Медленно, но верно, разговор подходил к ещё одной важной теме, касательно новых условий работы.
— Товарищ председатель! А что если за восемь часов мы не успеем? Как тогда быть? У нас порой другого выхода нет, как оставаться, — посыпались неуверенные вопросы колхозников.
— Я поговорил с бригадирами, никаких проблем у вас не возникнет. В этом месяце мы будем железно следовать восьмичасовому рабочему дню, а вот дальше посмотрим.
В зале правления раздалось громкое перешёптывание толпы.
«Восемь часов? Ещё и четыре выходных вместо трёх!»
«Четыре с хвостиком!»
— Ваша идея мне нравится, но если честно, пока сложно это представить на деле. Мы с мужиками по двенадцать часов на дню работаем и то, еле за планом успеваем, а вы думаете мы управимся за восемь? — поинтересовался хриплый мужской голос.
— А вот скажите, — с лёгкой улыбкой обратился к нему я, — как часто вы делаете перерывы?
-Ну, как! У нас обед есть, да и один раз за столько времени поесть мало будет, сами понимаете, одни с собой еду таскают, другие домой бегают, — задумчиво почесал голову мужик.
— Получается один полноценный перерыв на обед и ещё один ближе к вечеру, верно? — он кивнул в ответ, — Если мы возьмём конкретно ваш случай, вы ведь на полях работаете? Точно! Припоминаю вас, даже приятелей ваших. Так вот, насколько мне известно, среди мужиков много курящих.
— Есть такое, спорить не буду. Почти все у нас курят, — подтвердил мужик.
— Вот, а перекуров у вас явно не один и не два, а то и не три, — сам перекур занял бы несколько минут, но зачастую в три раза больше времени тратится на разговоры.
— А что вы нам предлагаете? Бросить всем курить? — рассмеялся мужчина.
— Нет. Я предлагаю вам выбор. Вы активно работаете восемь часов, прошу заметить, что это на одну треть меньше, чем вы работаете сейчас, жертвуете болтовней и пустой тратой времени, а взамен возвращаетесь домой к ужину. Или же вам приятней будет двенадцатичасовой рабочий день?
Мужик опустил глаза вниз, словно ребёнок, которого только что отчитали, но, немного подумав, пришёл к мысли, что председатель прав.
— Нет, уж лучше восемь часов. Я так хоть с семьёй смогу время провести, а то в последнее время домой прихожу, топлю баньку и всё, сил нет, спать иду, — кивнул он.
— Баню он топит, ты бы постеснялся всем врать! — громко возмутилась жена, — Топлю её я! И воду тоже приношу я!
— Да когда же мне всё успевать, Ленка, ну чего ты! — взмолился механик, но женщина недовольно сложила руки на груди.
— Так вот, — продолжил я, — восьмичасовой рабочий день, а остальное время вы сможете провести с семьёй, дела домашние сделать, отдохнуть в конце концов, здесь всё на ваше усмотрение.
— Товарищ председатель, но вы сказали, что это только на один месяц, а дальше как? — поинтересовалась доярка.
— В течении целого месяца я лично буду наблюдать за продвижением работы в колхозе, если новая система позволит нам работать также эффективно, как и прежде, то она останется на постоянной основе. Всё в ваших руках, товарищи.
— Значит главное выполнять план? — раздался следующий вопрос.
— Верно, но также не следует забывать об моральном облике советского человека! Рассчитывать на выходные, как и всегда, могут только те, кто хорошо работает и не позорит себя и колхоз.
По лицам собравшихся колхозников я понял, что условия оказались довольно соблазнительными. Это решение должно замотивировать колхозников на более эффективную работу, ещё и время появится на семью и личные дела. Одни только плюсы.
* * *
После работы Ягодецкий сходил за водой для пожилой соседки, после чего поспешил домой. К его приходу Люба нажарила картошки и украшала блюдо свежей зеленью.
— Пахнет на всю округу! — глотая слюни заглянул в окошко Митя.
— Наконец-то! Давай заходи, ужинать будем!
Он побежал в дом, как всегда споткнулся у порога и громко выругался на самого себя, вызвал смех у своей женщины.
— Знаешь, — жуя картошку начал он, — сегодня во время собрания председатель умные вещи говорил.
— Не говори с набитым ртом, сначала прожуй, — выругала того Люба, — ты про что именно? Про восемь часов?
— Нет. Это тоже, конечно, правильное решение, но я не об этом, — он замялся, словно сомневался стоит ли вообще продолжать.
— Да говори уже.
— Про важность семьи. Я вот заметил, как у меня появилась ты, так домой стало словно легче идти... точнее, приятней. Знаю, что ты ждёшь, я не один и на душе теплее, — с трудом признался Митя, а Люба, непривыкшая к таким откровениям, положила вилку в сторону и улыбнулась, — да и про детей он прав. От них многое зависит, нужно воспитывать должным образом, чтобы потом стыдно не было.
— Дети — как пластилин, что вылепишь, то и получишь, — ответила Люба, — дать хорошее воспитание не так легко, как кажется. Сколько я женских жалоб наслушалась, знал бы ты.
— Так вот, к чему это я, — предпринял ещё одну попытку Ягодецкий, — я тут понял, что хотел бы стать отцом. Может и у нас ребёночек будет?
Женщина посмотрела на него любящими глазами и грустно выдохнула.
— Жаль встретила я тебя поздно, Мить. Вот кто ж знал? Я бы и сама не прочь ребёночка завести, да вот не молодая уже. У женщин с этим всё нелегко, понимаешь ли. Извини.
— Да ты чего Любаш, всё нормально! — заметив грустное лицо любимой, Митя постарался исправить ситуацию, — Это я так, сам не знаю, что на меня нашло. Нам и вдвоём хорошо!
Они продолжили ужинать, но по лицу своей женщины Ягодецкий понимал, что зацепил больную тему.
— Слушай, Мить, а может тебе с детьми работать? — бодро предложила Любовь, — Ты ведь у нас такой силач! Может кружок какой-нибудь организовать? Сможешь детей уму разуму учить.
— Хорошая идея! — кивнул головой атлет, — Надо подумать хорошенько об этом, дело-то непростое, — на самом деле кружок — это не совсем то, чего он хотел, но в данной ситуации оптимальным решением он счёл промолчать, а ещё лучше замять неприятную тему. По лицу Любы было видно, что женщина и сама хотела бы детей, да вот возраст стал
