— Вряд ли перевоспитается, — вслух озвучила я свою мысль.
— Кстати, Светка замуж выходит. Нам приглашения пришли, я тебе забыла сказать. Правда, она уже трижды передумывала, но это чисто чтоб потрепать жениху нервы, так что будем решать, что можно надеть…
Я только улыбнулась. Вообще-то со всеми этими мистически-криминальными событиями я успела подзабыть, как это приятно — сплетничать в тесной кухне, вдыхая запахи и наблюдая, как солнышко путается в занавесках. Тем временем Оля начала рассказывать об очередных перипетиях её отношений с Игорем. Теперь она активно жаловалась мне на то, что он нашёл себе девушку по переписке. Мол, что он в ней нашёл, она насквозь лживая, живёт в Самаре, а такие длинные ноги у неё наверняка за счёт фотошопа, и смайлы она шлёт просто идиотские. Я только кусала губы, честно стараясь не хихикать. Когда сестрёну совсем уж занесло:
— А вдруг он бросит меня ради неё? — я расхохоталась в голос. В ответ на обвиняющий взгляд заметила:
— Не будь дурочкой, Оль. Знаешь, сколько у него таких может быть? Это же просто игра. Тем более что у мальчишек всё-таки ярко выражены физиологические потребности, а сложно заниматься с кем-то любовью через клавиатуру.
— Инга, иногда ты просто не понимаешь очевидного. Любовь побеждает всё!
Я только молча покачала головой, слегка улыбнувшись. Не хочу спорить с тобой, сестричка, да и не стоит, наверное. Только настоящая любовь слишком похожа на привидение — все о ней говорят, но мало кто видел. Пышные фразы и глупые клятвы звучат только первую пару лет, а потом… мало денег, молодые любовницы, пиво и курево, взаимные упрёки… ложь, глупость, быт… и скоропалительная любовь разлетается осколками тарелки об стенку. Банально, глупо. Но — правда. Чтоб любить человека, нужно знать его и понимать. И принимать таким, какой он есть, не оглядываясь ни на что.
— Оля, если он и любит кого-то, то только тебя. Вы ведь столько прошли вместе. Поверь, игрушек много может быть. Главное — сумей быть единственной. Покуда у тебя это получается, — скучающим голосом сказала я то, что должна была сказать.
Оля мгновенно надулась, как мышь на крупу.
— Наверное, у Егора не было подружек по Интернету, вот ты так спокойно и реагируешь!
Я подавилась хихиканьем, представив себе Егора, упоённо выстукивающего признания в любви на клавиатуре. Картинка получилась просто потрясающая, и на смех меня потянуло с удвоенной силой.
— Не было, но мне хватало настоящих. Особенно та шлюшка, с которой он встречался, когда мы познакомились. Ох, и намучалась я с ней… — я буквально облизнулась, вспомнив вытянувшуюся от ярости смазливую мордашку. Я её таки сделала! А после неё, правда, особых проблем с этой стороны не наблюдалось — Егор оказался существом постоянным. Но… — Но и не сомневаюсь, что за время нашей ссоры он успел нескольких сменить. Чисто мне назло.
— И ты так спокойно говоришь об этом? — поразилась Оля.
— Да. Потому что, когда мы встречались, он себе ни разу не позволил подобного. И сейчас не позволяет.
Некоторое время Оля внимательно разглядывала меня, потом сделала логичный вывод:
— Любит он тебя! А уж ты его…
Я только закатила глаза и быстро перевела разговор на перипетии их с Игорем отношений.
Жаркое удалось на славу, на зубах хрустел молодыми огурчиками салат, и у меня мелькнула мысль, что жизнь почти прекрасна. О ещё двух родных душах, которые мне нужно было навестить, я старалась не думать.
***
С громадной сумкой наперевес, стараясь не вслушиваться в ругань вокзала, я протискивалась в электричку. Я выбрала место в самом углу у окна и стала ждать, когда мы наконец-то тронемся с места. В этот момент в вагон ввалил мужик и начал орать:
— Пассажиры, покупайте необходимую в домашнем хозяйстве вещь — универсальный стеклорез. Легко, одним движением руки…
Пока я пыталась понять, на кой ляд дачникам мог понадобиться в электричке стеклорез, с другой стороны вагона тоже открылась дверь, и женский голос в двух шагах от меня заорал:
— Пирожки свежайшие, ещё тёплые!
От запаха плохого масла мои внутренности едва не изъявили желание лично познакомиться со стеклорезом, который продавец как раз активно демонстрировал в действии. Посмотрев на моё зеленоватое лицо, баба здраво рассудила, что в потенциальные клиенты я не гожусь, и двинулась дальше по ряду, задевая сидения необъятными телесами.
Я открыла окно и жадно вдохнула тёрпкий запах вокзала, параллельно прислушиваясь к нецензурным комментариям, которыми награждали тётку с пирожками. Тем временем торговцы продвигались друг другу навстречу, а, поскольку оба навскидку весили явно больше центнера, их встреча в коридоре обещала быть эпохальной. Я заметила, что ещё несколько пассажиров ожидают этого события, скосив, как и я, глаза.
Мужик отвёл руку со стеклорезом за спину и честно попытался втянуть живот. Части тела тётки, мешающие продвижению, втягиваться вовсе не желали. В общем, в проёме между сидениями, как назло, занятыми, прочно образовалась настоящая пробка.
Закон Всемирного Свинства гласит: бутерброд всегда падает маслом вниз, а начальник устраивает проверку всенепременно в тот день, когда у тебя сломался будильник. Так и тут — стоило торговцам почти миновать друг друга, как электричка решила, наконец, прервать свои медитации — и тронуться.
Торговцы, сотрясая воздух потрясающими литературно-этническими перлами, покатились на пол. Пирожки разлетелись по вагону вперемешку с осколками стекла. По вагону полетели возмущенные возгласы. Интеллигентного вида старички, восседавшие на ближайших к эпицентру стеклянно-пирожковой трагедии сиденьях, вскочили с мест. Тут же цыганка, вместе с семейством занимавшая соседнее сидение, принялась на своём языке выдавать одной ей понятные перлы. Я усмехнулась, заметив, как самый маленький цыганчонок юркнул под сидения, собирая пирожки.
Качнув головой и абстрагировавшись от всего вокруг, я уставилась в окно. Поморщилась, ощутив, как заныла шея. Да, раны от когтей успели поджить, но ещё иногда беспокоили. И сердце, на которое повлияла Алика, пошаливало. Потому я в каком-то смысле была даже благодарна Егору, с лёгкой руки которого у меня теперь был отпуск. Хотя в глаза, конечно, я долго и нудно бурчала на эту тему…
Колёса выбивали дробь, а я, прижавшись лбом к стеклу, размышляла. Егор сказал мне — как бы между прочим — что с отцом он уже не общается. Я не стала задавать вопросов, но где-то там, в глубине души, поднялось тёмное торжество. И ещё — меня волновало, что Егор сейчас, помимо своих магазинов, занят чем-то ещё. Я это чувствовала и не знала, что это может быть. Но догадки были, и они последние пару дней заставляли меня дрожать, если любимый где-то задерживался. У этой догадки было имя — Павел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
