Началом операции выбрали поздние сумерки. Еще не стемнело, а все вокруг уже стало размытым и расплывчатым. Движения Макса, скользившего среди высокой травы, были бесшумными, плавными и грациозными, словно у дикого зверя, подкрадывающегося к добыче. Я наблюдал за ним сколько мог, пока он не растворился в сумерках, слившись с ними, после чего я переключил внимание на вышку с охраной, его конечную цель.
Дверь поста неожиданно распахнулась, на пороге возник часовой. Как мне потом объяснил Макс, чтобы его выманить, он изобразил скребущий звук мелкого животного. Мгновение бандит прислушивался, потом спустился на ступеньку ниже, нагнулся, вытянув шею. В следующую секунду его тело, обмякнув, опустилось на землю, поддерживаемое неизвестно откуда взявшимся Максом. Затем он тенью взметнулся над ступеньками и ворвался в помещение вышки. Через минуту мы увидели его жест, показывающий, что все в порядке. То, как он это проделал, изящно и не без артистизма, говорило о том, что он перевел убийство человека в ранг особого искусства, которым поневоле начинаешь восхищаться. Естественно, не тем, что делал, а как делал. По знаку Макса мы с командиром тотчас устремились к вышке, оставив Веракруса на попечении взрывника. Пока мы с доком изображали часовых, надев их рубашки и панамы, командир допрашивал пленного, после чего он, поменявшись с Максом местами, стал осторожно наблюдать за лагерем с вышки. Темнота становилась все гуще, но все равно очень медленно, действуя мне на нервы своей неторопливостью. В любой момент нас могли заметить, и тогда… Время тянулось как резина. Наконец вердикт был оглашен:
– Все. Работаем.
На землю упала тьма, принеся с собой резкие и тонкие запахи, показавшиеся мне изысканными на фоне пропаленной жаром дня, одуряющей и опьяняющей смеси ароматов зелени, цветов и трав. Резкие крики, визг животных и многоголосый щебет дневных птиц сменился шорохами и шуршанием. В тропическом лесу никогда не бывает тихо, разве только за исключением полдня, когда солнце беспощадно прокаливает лес, принося под своды деревьев невыносимую жару и давящую духоту, но сейчас наступала пора, когда прохлада постепенно вытесняет жару, подгоняя ее легким ветерком.
Оставив Эла с Веракрусом на вышке изображать часовых, Жано повел нас с Максом на территорию базы. Прокравшись мимо развалин нескольких домов, мы добрались до стены вытянутого здания с длинными и узкими окнами. Часть окон была просто забита досками, но в другой, застекленной его части изнутри пробивался тусклый свет. Мы остановились.
Рука командира коснулась моего плеча. Повинуясь знаку-приказу, я тут же повернулся в ту сторону, откуда пришли. Некоторое время мы всматривались и вслушивались в окружающую нас темноту. Пока было тихо. Спустя несколько минут настал черед Макса. Скользнув под окнами, он растворился в темноте. Началось томительное ожидание. Время опять замедлило ход. Только когда я украдкой во второй раз бросил взгляд на часы, появился Макс. Присев на корточки, он подтвердил полученную ранее от часового информацию. В центре лагеря – пост. Дощатая платформа с прожектором и пулеметом на высоте двух метров. Один часовой. Помещение, возле которого мы сейчас расположились, нечто вроде казармы. Сейчас в ней спят солдаты. Двенадцать—четырнадцать человек. Есть еще два небольших, отдельно стоящих дома, по виду жилых, отремонтированных. Постов там нет. Зато в южной части базы, рядом с транспортом, стоит часовой. Вернее, стоял. Теперь не стоит. При этих словах Макс и командир обменялись взглядами. Пару минут Жано обдумывал сказанное, после чего несколькими фразами обрисовал наши дальнейшие действия.
«При крайних обстоятельствах разрешаю принимать решения самостоятельно», – этими словами командир завершил обсуждение операции и отдал приказ к действию.
Только я успел справиться с нервной дрожью, как часовой на вышке умер. Сидевший за пулеметом, он на какое-то мгновение застыл, а потом завалился набок. Его смерть стала для меня сигналом – время вступать в игру. Забравшись на платформу, я отключил прожектор, оттолкнул ногой труп и сел за пулемет. На выключенный прожектор должен был клюнуть дежурный при казарме. Напряженно вглядываюсь в темноту. Готовый ко всему, я все-таки невольно вздрагиваю, уловив смазанное движение в глубокой тени казармы, рядом с дверью. Дверь распахивается. На пороге вырастает фигура дежурного, освещенная пробивающимся из глубины здания неярким светом. Он успел сделать только шаг. Уложив труп у стенки, Жано и Макс скрылись в проеме двери. Время опять замедлило ход. Наконец в проеме появилась фигура командира. Жест рукой – «чисто сработали». Облегченно вздохнув, я подвигал плечами, разминая мышцы, затекшие от долгого ожидания. Командир с Максом пошли к последнему объекту зачистки, двум отдельно стоявшим домикам. Я повернул ствол пулемета в их сторону. Замер в ожидании. Один из домиков оказался нежилым, так как они прошли мимо него сразу ко второму. Остановились, обменялись репликами, последовал короткий взмах рукой. Командир подзывал меня к себе. Спустившись, направился к ним.
– Давай, парень. Твоя очередь работать, – шепнул командир, как только я подошел к ним.
Никак не ожидал я подобного предложения. Вопросительно посмотрел сначала на него, потом на Макса. Мой взгляд выражал только одно: «Не ослышался ли я?» Макс утвердительно кивнул головой. Облизнув пересохшие от волнения губы, сделал шаг, нажал на ручку двери. Легко, без скрипа, она отворилась, раскрывшись на всю ширину. Прислушался, внутри – тишина. Затаив дыхание, вошел внутрь. Замер, услышав идущий из глубины дома звук. Кто-то храпел. Зафиксировав, откуда раздавался храп, сделал еще один шаг. Ухо уловило чье-то мерное дыхание где-то рядом. Неожиданно в голове сложилась ассоциативная цепочка. Тьма. Запах жертвы. Возбуждение. Ощущения, слившись воедино, зажгли во мне нечто похожее на охотничий азарт. Сердце неистово забилось, тело напряглось, готовясь броситься на добычу. Я даже не пытался бороться с захлестнувшими меня ощущениями, потому что они не казались мне странными. Энергия и азарт, как борзые псы, учуявшие добычу, уже вовсю рвались с поводка. Я видел все вокруг до мельчайшей детали, даже мышь, скользнув секунду тому назад в норку, не осталась незамеченной. Мои движения стали стремительными. Миновав коридор-тамбур с вешалкой, я вышел на середину большой комнаты. У меня за спиной на полу, прислонившись к ближайшей ко мне стене, сидела молодая женщина, пребывая в глубоком наркотическом трансе. Я откуда-то это знал, как знал и то, что она беременна и недавно имела половой контакт, но меня больше интересовала спящая пара, расположившаяся на большой кровати, занявшей почти треть комнаты. В мужчине было столько здоровой, бьющей через край жизненной энергии, что у меня просто слюнки потекли. Щупальца, стремительно прорезав воздух, уже коснулись его ауры… И тут по ушам ударил резкий звук. Это завопила неожиданно проснувшаяся женщина, увидев меня. Я еще успел отметить буйный выброс красок ее ауры, как меня отшвырнуло в материальный мир. Обратный переход никак не повлиял на мои ощущения зверя, настигшего добычу. Кровь стучала в висках множеством молоточков, что-то темное и тяжелое заворочалось в груди… Ствол ручного пулемета поднялся сам собой. Подружка бандита все поняла правильно, молнией слетев с кровати. Мужчина оказался не столь расторопен. Он еще только приподнимался, стряхивая сон и пытаясь сообразить, что происходит, когда короткая очередь перечеркнула его широкую грудную клетку. Он умер, даже не успев этого понять. В следующую секунду свет залил комнату. Тут же развернувшись с оружием наготове, я увидел вбежавших в комнату Макса с командиром. Опустил автомат. Док, не глядя на меня, подошел к кровати, удивленно воскликнул:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
