У этой расслабленности были и негативные аспекты, естественно. Помимо высокой преступности, в городах накапливалось неимоверное количество мусора. На стенах рисовали граффити. Система метрополитена в Нью-Йорке пришла в почти полную негодность — грохотали по тоннелям расхлябанные, размалеванные вандалами старые поезда, часто ломаясь. В поездах этих запросто курили и пили все, кому не лень.
Квартиры в самом центре Манхаттана сдавались по баснословно низким ценам. На аристократические кварталы волнами наступала беднота. Полиция, сменившая черную форму на голубую, чтобы не раздражать тех, кто радостно сравнивал полицейских с нацистами, работала из рук вон плохо — ее лишили всех мыслимых прав.
(Дополнение. Россия, судя по подсчетам, прошла пик нефтедобычи в конце восьмидесятых годов. Большое количество залежей природного газа, возможно, смягчило эффект на некоторое время. Газ кончается также, как нефть. В отличие от нефти, предсказать, когда в какой-то конкретной скважине кончится газ, практически невозможно. Нефть сперва идет на убыль — и можно рассчитать, что, вот, столько-то времени мы качаем из этой скважины, вчера качали больше, чем сегодня, стало быть, столько-то времени еще можно качать. Газ кончается сразу. Вчера качали, сегодня не качаем. Великобритании в восьмидесятых годах повезло — в Северном Море открыли залежи нефти. Это резко подняло «экономику» страны, и на какое-то время Великобритания стала нефтенезависимой страной. Продолжалось это два десятилетия. Пик был пройден в последние годы тысячелетия. Сегодня нефть в Северном Море стремительно убывает).
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. КОНИ АЙЛЕНД
Когда-то Кони-Айленд действительно был островом — продолговатой косой с пещаным побережьем, как все острова и полуострова с южной стороны Лонг-Айленда — земли, намытой наступавшим, и затем отступавшим, ледником. Какое-то время на земле этой жили бесхозно неэлегантные индейские племена. Затем голландские и английские переселенцы потеснили индейцев вглубь земли, на восток, дальше от материка, а сами основали поселение вдоль Восточной Реки, на другом берегу которой рельефно возвышались скалы Манхаттана, а также вдоль побережья. В восемнадцатом веке землю эту обильно полили кровью столкнувшиеся на ней Континентальная и Королевская армии. Юго-западная оконечность Лонг-Айленда, называемая Бруклин, состояла некоторое время отдельным городом. В 1886-м году ее соединили с Нью-Йорком неповторимым шедевром архитектуры и инженерии — Бруклинским Мостом. Уже тогда Кони Айленд был модным курортным местом.
Его соединили с Бруклином, построив изящный, узкий мост. Расположившийся по соседству на территории самого Бруклина пляж назвали в честь аристократического курорта в Англии — Брайтон Бич. По Бруклинскому Мосту, и затем через весь Бруклин по эффектному, залитому солнцем, бульвару следовали каждое лето изящные экипажи — нью-йоркцы «выезжали» к Атлантике — походить по песку, полюбоваться волнами.
Маршрут пришлось вскоре изменить. Кто-то предприимчивый наладил в Кони первую карусель. Затем какие-то качели. Потом появились огромные срезы водопроводных труб, скатывающиеся по специальному петляющему пандусу — в такой срез предлагалось зайти и вертеться в нем, падая, пока он не скатится к подножию пандуса.
Тут подоспела и первая трамвайная линия.
Затем кто-то вспомнил о забавной традиции «русских гор». В России съезд с горок на санках всегда был популярным развлечением, но в девятнадцатом веке кто-то поставил дело на индустриальную основу и в окрестностях Петербурга появилось большое количество «искусственных» гор, более удобных, специально оборудованных для съезжания. Развлечение переняли в Париже (возможно, экспортировали сами русские), где в Садах Тюильри вместо гор устанавливали пандус, вершина которого достигала уровня крыши пятиэтажного дома. Сперва пандус заливали в морозные дни водой, чтобы было все как в России, но в конце концов догадались приделывать к саням небольших размеров колеса. Были, конечно, и неприятности, но любовь человечества к скорости неискоренима, а скорости были захватывающие. То бишь, в то время так разогнаться нельзя было даже на паровозе — а только в Садах Тюильри.
В Кони догадались, что число смертельных случаев можно значительно снизить, если поставить колесные сани на рельсы, чтобы кайфоловов не мотало из стороны в сторону при съезжании и не сбрасывало с пандуса. Так получился роллер-коустер (roller coaster). Затем к нему приспособили сперва паровую тягу для поднятия наверх, а затем и электричество. Роллер-коустеры со временем усложнились, стали петлять, нырять вниз и снова взлетать, уклоны становились все круче, скорости все значительнее.
Тут же по соседству построили несколько луна-парков, где в миниатюре имитировали весь мир, с пирамидами, Садами Семирамиды, Лувром, Вестминстером, Покровским Храмом и Тадж Махалом. Именно в связи со всем этим аристократам пришлось искать себе другие излюбленные места — в Кони повадилась ездить простая публика, радуясь аттракционам. Работали одновременно девять роллер-коустеров. Быстро строились отели. По ночам Кони светил неоном, стояли открытыми недорогие рестораны, вовсю работали публичные дома. Уже после Первой Мировой соорудили на Кони самое большое в мире колесо обозрения с новшеством — кабинки на колесе не были закреплены, но съезжали по внутренним рельсам, раскачиваясь и вселяя веселый ужас в пассажиров, в зависимости от положения колеса — к центру и от центра. Колесо это до сих пор украшает пляж Кони.
Еще до Первой Мировой к трамвайному сообщению с Кони добавилась ветка эстакадного метро, и затем еще одна. Летом, спасаясь от городской жары, народ попроще валил в Кони валом. Те, кому отдых на престижных курортах был не по карману, находили Кони совершенно прелестным. И были совершенно правы. Отели — есть. Рестораны — есть. Ночная жизнь — есть. Шоу и театры — есть. Пляж — замечательный. Песок добрый и мягкий. Загар — превосходный. Все это по доступным ценам. Никакие багамы-бермуды, флориды-калифорнии не сравняются никогда!
О Кони слагались легенды, а король сентименталистов О.Генри увековечил его в нескольких рассказах. В частности, есть у него рассказ о девушке из простого сословия, в которую влюбился богатый парень. А она не знала, что он богатый. И спросила она его, куда, мол, они отправятся в свадебное путешествие. Он ей стал рассказывать про египетские пирамиды и парижские бульвары, про Италию и Россию, и прочее. Она его тут же бросила и написала подруге возмущенное письмо, где объяснила, что рассчитывала, как приличная девушка, поехать, выйдя замуж, на неделю-другую в Пенсильванию, а горе-жених, недотыкомка и жмот, предложил ей вместо этого посетить Кони Айленд.
В тридцатых годах, в разгар Великой Депрессии, а следовательно — в пик дешевых развлечений (а Кони именно в эту категорию попадал, и был счастлив этим) — все тот же Роберт Моузес подрядился строить скоростное шоссе по кромке Бруклина, под названием Белт Паркуэй. Частью проекта было — засыпать пролив, отделяющий Кони от остального Лонг Айленда. Убрали мост. Пролив засыпали. Повыдергивали трамвайные рельсы. Почему-то оставили в покое эстакаду метро. Часть притягательности была тут же утеряна. Затем, сразу после Второй Мировой Войны, обилие кондиционеров негативно повлияло на Кони. Спасаться от жары можно было и дома. Три луна-парка нуждались в ремонте, но неумолимый Моузес, состоявший во время оно Главным Комиссионером Нью-Йоркских Парков, не любил «дешевые» развлечения, считал, что они тормозят прогресс, отвлекая народ от автомобилизма, и, дождавшись окончательного упадка, распорядился парки и все, что они содержали, все строения, сносить, один за другим. На освободившемся месте построили уродливые высотные здания, которые благодаря государственной субсидии вскоре заселились безработными или малоимущими негритянскими и пуэрто-риканскими псевдо-семьями частично криминального толка. Уличные банды сформировались и активизировались почти сразу, и в пятидесятых годах популярность Кони среди белого населения города упала до нуля.
В семидесятых годах Кони попробовал подняться, но ему не повезло. Сперва открыли Дизни-Уорлд во Флориде, под стать калифорнийскому Дизни-Ланду, а затем многочисленные парки аттракционов стали расти тут и там, на отшибах, между городами — с суперсовременными развлечениями, легко доступными только частным владельцам авто — земля в отдалении от городов стоила дешево.
Кони опять сник.
Частичный подъем снова начался в девяностых годах, но ни былой красоты, ни былой популярности в обозримом будущем Кони не светит. Любителям исторических памятников рекомендуется улавливать в атмосфере Кони отголоски былой славы и полагаться на свое воображение. Пляж все еще хорош, самый старый в мире роллер-коустер, именем Циклон, работает.
