Пророк сделал едва заметный жест рукой, и возле Скитальца, как из-под земли, возник стражник. Он попытался взять Малыша за ручку, но не тут то было! Ребенок вцепился в полу куртки Скитальца и поднял невообразимый крик. Попытки оторвать его от одежды привели только к тому, что стражник с ругательствами затряс в воздухе укушенной рукой.
— Ладно, о Великий, — сказал Скиталец, беря Малыша на руки. — Он так орет, что грыжу себе наживет. Сделаем так: мы уедем рано утром, а его просто позабудем. Он спит долго и крепко.
Глава 6
— Вставай, парень. Ушиваемся, — Скиталец тряс Волчонка за плечо.
— Да ночь еще! Ты говорил, утром поедем, — тот протирал газа, выглядывая из шатра.
— Пока соберемся… К тому же, утром могут и не позволить убраться по-добру, по-здорову. Так что, давай, веди лошадок.
— А ты, малый, не вздумай орать, — Скиталец обратился уже к Малышу. — Если заплачешь — оставлю тебя, а сам уеду. Понял?
Понял Малыш или нет, но притих, испугавшись угрожающей интонации в голосе своего большого друга. Безоговорочно дал посадить себя в мешок, выразив недовольство только шмыгающим носом.
Когда все было готово к отъезду, невдалеке замаячило световое пятно. Дозор стражи обходил лагерь. Это не входило в планы Скитальца. Если будут чинить препятствия — все! Пиши — пропало! Здесь воинов — сотня, если не больше. Навалятся скопом — отмахаться будет невозможно. Он незаметным движением извлек из-за голенища кинжал. Может быть, удастся управиться без лишнего шума?
Стражник в шлеме с нашитыми костяными пластинами, тот который утром провожал его на аудиенцию в шатер Пророка, жестом приказал двум своим подчиненным осмотреть поклажу и шатер.
— Уважаемый, прошу потише, — Скиталец подошел к начальнику. Ребенка разбудишь. Ты ведь видел, что он вчера творил в шатре Великого? Надеюсь, не хочешь, чтобы он перебудил весь стан? Тогда мне придется забрать его с собой. Боюсь, Пророк будет не очень доволен. А так — видишь — спит малец. Не потревожь, пусть себе…
Он незаметно прикоснулся к руке начальника и вложил в нее пару монет. Воин, кивнул, но в шатер все же заглянул, и, увидев на кошме сверток накрытый одеялом с узорами клана Длиннорога, удалился с чувством исполненного долга.
— И что все это значит? — спросил Волчонок, когда они выехали за пределы лагеря. — Наш питомец будет не в восторге. Ему в седле ехать нравится, а не труситься в мешке за твоей спиной. К чему такие предосторожности? И что хотел этот страж?
— Проверяет, оставили мы Малыша или с собой забрали, — ответил Скиталец, оглядываясь за спину, будто опасаясь чужих ушей.
— А им-то что?
— Вчера Пророк просил меня отдать ребенка ему на воспитание — трудно-де, в дороге с таким маленьким.
— И он прав. А ты?
— А мне виднее. Что-то наш Пророк недоговаривает. Уж лучше, пусть парень побудет с нами. Если и отдам, то кому-нибудь другому.
— Да… — протянул Волчонок. — Таскайся теперь с ним, возись… «Открой ротик — ам!» да «а-а»… Не понимаю я тебя, Скиталец.
«Я и сам себя иной раз не понимаю, — подумал тот. — Но что-то тут нечисто. А своей интуиции я доверяю больше, чем чужим словам».
Вдруг впереди, в предрассветном тумане засерели фигуры всадников.
«Неужели, засада?»
— Волк, возьми-ка этого седока, и постарайся удрать, если что… Там, похоже, нас уже ждут, — Скиталец передал Волчонку мешок с Малышом, а сам извлек из поклажи сверток с мечом.
Но через несколько минут все прояснилось в буквальном смысле слова. В разрыве туманного облака стало видно, что по тропе двигались всего два всадника и один пеший. Причем, последнего, всадники время от времени подгоняли копьями.
— Похоже, не про нашу честь, — облегченно вздохнул Волчонок.
Когда они поравнялись со странной компанией, пеший вдруг бросился к Скитальцу и заорал так, что и на Побережье могли, наверное, услышать.
— Господин, господин! Спаси меня!
От стана отъехали всего-ничего. Не хватало, чтобы этот идиот перебудил все войско.
— Ша! — вполголоса прикрикнул «господин». — Нечего орать. Чего надо?
— Спаси меня, — уже на два тона ниже проговорил человек.
Только теперь Скиталец немного рассмотрел его. Невысокий безволосый человечек неопределенного возраста, кривоногий и плосколицый, как все жители Горной Страны. Одет в рванину, через которую проглядывало грязное худое тело. Его руки были связаны за спиной длинной веревкой, конец которой был привязан к луке седла одного из всадников.
— От чего я тебя должен спасать?
— Меня хотят казнить — сбросить в пропасть.
— За что? — этот вопрос уже больше относился к стражникам, которые, как ни странно, совсем не возражали против беседы своего поднадзорного со случайным встречным. Они сами с любопытством наблюдали за разговором, и тоже были не против вставить словцо-другое.
— Ленивый раб, — зевнув, сказал один из них — грузный малый в драном тулупе и засаленном колпаке на голове.
— Много ест, мало работает. Зачем такой нужен? — поддакнул его товарищ, который отличался от первого, разве что, более пышными усами.
— Я — сын великого хана! Я не должен работать! — снова заорал пленник, и Скиталец понял, что выхода, пожалуй, не остается. Или помочь бедолаге, или перерезать всю троицу, пока не набежали псы Пророка.
— Да не ори, тебе сказано! И как мне тебя спасать? А главное — зачем?
— Ты богатый, вон сколько поклажи! И кони красивые. Выкупи меня, что тебе стоит! Мой отец тебя отблагодарит.
— А эти возражать не будут? — спросил Скиталец, но, взглянув на довольные лица стражников, понял, что сморозил глупость. — Что хотите за него, уважаемые?
Он достал из кошелька несколько медных монеток и подбросил их на ладони. Но лица стражников особой радости не выразили.
— Ты не их рожи глянь, — прошептал подъехавший Волчонок. — Плеснуть им вина, и всего делов…
— Уважаемые, вина хотите?
У всадников с собой фляг не было, зато засаленные шлемы имели немалый объем.
— На здоровье, уважаемые. Всей тонкости аромата вам, конечно, не постичь, но зато закуской не обижены, — Скиталец, наливая вино из бурдюка, вынужден был сморщить нос — такой запах исходил от войлочных шапок. К тому же на поверхности вина затрепетали не умеющие плавать обитатели головных уборов. Картинка не для слабонервных. Но ребят это не сильно волновало. Через минуту они уже чуть ли не в обнимку поехали к лагерю, затянув заунывную песню.
«Лучше бы я их зарезал», — покачал головой Скиталец, тронув удила Серого.
— Эй, а как же я? — раздался голос пленника.
— Что? Тебе чего надо? — удивился Скиталец. — Тебя спасли? Скажи «спасибо» и проваливай. Ты мне не нужен.
— Спасли они! Пока я в землях хана Клык Вепря, я все еще смертник. Меня кто угодно убить может. А самому выбраться, без лошади, еды, огня… Уж лучше об скалы с обрыва!
— Ну, и кто мешает?
— Возьми меня с собой, господин. Я здесь все тропинки знаю. Выведу из земель хана — никто и не заметит. Я буду тебе хорошим рабом. Раз уж начал спасать, спасай до конца.
— Все тропинки знаешь? А как ближе проехать к Южному океану? Показать дорогу сможешь?
— Смогу, хозяин, смогу. Только не бросай меня здесь. Протрезвеют палачи, вернутся и довершат начатое.
— Ладно, садись на ту кобылу, что самая задняя, — смилостивился «господин-хозяин».
— Слушай, Скиталец, — прошептал Волчонок, подъезжая вплотную к Серому. — Мы что, к Южному океану едем? Я туда дороги не знаю, но слышал, что ее и нет вовсе.
— А ты думал, я сюда торговать приехал? Обещал тебе приключения — ты их получишь. А то, что дороги не знаешь, зачем мне, по-твоему, этот бродяга? Эй, как там тебя, давай, ближе.
— Меня зовут Айра, господин, — с достоинством выдал пленник. — Я Айра — из рода Айра, мой отец — хан, глава клана. Проклятые воры в третьем поколении, конокрады и убийцы из рода Клык Вепря пленили меня в бою, где я уничтожил множество этих недолюдишек и трусов. А ты посадил меня на жалкую скотину, на которой только поклажу возить, в то время, как твоя гнедая идет без седока.
— Не нравится — пропасть вот она, рукой подать. Могу даже подтолкнуть, если самому боязно. Заруби себе на своем плоском носу, меня не интересует, чей ты сын, сват или брат. Здесь я — твой хан, как сказал — так и будет. А интересует меня только одно — как проехать к океану. Понял? Поможешь, отблагодарю. Нет — пожалеешь, что со мной связался. Так, покажешь дорогу к океану? Только честно, иначе оч-ч-чень пожалеешь. Мне врать — лучше самому с кручи сигануть. Я ясно выражаюсь?
Пленник понурил голову и пробормотал.
— Не покажу. Туда никак не добраться, господин. Сейчас — никак. Зимой можно проехать по Реке. Она замерзает и становится гладкой, как медь клинка. Прибрежные племена приезжают зимой, привозят свои товары — бивни морского зверя, шкуры, рыбу, панцири черепах — они очень воинами ценятся. А сейчас можно попробовать вдоль Реки. Там безжизненные пустыни, крутые горы, некоторые огнем плюются. Никогда не слышал о том, чтобы кому-то удавалось добраться туда летом.