Ничего. С этой стороны совсем ничего. Второе окно, вот оно, совсем рядом, выглянуть в него и можно идти обратно, ждать развития событий тихо, как мышь под веником.
Что я увидел, я даже сразу не понял. Какая-то серая влажная масса, на которую упал луч света, бугристая, непонятная, вода стекала с нее как с серого камня. Я даже подумал в первую секунду, что это… не знаю что, но это не было существом.
Осознание ошибки пришло почти сразу, когда что-то метнулось к окну с невероятной быстротой, почти недоступной глазу. Звон осыпающегося стекла, треск обрываемого карниза. Забавно, что эти самые жалюзи меня и спасли, когтистая конечность мутанта, выбив стекло, запуталась в них. А я успел отскочить.
Какая-то странная, бесформенная и абсолютно асимметричная харя, рванувшаяся в окно, кривые острые зубы в перекошенной, какой-то заваленной набок пасти. Могучий рывок сдернул жалюзи вместе с карнизом, отшвырнул в сторону. Тварь попыталась втолкнуть себя в окно, я явственно видел, как осколки стекла, так и не высыпавшиеся из рамы окончательно, глубоко впиваются в серую мерзкую плоть.
"Хеклер" выбросил хвост огня, прогрохотав в пустом офисе отбойным молотком, струя девятимиллиметровых пуль хлестнула по отвратительной морде, выбив фонтанчики какой-то бурой жижи. Тварь дернулась назад, одновременно попытавшись дотянуться до меня, уже далеко отскочившего, своей конечностью. И застряла.
Второй очередью я целился по глазам, проведя стволом слева направо и обратно. Затем стрелял туда, где, как мне казалось, должен был находиться мозг твари. Вспышки выстрелов высвечивали из темноты стены офиса с висящими на них графиками, пули втыкались в мокрую гнилую плоть, но тварь явно не собиралась помирать. Она лишилась глаз, я не промахнулся с такой ничтожной дистанции, существо дергалось и бесилось в окне, но при этом оставалось живым, насколько это слово вообще применимо к нежити. Могучая лапа, просунутая внутрь, из-за которой тварь и застряла в окне, колотила по стене с такой силой, что с нее осыпались висящие плакаты и графики, распахнутая зловонная глотка издавала неожиданно жалкие и тихие, какие-то давящиеся звуки, и оно не умирало.
Палец снова утопил спуск, но выстрела не последовало – магазин был пуст, а затворной задержки в "хеклере" не было, это меня американское оружие разбаловало, оно всегда подсказывает, когда пора сменить магазин. По-калашовски, зажав большим пальцем рычаг, перекинул самодельную "спарку" магазинов на второй, полный рожок.
Открыть огонь не успел, рядом часто и хлестко захлопала М16, всаживая пулю за пулей в существо, застрявшее в окне. После нескольких выстрелов оно обвисло, могучая конечность, терзавшая стену, бессильно болталась, по белой стене текла мерзкая и даже сквозь пороховую гарь мерзко пахнущая жижа.
– Что за фигня? – спросил я с недоумением.
– Мутант, ты сам сказал, – ответил Сэм, стоящий рядом и настороженно разглядывающий тварь.
– Я не об этом, – покачал я головой. – У меня не получалось ее убить, весь магазин высадил между глаз – и хоть бы что.
Неожиданно для меня Сэм просто пошел к убитой твари, вытаскивая из кармана фонарик. Луч света уперся в развороченную морду, Сэм выругался, затем что-то тихо сказал про себя. Затем отошел обратно, пятясь, обернулся ко мне:
– Можешь мне не верить, но твои пули не пробивали череп. Они рикошетили, это так же точно, как и то, что это когда-то было человеком.
– С чего ты взял?
Человеческого в этой асимметричной и бесформенной твари не было ничего.
– В ухе до сих пор серьга с бриллиантом, – сказал Сэм. – А лобная кость удивительно толстая и еще покатая, твои пули отскакивали от нее. Если хочешь, иди посмотри, следы от них видны прекрасно. А винтовку она уже не выдержала, пули прошли насквозь.
– Понял, спасибо, – поблагодарил я, быстро направившись в приемную, где возле дивана стоял, прислоненный к стене, мой "зиг". Если только винтовка и пробивает, то винтовкой я и вооружусь, иначе никак не согласен.
Звон разбитого стекла, отчаянный лай Сокса, взвизг Дрики и частые выстрелы раздались практически одновременно. Мы с Сэмом бросились вперед, чувствительно столкнувшись в дверях, и увидели девушку, стреляющую через дверь во второй офис, тот, в котором раньше сидел местный босс. Свет от выстрелов причудливо подсвечивал ее профиль, и я удивился, насколько злым и сосредоточенным было ее лицо сейчас – на все же научилась побеждать страх и панику, превращалась в бойца.
Через секунду я оказался с ней рядом, луч моего фонаря присоединился к ее лучу. И высветил почти ту же самую картину, которую я наблюдал только что – тварь в окне, потеки бурого на стене, оборванный и раскачивающийся карниз с жалюзи. Тварь тоже не была убита – стоило мне вскинуть оружие, как она просто дала задний ход и скрылась из поля зрения, моя очередь ушла в пустоту. Что-то тяжко ударило в стенку снаружи, затем был слышал лишь воющий ветер, а в разбитое окно стало забрасывать пригоршнями капли воды.
– Ты молодец, правильно среагировала, – похвалил я Дрику, стаскивая с себя ремень, на котором болтался автомат и откладывая разочаровавшее оружие на стол. Лязг затвора "зига", дославшего патрон, прозвучал солидно и уверенно.
Гадство, фонарь. Схватив "хеклер" со стола, начал судорожно откручивать барашек кронштейна. Свет из-под ствола нам сейчас очень нужен, просто очень-очень, учитывая, какая темень кругом. А таких фонарей у нас всего два, Сэм вынужден пользоваться обычным, а с винтовкой в руках это неудобно.
Так, есть, освободил. А теперь его на "зиг", на боковую планку…
Удар в дверь, тяжкий, такой, что она чуть не вылетела из рамы. Залившийся заливистым лаем Сокс, рванувший от греха подальше под диван Тигр, вскрикнувшая испуганно Дрика, выругавшийся Сэм, направивший автомат на возможный источник угрозы. И выпавший из моих рук фонарь, хорошо что пол в ковролине. Ничего с ним не случилось.
– Сколько их? – спросила Дрика дрожащим голосом.
– Несколько, – просипел в ответ Сэм, – понятия не имею, сколько. Не один. И не два, это точно.
Есть, фонарь встал на место, да будет свет, провались он совсем. Так, теперь лучше, чуть уверенней… Заглянул снова в "босс-офис" и как раз вовремя для того, чтобы успеть трижды выстрелить в морду в окне – тварь вернулась. Ё-моё, они что, согласованно действуют? Та, что у двери, пытается отвлекать, а вторая – залезть сзади, в выбитое окно?
А почему бы и нет? Разве я сам не заметил, что мертвецы постепенно начинают лучше соображать? Кто знает, какой у них лимит на это дело? И вот дождь этот, что они так оживились? Воду в виде рек и каналов они не любят, а вот дождь? Они же высыхают, я сам заметил, проезжая через городки без людей, а теперь что, баланс жидкостей в организме восстановлен? А почему бы и нет? Реки их удерживают не тем, что там вода, а тем, что мертвецы не умеют плавать, их просто унесет течением или они потеряют ориентацию, а так, вода с небес для них небось самый щорс, вроде стимулятора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
