Он отчаянно завопил, но, вдруг умолкнув, начал облизывать свои влажные губы. Мисс Феллоуз отступила назад.
Мальчик приблизился к блюдцу, наклонился к нему и затем, быстро оглянувшись по сторонам, как бы высматривая притаившегося врага, снова нагнулся к молоку и начал его жадно лакать, как кошка, издавая при этом какой-то неопределенный звук. Он даже не попытался приподнять блюдце руками.
Мисс Феллоуз была не в силах до конца скрыть охватившее ее при виде этого чувство, и, вероятно, кое-что отразилось на ее лице, потому что Девени, взглянув на нее, спросил:
– Доктор Хоскинс, а сестра в курсе того, что происходит?
– В курсе чего? – поинтересовалась мисс Феллоуз.
Девени заколебался, но Хоскинс, по выражению лица которого снова можно было заключить, что все это втайне его забавляет, произнес:
– Что ж, можете ей сказать.
– Вы, по всей вероятности, даже не подозреваете, – обратился Девени к мисс Феллоуз, – что волею случая вы – первая в истории цивилизованная женщина, которой пришлось ухаживать за ребенком-неандертальцем.
Сдержав гнев, мисс Феллоуз повернулась к Хоскинсу.
– Вы могли бы предупредить меня заранее, доктор.
– А зачем? Какая вам разница?
– Речь шла о ребенке.
– А разве это не ребенок? У вас когда-нибудь был щенок или кошка, мисс Феллоуз? Неужели в них больше человеческого? А если бы это оказался детеныш шимпанзе, вы бы почувствовали к нему отвращение? Вы медицинская сестра, мисс Феллоуз. Судя по вашим документам, вы работали три года в родильном отделении. Вы когда-нибудь отказывались ухаживать за ребенком-уродом?
– Вы все-таки могли бы сказать мне это раньше, – уже менее решительно произнесла она.
– Для того чтобы вы отказались от этой работы? Не следует ли из этого, что вы собираетесь это сделать сейчас?
Он холодно посмотрел ей прямо в глаза. С другого конца комнаты за ними наблюдал Девени, а маленький неандерталец, – покончив с молоком и вылизав начисто блюдце, поднял к ней мокрое лицо с широко раскрытыми, о чем-то молящими глазами.
Мальчик жестом указал на блюдце, и вдруг из его рта посыпались отрывистые гортанные звуки вперемежку с искусным прищелкиванием языка.
– А ведь он говорит! – удивленно воскликнула мисс Феллоуз.
– Конечно, – сказал Хоскинс. – Homo neanderthalensis в действительности является не отдельным видом, а скорее разновидностью Homo sapiens. Так почему бы ему не уметь говорить? Возможно, он просит еще молока.
Мисс Феллоуз машинально потянулась за бутылкой, но Хоскинс схватил ее за руку.
– А теперь, мисс Феллоуз, прежде чем вы сделаете еще хоть одно движение, вы должны сказать, остаетесь вы или нет.
Мисс Феллоуз раздраженно высвободила руку.
– А если я уйду, вы что, не собираетесь кормить его? Я побуду с ним… некоторое время.
Она налила ребенку молока.
– Мы намерены оставить вас здесь с мальчиком, мисс Феллоуз, – сказал Хоскинс. – Это единственный вход в Первую Секцию «Стасиса». Дверь тщательно запирается и охраняется снаружи. Я хотел бы, чтобы вы изучили систему замка, который будет, конечно, настроен на отпечатки ваших пальцев, так же как он настроен на отпечатки моих. Пространство наверху (он поднял взгляд к несуществующему потолку кукольного домика) охраняется тоже, и мы будем предупреждены, если здесь произойдет что-либо необычное.
– Вы хотите сказать, что я все время буду находиться под наблюдением? – возмущенно воскликнула мисс Феллоуз, вдруг вспомнив, как она сама рассматривала с балкона внутреннюю часть помещения.
– О нет, – серьезно заверил ее Хоскинс, – мы гарантируем, что ни один человек не будет свидетелем вашей частной жизни. Все объекты в виде электронных символов передаются вычислительной машине, и только она будет иметь с ними дело. Вы проведете с мальчиком эту ночь, мисс Феллоуз, а также и все последующие впредь до особого распоряжения. Мы предоставим вам несколько свободных часов в дневное время, и вы сами составите их расписание, исходя из ваших потребностей.
Мисс Феллоуз в недоумении окинула взглядом внутренность кукольного домика.
– А для чего столько предосторожностей, доктор Хоскинс? Разве мальчик представляет собой какую-нибудь опасность?
– Видите ли, мисс Феллоуз, все дело в энергии. Он никогда не должен покидать это помещение. Никогда. Ни на секунду. Ни по какой причине, даже если от этого зависит его жизнь. Даже для того, чтобы спасти вашу жизнь, мисс Феллоуз. Вы поняли меня?
Мисс Феллоуз гордо вскинула голову.
– Я знаю, что такое приказ, доктор Хоскинс. Медицинская сестра привыкает к тому, чтобы во имя долга жертвовать собственной безопасностью.
– Отлично. Вы всегда можете просигнализировать, если вам что-нибудь понадобится.
И двое мужчин покинули «Стасис».
Обернувшись, мисс Феллоуз увидела, что мальчик, не притрагиваясь к молоку, по-прежнему не спускает с нее настороженного взгляда. Она попыталась жестами показать ему, как поднять блюдце ко рту. Он не последовал ее примеру, однако на этот раз, когда она прикоснулась к нему, он не закричал.
Его испуганные глаза ни на секунду не переставали следить за ней, словно подстерегая ее малейшее неверное движение. Она вдруг заметила, что инстинктивно пытается успокоить его, медленно приближая руку к его волосам, стараясь, однако, чтобы ее рука была все время в поле его зрения. Тем самым она давала ему понять, что в этом жесте не кроется никакой для него опасности.
И ей удалось погладить его по голове.
– Я хочу показать тебе, как пользоваться туалетом, – произнесла она. – Как, по-твоему, ты сможешь этому научиться?
Она говорила очень мягко и осторожно, отлично сознавая, что он не поймет ни одного слова, надеясь на то, что сам звук ее голоса повлияет на него успокаивающе.
Мальчик снова защелкал языком.
– Можно взять тебя за руку? – спросила она. Она протянула ему обе руки и замерла в ожидании. Рука ребенка медленно двинулась навстречу ее руке.
– Правильно, – кивнула она.
Но когда рука мальчика была уже в каком-нибудь дюйме от ее собственной, он отдернул ее.
– Ну что ж, – спокойно сказала мисс Феллоуз, – позже мы попробуем еще раз. Не хочется ли тебе посидеть? – Она похлопала рукой по кровати.
Медленно текло время, еще медленнее продвигалось воспитание ребенка. Ей не удалось приучить его ни к туалету, ни к кровати. Когда мальчику явно захотелось спать, он опустился на ничем не покрытый пол и быстрым движением юркнул под кровать.
Она нагнулась, чтобы взглянуть на него, и из темноты на нее уставились два горящих глаза, и она услышала уже знакомое прищелкивание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
