– Людям пожилым, склонным к полноте, вредны сильные волнения, а разрушительные чувства, особенно гнев и ненависть, просто смертельно опасны, организм может не выдержать, и конец концерту, – задумчиво прибавила я. Опасливое восхищение отразилось в глазах Лакса. На Кейра и Гиза я старалась вообще не смотреть, и так понимала: мои выкрутасы осмотрительные мужики не одобрят. Ладно хоть объявлять меня безумной и вязать не кинулись, значит, лимит доверия пока не исчерпан и можно продолжать выводить из себя его бесконечно толстое величество, а также потешать почтеннейшую публику. Монарх, кстати, покраснел после моей последней фразы еще сильнее, стал багровым, как кружавчики на одежде.
Придворные пытались спрятаться за спины друг друга. С одной стороны, их повелителя оскорбили самым возмутительным образом, но с другой – оскорбительницей была магева. А посему сводить с нахальной волшебницей счеты охотников не находилось. Милость монарха мертвым ни к чему.
На площади повисла стеклянная тишина, которую буквально через несколько секунд разрушил грубый грохот колес по булыжникам. Черно-коричневое сооружение, больше похожее на гроб на колесах, чем на средство передвижения, катило к эшафоту. Впрочем, все равно это убожество выглядело элегантнее королевской кареты.
Из подвижного сооружения молчаливые стражники извлекли одетого в потрепанную форму, скованного цепями по рукам и ногам, как фокусник Гудини, Дерга. Пес, снабженный вчера инструкциями хозяина, негромко заскулил, однако не двинулся с места. Морда у Цапа сделалась прежалостная, и очень близкое к этому выражение я поймала на лице принца Альвина. Взгляд, устремленный на меня, полнился отчаянием и робкой надеждой. Если я осмелилась так хамить королю, может, и предпринять чего смогу? Я успокаивающе подмигнула юноше: дескать, не дергайся, парень, предоставь все мне!
Дерг молодчина, недаром столько в тайной службе проработал, на публику играл, да не переигрывал, держался с достоинством и не забывал чуток покачиваться на подкашивающихся от слабости (никто ведь не должен догадаться, что я его вчера подкармливала!) конечностях. Он был суров и строг, как икона мученика. Сопровождаемый стражей не как пленник, а, скорее, как знатный гость с почетным караулом, он взошел на эшафот. Ей-богу, если бы не разница в антураже, я бы сказала, что король в Ланце он, а не расфуфыренный перекормленный боров Клементарий. Густое напряжение толпы электризовало атмосферу на площади, достаточно было только подвести искру тока, чтобы жахнул мощный разряд. Роль такой искорки я и собиралась сыграть, выжидая нужный момент.
Вот следом за Дергом в полной тишине поднялся по ступеням довольно мускулистый мужик в черной кожаной безрукавке и маске.
– Я своего лица никогда не прятал, – недовольно обронил Кейр.
– Ну ты же не делал ничего такого, чего следовало бы стыдиться, а если и делал, то не прятался от возмездия, – объяснила я, только после слов телохранителя запоздало сообразив, что мужик в кожанке палач, а значит, объявляется предстартовая магевская готовность.
Следом за пресловутым «Зорро» на помост поднялся глашатай и, подглядывая в большой свиток бумаги (хоть план по макулатуре перевыполняй!), расплывчато обвинил Дерга во всех смертных грехах, главным из которых являлась измена королю. (Вот уж не знала, что Кейсар у нас немножко фиолетовый!) Но кроме шуток, даже будь Дерг в самом деле виновен, я все равно целиком и полностью встала бы на его сторону. Хранить верность этакому перекормленному самовлюбленному борову – себя не уважать! Но правосудие в вышеназванном лице, точнее, вышеназванной образине считало иначе, и наказанием за обширный как инфаркт миокарда перечень преступлений осужденного должен был стать столь же пространный перечень смертей.
Тут я слегка тормознула и переспросила у Кейра как единственного эксперта по проблеме:
– Так чего они с ним делать собираются: травить, вешать или четвертовать?
– Все, – коротко и емко ответил гид-специалист.
– Это как? У них чего, запас живой воды имеется? Один раз укокошил, затем воскресил, снова укокошил и так далее до конца списка? – пришла пора и мне проявить профессиональный интерес.
– Нет, Оса, сначала по милости короля Кейсару поднесут чашу с ядом, а потом уже с мертвым телом… – Телохранитель замолчал, не закончив фразы, впрочем, все было понятно и без дальнейших слов.
– Здорово. – Я довольно потерла руки. – Повеселимся!
– Какая ты кровожадная, не замечал прежде, – отметил Лакс, явно пытаясь сообразить, какая мне выгода от всего происходящего и чего я собираюсь творить.
– Это я хорошо скрывала свои вампирские задатки, – отбоярилась тут же. – А ты чего думал, зря, что ль, твое горло в порядок приводила? Чтобы кровь было пить сподручнее!
– О-о-о, – протянул рыжий, почему-то, скорее, заинтересовавшись моими планами на его тело, нежели испугавшись.
– Если ты собираешь спасать Дерга, самое время, – сухо заметил Гиз, прервав нашу милую пикировку.
– Дерг в безопасности, Гиз, на нем магическая защита, – ответила, пристально наблюдая, как палач возится с небольшим, плотно запечатанным кувшином, переливая мутную жидкость неопределенного цвета в неглубокую чашку. Отмерив положенную норму и тщательно закупорив емкость для дальнейшего использования, товарищ в маске сделал несколько чинных шагов по направлению к закованному в цепи Дергу. И… споткнувшись на ровном месте, рухнул, опрокинув дозу на помост. Нервный смешок прокатился по толпе, Клементарий недовольно набычился в кресле, завозмущались вопиющей неловкостью палача придворные.
– Знакомо, – прокомментировал Гиз, как-то тоже пытавшийся испытать яд на моей персоне.
– Еще бы, магия идет по пути наименьшего сопротивления, чего каждый раз велосипед изобретать. – Я почти обиделась за руны. – Главное, защита действует. Так что можно расслабиться и получать удовольствие!
Возражений не нашлось, компания продолжила смотреть представление.
Бормоча сквозь зубы что-то «ласковое» то ли о своей ловкости, то ли о качестве помоста, за который цепляются ноги, палач вернулся к кувшину, повторил процедуру наполнения чашки, снова направился к приговоренному, обойдя то место, где так неловко приземлился парой минут раньше, и… «грациозно» соприкоснулся с досками вторично – в другой точке помоста. Яд опять расплескался по эшафоту. Фаль от души заливался у меня на плече. Смех поначалу робко загулял по толпе, король сжал кулаки, он едва не лопался от злобных негодования и подозрительности, зато начальник тюрьмы и принц Альвин явно обрадовались и подарили меня осторожными благодарными взглядами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
