досоциалистических форм Преображенским не отождествлялась с «эксплуатацией» пролетариатом крестьянства. Советское общество, подчеркивал Преображенский – это система равновесия, которая зависит от взаимоотношений пролетариата с крестьянством. «Эксплуатация» мелкого производства не предполагала обязательной эксплуатации пролетариатом мелких производителей. Но увеличение государственных расходов на фонд накопления и государственный аппарат должно было, подчеркивал Преображенский, восполняться в том числе за счет мелких производителей, крестьян. Он отмечал: крестьянское хозяйство – не колония государственной промышленности, а участник расширенного социалистического воспроизводства; рабочий не эксплуататор крестьянства, а участник в накоплении на развитие воспроизводства всего общества в целом[585]. Несомненно, Преображенский неоднократно и неудачно употреблял некоторые термины, порой неправомерно отождествлял понятия «первоначальное социалистическое накопление» и «социалистическое накопление» – это можно объяснить тем, что он так и не избавился от влияния прежних собственных военно—коммунистических идей, которые ранее активно пропагандировал (в «Азбуке коммунизма», например). Военно—коммунистическая идея насилия как прогресса заложена в самой природе модели первоначального социалистического накопления.
Преображенский отвергал обвинения в свой адрес по поводу того, что он призывал выкачивать с деревни как можно больше, выдвигая лозунг «бери больше с крестьянина». Его позиция выражалась в следующих формулировках: проблема «бери или дай» принудительно поставлена сложившимися на практике пропорциями развития, а именно тем обстоятельством, что система, существующая в капиталистическом окружении, может бороться за существование лишь путем быстрого развития социалистических форм производства. В таких условиях для расширенного воспроизводства с каждым годом потребуется все возрастающее количество прибавочного продукта в виде материальных средств производства. Эти ценности могли быть получены из источников только внутри страны, особенно из прибавочного продукта крестьянского хозяйства.
Казуистика проявилась в положении Преображенского: обложение класса сельских кулаков, пользующихся наемным трудом, по его обоснованию, означало накопление за счет батрацкого труда деревни. Поскольку социалистическое государство, отмечал Преображенский, облагает торговцев, скупщиков, капиталистов и кулаков, получающих отчасти свои доходы от крестьянства, ведущего самостоятельное хозяйство, государство получало здесь накопление за счет крестьянского хозяйства, причем указанные субъекты представляли из себя, с одной стороны, аккумуляторов капиталистического накопления, с другой стороны – передаточную инстанцию на одном из направлений социалистического накопления.
Особый интерес представляют размышления Преображенского по поводу эквивалентности обмена между государственным хозяйством и несоциалистической средой. Постепенное преодоление неэквивалентного обмена предполагало приближение уровня производительных сил к уровню передовых капиталистических стран. Рассматривая неэквивалентный обмен как налог на все хозяйство в пользу реконструкции, Преображенский не отрицал, что от неэквивалентного обмена страдает крестьянство, но при этом подчеркивал: более всего – зажиточное крестьянство. При наличии разрыва мировых промышленных цен и внутренних (внутренние гораздо выше мировых) хозяйственное развитие, обеспечивающее расширенное воспроизводство в государственном секторе, не представлялось Преображенскому без неэквивалентного обмена с секторами частного производства[586].
Социалистическое накопление, утверждал Преображенский, не может угрожать разрывом с крестьянством: успешное накопление не приведет к разрыву с крестьянством, так как от перепроизводства выигрывает как раз покупатель, а не производитель. Разрыв с крестьянством на практике возникает вследствие товарного голода[587], а товарный голод является следствием недостаточного накопления. Вопрос об эквивалентном обмене с крестьянским хозяйством воспринимался Преображенским практической утопией и теоретической ошибкой: не могло быть эквивалентного обмена в условиях, когда одна система развивалась за счет вытеснения другой. Возможность эквивалентного обмена Преображенский рассматривал как некий налог в пользу мелкого производства[588].
Развитие товарности крестьянского хозяйства увеличивало размеры экспорта. Продукция промышленности страны в общем объеме экспорта играла традиционно меньшую роль, чем экспорт продуктов сельского хозяйства. Увеличение возможностей социалистического накопления основывалось на доходе крестьянского хозяйства. Чем больше экспорт продуктов деревни, тем больше экономическая зависимость последней от государства, связывающего крестьянское хозяйство с внешним рынком. Монополия внешней торговли не только ставит в зависимость мелкое производство от государства в реализации излишков, подставляя его, по терминологии Преображенского, под насос социалистического накопления, но является важным инструментом для получения добавочной прибыли на внешнем рынке[589].
Преображенский не считал нормальным явлением формирование цен на продукты государственной промышленности таким образом, что при обмене продукции этой промышленности на продукты частного хозяйства происходит обмен эквивалентов. Нельзя допустить, заявлял он, чтобы социалистическая система и система частнотоварного производства, включенные в одну систему национального хозяйства, могли бы существовать рядом одна с другой на основе полного экономического равновесия между ними: такое равновесие длительно существовать не может, потому что одна система должна вытеснять другую. Этот сложный вопрос решался Преображенским прямолинейно: злополучный термин «пожирание» выступал синонимом победы одной системы над другой. Динамика в данном вопросе означала одно из двух: либо капиталистическая форма вытесняет государственное хозяйство, либо социалистическая форма развивается и за счет собственного накопления, и за счет внесоциалистической среды.
Потеря темпа в развитии технико—экономической базы в период первоначального накопления определялась отсутствием средств. Их возмещение решалось усилением накопления за счет несоциалистической среды. Одним из важнейших средств такого накопления в этой схеме становился неэквивалентный обмен ценностей с внесоциалистической средой. Такой обмен с активным балансом на стороне социалистической формы устанавливался при помощи соответствующей политики цен на продукты государственной промышленности. Преображенский считал объективно необходимой политику цен, направленную на «эксплуатацию» частного хозяйства во всех его видах[590]. Препятствия, которые возникали на этом пути для государственного хозяйства, заключались не в недостатке экономической силы для проведения этой политики, а прежде всего в слабой покупательной способности частного хозяйства и в сравнительно медленном увеличении этой способности. Предвидя осложнения политического свойства, вытекающие из взаимоотношений рабочего класса и крестьянства в области эквивалентности обмена, Преображенский решительно отстаивал точку зрения, что эквивалентный обмен при социализации крупной промышленности является еще большей утопией, чем при господстве монополистического капитализма.
Возможность обложения крестьянства на основе соответствующей политики цен обосновывалась аргументом: главным покупателем продуктов государственной промышленности является не деревенская беднота. Преображенский сознательно избегал термина «на основе повышения цен», поскольку утверждал, что обложение не только возможно при падающих ценах, но оно должно происходить именно при падающих или неизменных ценах: при удешевлении себестоимости продуктов снижение цен происходит не на всю сумму снижения, а на меньшую, остаток же идет в фонд социалистического накопления.
Резюмируя изложенное, Преображенский отмечал: социалистическое накопление может начаться только после пролетарской революции, тогда как процесс первоначального капиталистического начинается и протекает до буржуазных революций. Россия к тому же заплатила дань в виде разрушения производительных сил в период революции и войны. Первоначальное социалистическое накопление началось не с увеличения фонда прибавочного продукта в государственном хозяйстве, а с сокращения ежегодного дефицита в этом хозяйстве. В этом виделось характерное отличие социалистического накопления по сравнению с капиталистическим. Социалистическое накопление начиналось с уровня ниже ноля. Ноль прибавочного продукта во всем государственном хозяйстве и в то же время ноль убытка – этот нулевой уровень мог показаться идеалом при переходе от периода военного коммунизма к периоду предварительного социалистического накопления[591].
Социалистическое производство вынуждено «пробежать» (термин Преображенского) длительный период накопления материальных ресурсов, в течение которого отдельное предприятие государственного хозяйства было технически не выше, а ниже, экономически не сильнее, а слабее современного капиталистического предприятия передовой буржуазной страны. Вся экономика государственного хозяйства в этот период должна быть подчинена, с одной стороны, задаче возможно быстрого накопления ресурсов, достаточных для перестройки технической базы промышленности на основе электрификации, и экономически целесообразного распределения ее по территории, с другой стороны – задаче охраны этой новой экономики от конкуренции со стороны сильной капиталистической экономики.
Взгляд Преображенского выходил далеко за пределы простого воспроизводства довоенной структуры и уровня народного хозяйства, связанного с его восстановлением. В контексте долгосрочных целей неизбежно возникал вопрос о ресурсах для осуществления этого проекта. Накоплений советского государственного сектора было безнадежно мало в сопоставлении с масштабами преобразований. Недостаток средств предлагалось восполнить реализацией концепции первоначального социалистического накопления, которая стала стержнем всей его теоретической системы. В отличие от «социалистического накопления» как процесса расширения производства за счет капитализации части прибавочного продукта, созданного в рамках социалистического государственного хозяйства, «первоначальное
