Я благосклонно приняла из рук великана плащ, одарила робкой улыбкой Этьена. А моя женская суть при этом устраивала ликующие девчоночьи попрыгушки где-то в груди. Мне даже представилось, что я в сопровождении двух верных рыцарей не в утлой придорожной гостинице, а где-нибудь на балу. На настоящем, а не как у короля Савойи.
Этьену пришлось нахлобучить по самые глаза шляпу и поднять шейный платок чуть ли не на пол-лица. Предосторожность не повредит: мало ли кто видел его накануне в образе демона – неприятностей не оберешься. К тому же у сырной лавки по-прежнему толпились горожане и суетились жандармы под командованием сурового марешоссе[7] с большими усами.
Вслед за мной мадам Тэйра взобралась в карету, скрипя не меньше, чем старые пружины на колесах. Наши мужчины поехали верхом. И я с удивлением заметила, что Этьен оседлал своего жеребца – того самого, на котором спас меня из охотничьего замка. Как только мы отъехали от городских ворот, Этьен ласково потрепал гнедого по холке, шепнул что-то ему на ухо. Похоже, парень был счастлив встретить старого друга. Но откуда он взялся?
– Я на нем прискакала, – крякнула старушка в ответ.
При виде крошечной дряхлой мадам подобное объяснение выглядело настолько же правдоподобным, как если бы она сказала, что гнедого сбросил на Бург-ан-Бресс ее любимый дракон Лоло или как там его звали… Впрочем, я не меньше поразилась, узнав в животине под великаном вчерашнего бешеного коня. Только теперь мышастой масти тяжеловоз с мохнатыми манжетами над копытами был спокоен и податлив.
* * *
Позавтракали мы в Шалон-Сюр-Соне, пообедали в Монбаре. Всю дорогу прабабушка делилась со мной всевозможными секретами. Научила рассматривать странную оболочку у людей, прозрачную вроде, но если чуть глаз прищурить, видимую даже у крестьян в полях, что мы проезжали. Оболочка подрагивала, будто марево над костром.
– Если не хочешь, чтобы рядом с тобой кто-то стоял… – причмокивала старушка, – ну, знаешь, на площади или на рынке, чтоб в бока не толкались, представь, как оболочка твоя растет вширь. Народ сторониться будет, сам не зная почему.
– Не шутите ли? – усомнилась я.
И вдруг почувствовала сильное желание вжаться в стенку кареты или того лучше, выпрыгнуть из нее – жутко тесно стало.
– Ну как? – подмигнула прабабушка.
Сощурившись, я разглядела, что ее оболочка, словно мыльный пузырь, раздулась до невероятности.
– Уф, – фыркнула я и сама принялась расширяться, с силой толкая стенки мыльного пузыря родственницы так, что они вылезли из окон кареты, будто каша из горшка. Скачущий рядом Огюстен недоуменно посмотрел на нас и припустил серого вперед.
– Хо-хо, – смешно сложила губы трубочкой старушка. – Вот и не подеремся.
Я рассмеялась, и мы одновременно вернули собственным прозрачным оболочкам обычные размеры.
– Молодец, быстро учишься, – удовлетворенно кивнула мадам Тэйра. – А если тебе надо незаметно мимо кого-то проскочить, представь, что оболочка твоя маленькой становится, как у гномика. Да хоть в один пус величиной. Слышала, в народе говорят – «ниже травы»? Так это оно самое. Давай-ка.
И я попробовала. Боже, как это было забавно! Вроде бы я и сидела как ни в чем не бывало на скамье, но с другой стороны, я вместе с оболочкой принялась уменьшаться с огромной скоростью: вот я уже ростом со старушку, вот дышу ей в пуп, а вот смотрю с пола наверх и вижу стоптанные подошвы ее внезапно громадных башмаков.
– Тити, не собирается ли дождь? – выглянула в окошко мадам.
– Нет, ясно на небе, – ответил Этьен и мельком глянул на нее, затем оторопело присмотрелся: – А куда Абели делась?!
Хохоча безудержно, я в одно мгновение вернулась в обычные размеры и перегнулась наружу, ветерок приятно защекотал мне лицо.
– Да тут же я! Ты уверен, Этьен, что твоя слепота полностью прошла?
– Гм, дамы, колдовать изволите? – догадался он.
– Я просто спряталась, правда весело? – невинно пояснила я, скосив расширенные глаза в сторону возницы и приложив палец к губам.
Этьен, проказник, показал мне язык, а едва я вспыхнула и раскрыла рот, чтобы сказать, как это неприлично, послал воздушный поцелуй. Ах, разбойник, дразнится! Ну, попадись наедине, я уж тебе покажу!
Однако при этом вид я сделала самый смущенный и поспешила вернуться на свое место в карете.
– Бёф, как ни берегла я тебя… – покачала головой старушка, – ан все равно ты в него вляпалась. По самые уши.
Я покраснела и призналась:
– Оно как-то само вышло. Поначалу я Этьена терпеть не могла, а теперь…
– Так оно и бывает, – сказала мадам Тэйра. – Лопни мои глаза, чую, дойдет у вас и до большего. Знай, милая, любовь с колдуном свои особенности имеет. И вообще. Наклонись-ка поближе.
Я поднесла ухо к самым губам старушки, и та с воодушевлением принялась рассказывать мне такое, отчего я то и дело заливалась краской, расширяла глаза и глупо хихикала.
– Ну, с обычным мужчиной тоже неплохо может быть, – в завершение добавила мадам Тэйра, и ее глаза хитро заблестели. – Главное, не забыть защиту поставить, чтоб не сгорел, бедняга.
Я сглотнула, чувствуя сухость во рту:
– Разве приличная девушка станет такие вещи делать? Я – ни за что в жизни!
– Тогда девушкой, точнее старой девой и останешься, – хохотнула старуха. – Нешто и деток не хочешь?
– Хочу.
– Вот и не говори глупостей. Без этого деток не выйдет.
– Никак? – ахнула я.
– Никак, – снова хохотнула мадам Тэйра.
Я откинулась на спинку и ошарашенно смотрела на прабабушку. Нет, ну как это все возможно? Наконец, я вздохнула и поспешила заверить собеседницу:
– Если без подобного распутства совсем нельзя, то я соглашусь на такое только после венчания.
– А это уж как выйдет, – подмигнула мадам Тэйра.
Ой, она это предчувствует или просто так говорит?
Щеки мои горели, и стала я, наверное, пунцовой, но все-таки решилась спросить:
– А с Этьеном… если мы вдруг… защита тоже потребуется?
Старушка ухмыльнулась:
– Да, похоже, уже нет. Целовались же в гостинице утром?
Закусив губу от смущения, я кивнула.
– Ну вот, значит, и не спалишь парня, – рассудила мадам Тэйра. – Он в горах много дара от тебя хватанул сразу, потому и ослеп тогда. А теперь привык к нему. – Старушка посерьезнела и погрозила пальцем: – Только как побалуетесь, мою защиту от демона проверяй. Не дай Бог, слетит. Нечисть опять в тело постучится. Снова выгнать трудней будет. Да и опасно это. Один раз Тити чудом разума не лишился. Нечего судьбу испытывать.
– А мог? – ужаснулась я.
– Мог. Демона из тела выставили, а вместо Тити другая душа легко могла притянуться. Ее еще поди прогони.
– Какая еще душа?!
– Да мало ли! Призрак, самоубийца неприкаянный, дети прóклятые, животные даже… – махнула рукой старушка. – Думаешь, откуда сумасшедшие берутся? Люди, что лают по-собачьи или странности всякие делают? А бывает до болезни, до беспамятства был один человек, а после очнулся, ан совсем уже другой. Душа отлететь может то ли у пьяного, то ли при падении, то ли во сне… Всяко бывает, а обратно уже ей и возвращаться некуда. И демонов никаких не надо.
– Святые угодники! Значит, и я могла тоже?.. – всплеснула я руками.
– Лопни мои глаза, да! Разве я зазря стану ругать? – подбоченилась моя собеседница. – Глупость ты большую сделала, когда Этьена искать отправилась. Ангелу своему потом свечку поставь потолще. Потрудился, видать.
– Ох, конечно. А вы научите меня, как глупостей не делать? – попросила я.
– Научу.
И вдруг снаружи раздался радостный голос Этьена:
– Тоннэр на горизонте! А вон слева, за парком, дворец огромный. Уж не твой, Абели? Посмотри-ка!
Я поперхнулась воздухом и выглянула в окно.
Глава 30
За буйной зеленью деревьев возвышались серо-голубые башни и скаты крыш, строгий белый фасад отражался в зеркальной глади пруда. Неприступный вид замка Анси мгновенно заставил меня вспомнить о деде полководце. Его суровый характер, известный мне лишь по рассказам папа́, казалось, был таким же, как эти тяжелые стены. Замок, выстроенный в форме квадрата, был по-монаршему грандиозен и высокомерен. Папа́ говаривал, что тут бывали самые значимые особы Франции, даже короли: Генрих III, Генрих IV, Людовик XIII… От восторга и чувства сопричастности по моей спине пробежали мурашки. Я ведь тоже одна из Клермонов! Эх, и поделиться не с кем… Скачущим впереди Огюстену и Этьену меня не понять. Я оглянулась на мадам Тэйра, та смотрела в другую сторону, словно ей было неинтересно.
Возница щелкал хлыстом и погонял лошадей. Карета катилась по дороге, огибающей поместье господ Тоннэр, так что замок предстал передо мной во всей красе. С замирающим сердцем я рассматривала высокие окна, стриженые лужайки Анси, которые прорезали ровные песочные дорожки. Ах, святая Клотильда! Здесь малышом бегал мой отец, здесь он вырос. Меня охватило смутное чувство упущенного шанса, ностальгии по так и не обретенному дому. Как это, интересно, жить в подобном замке? Теряться в лабиринтах коридоров? Прятаться на чердаке от учителей в мантиях? Чувствовать запах старых книг в библиотеке из темного дерева? Сидеть за длинным столом в обеденной зале и есть на серебре? Иметь собственного камердинера? Принимать гостей, съехавшихся на бал?
