулей или ножом сердце тоже не означает мгновенную смерть, можно еще драться, а потом выжить в клинике, а вот удар в мозг сразу отключает все тело, а я точно знаю, куда и с какой силой ударить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
