встречу с миссис Рэтклиф, она может что-то заподозрить.
Иное дело – появись он с женщиной. Тогда само собой будет воспринято, что он просто приехал отдохнуть; он усыпит возможные подозрения на свой счет и застанет врасплох миссис Рэтклиф. А именно от внезапности зависел в данном случае весь успех эксперимента. Она не должна ни о чем догадаться заранее.
– Послушайте, – проговорил Грант, – у вас есть какие-нибудь определенные планы на вторую половину дня?
– Нет, а что?
– Вы совершили сегодня хоть один бескорыстный поступок?
– Нет. Как раз сегодня я руководствовалась исключительно эгоистическими интересами.
– Давайте это исправим. Поедемте со мной в Истбурн в качестве моей кузины и пробудьте ею до вечера. Ну как?
– Пожалуй, нет, – сказала она и, глядя ему прямо в глаза, спросила: – Что, опять выслеживаете какого-нибудь бедолагу?
– Не совсем. Хотя действительно намерен кое-что найти.
– Пожалуй, нет, – задумчиво повторила она. – Будь это простой розыгрыш – тут же согласилась бы. Но поскольку это может иметь серьезные последствия для незнакомого мне человека… Вы меня поняли?
– Послушайте, – с живостью отозвался Грант, – я не имею права рассказывать, в чем дело, но ручаюсь, вы не пожалеете, если доверитесь мне и согласитесь поехать.
– А почему я должна верить вам на слово? – спросила девушка невинным голосом.
Инспектор почувствовал замешательство. Совсем недавно он с одобрением воспринял ее недоверие к рассказу Ламонта, но его обескуражило, когда она прибегла к той же логике в отношении его самого.
– Не знаю, – признался он. – Вероятно, полицейский способен на ложь, как и любой другой.
– И делает это гораздо беспардоннее, чем любой другой, – сухо добавила девушка.
– Ладно. Предоставляю решать вам самой. Вы не пожалеете: могу в этом поклясться, если хотите. А что бы ни говорили про нашу бесцеремонность, к клятве полицейский относится достаточно серьезно.
Она рассмеялась и с ребяческим простодушием торжествующе воскликнула:
– Ага, наконец-то я вас достала! – Потом, немного помолчав, сказала: – Хорошо. Я поеду и с удовольствием буду играть роль вашей кузины. Мои взаправдашние родственники и вполовину не так красивы, как вы.
Явная насмешка, прозвучавшая в ее голосе, лишила Гранта удовольствия от самого комплимента.
Через зеленые луга к морю они ехали, однако, вполне мирно болтая, и Грант был застигнут врасплох, когда неожиданно за окном возникли песчаные дюны. Они занимали собою все видимое пространство и удивили его, словно неслышно вошедший в комнату человек: поднимаешь глаза – а он перед тобой! Никогда путешествие к южному побережью не пролетало для него так быстро. Кроме них, в купе никого не было, и Грант стал инструктировать мисс Динмонт:
– Значит, так. Я отдыхаю в Истбурне… Нет, так не пойдет. Мы приехали вместе на один вечер. Я заговорю с двумя женщинами, которые меня знают в связи с моей работой. Когда разговор зайдет о брошах, необходимо, чтобы вы достали из сумочки вот эту и сказали, будто только что купили ее для своей сестры. Между прочим, вас зовут Элеанор Рэймонд, а вашу сестру – Мэри. Вот и все. Просто держите брошь на виду, пока я не стану поправлять галстук. Это будет означать, что я узнал все, что хотел.
– Хорошо. Опять же между прочим: а вас как зовут?
– Алан.
– Хорошо, Алан. Я чуть не забыла узнать ваше имя. Занятно, если бы оказалось, что я, кузина, не знаю, как вас зовут. Странно устроен мир, правда? Посмотрите, столько людей страдают и мучаются.
– Не думайте об этом. Так недолго и с ума сойти. Лучше думайте о прекрасном пустом пляже, который скоро увидите.
– Вы бываете в «Олд Вик»? – спросила девушка, и, когда поезд остановился, они все еще увлеченно обсуждали непревзойденный талант мисс Бейлис.
– Пошли скорее, Элеанор! – воскликнул Грант, помогая ей сойти с подножки и таща за собой, как мальчишка, которому не терпится покопаться в песке.
Как и предвидел Грант, пляж оказался почти безлюдным, что составляет одну из самых привлекательных черт курортных мест на юге Англии до начала купального сезона. Было солнечно и очень тепло; несколько небольших компаний загорало на гальке, в аристократическом уединении, о котором и мечтать не могут те, кто приезжает сюда в разгар лета.
– Сначала пройдем по набережной, а потом по пляжу, – сказал Грант. – В такой солнечный день обязательно их где-нибудь да встретим.
– Только бы они не оказались в дюнах, – сказала мисс Динмонт. – Ничего не имею против пеших прогулок, но дюны нам и до утра не обойти.
– Полагаю, дюны исключены. Интересующая меня дама вряд ли любит много ходить пешком.
– Кто она?
– Услышите, когда я буду вас знакомить. Предполагается, что вы никогда о ней не слышали, и будет лучше, если так оно пока и останется.
Молча они двинулись вдоль домов в сторону Холивелла. Все вокруг выглядело опрятно и чисто – порядок и чистота были одной из специфических черт этого курорта. Даже само море и то казалось прилизанным и слегка высокомерным. А у Пляжной Макушки был такой вид, будто она нарочно устроилась в самом лучшем месте берега после славного трудового дня.
С начала их променада прошло не более десяти минут, когда Грант сказал:
– Теперь спустимся к пляжу. Почти уверен, что мы только что миновали интересующую меня пару. Вон там, на гальке.
Они сошли с тротуара и, скользя по камешкам, начали медленно двигаться в обратном направлении, к причалам. Так они приблизились к двум женщинам, расположившимся в шезлонгах лицом к морю. Одна – та, что похудее, – лежала, свернувшись калачиком, спиной к инспектору и мисс Динмонт. Она читала. Другую почти не было видно под грудой журналов, листков бумаги, шапочек от солнца и прочей дребедени, которую обычно берут на пляж светские дамы. Она ничего не делала и, по-видимому, дремала. Подойдя к ним вплотную, инспектор остановился и произнес:
– Миссис Рэтклиф? Боже, какая встреча! Так вы здесь отдыхаете? Прекрасная погода, не правда ли?
Изумленная миссис Рэтклиф машинально поздоровалась и стала представлять сестру.
Грант уверил, что он ее прекрасно помнит, и в свою очередь сказал:
– А это моя кузина, мисс…
Но высшие силы явно благоволили к нему в тот день. Прежде чем он успел произнести роковое слово, раздался мелодичный голос мисс Летбридж:
– Данди Динмонт! Господи, неужели это вы? Как поживаете, милочка моя?
– Да вы, оказывается, знакомы? – проговорил Грант, чувствуя себя как человек, который, открыв глаза, обнаружил, что еще шаг – и он бы полетел в пропасть.
– А как же! – отозвалась мисс Летбридж. – В больнице Святого Михаила мне удаляли аппендикс, и Данди Динмонт держала меня попеременно то за руку, то за голову. И делала это, надо сказать, великолепно. Мег, вот она, моя душечка! Мисс
